Сквозь века (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)"

— Почти все деньги отдали этой бестолковой бабке! Если еще и корова умрет, как жить будем —, не знаю!

Он кричал и ругался, вымещая свою злость на жене, пока я продолжала тихо плакать, обнимая морду коровы, и чувствуя себя настолько одинокой, что впору было умереть рядом с ними.

Брат еще не скоро успокоился, расколотив что-то в доме, но, когда наступила тишина — он уснул, и я смогла выдохнуть, думая о том, что хотя бы не трогал жену, которая никогда не пыталась защищаться, словно его руками бичуя себя за неспособность родить ребенка.

— Ты скоро утопишь деревню в слезах.

Я в буквальном смысле подпрыгнула на своем месте, прижавшись к морде коровы, не то защищая ее, не то прячась сама от гостя настолько неожиданного и нежданного, что не сразу поверила собственным глазам, что это именно ОН!

Сначала даже решила, что это иллюзия моего уставшего разума, который забыл о сне на несколько суток, но ощущая аромат его кожи, который постепенно разносился вокруг и окутывал в небольшом пространстве, понимала, что он реальный и на самом деле здесь.

Стоит передо мной огромнее, чем казался в лесу, и словно еще чернее, оттого как тонкие языки свечей пляшут в лампах, рисуя на стенах замысловатые узоры, в которых можно было увидеть и самого демона, только глаза все такие же синие-синие и зрачок блестит, отражая свет и заставляя покрываться холодной испариной от страха.

Моя губа так и не зажила, но теперь я понимала, что и моя боль, и крики брата, который наутро долго пытал меня расспросами, и едва не поколотил от увиденного, были ничем по сравнению с тем, что сейчас ОН стоял прямо здесь передо мной.

— Не рада мне, девочка?

Черная бровь язвительно выгнулась, его страшные глаза смотрели на меня лукаво и задорно, но с той темной необъяснимой жаждой, которую я впервые увидела у кромки черного леса, убегая от него и задыхаясь от ужаса.

— Разве такие как вы могут входить в дома людей без приглашения? — пробормотала я, почувствовав, что большое тело коровы задрожало под моими руками, словно даже она ощутила присутствие того, кого едва ли можно было назвать человеком.

— И много ты видела таких как я? — его тонкие губы растянулись в улыбке, наглой, но все такой же очаровательной, что я затаила дыхание, растерявшись и быстро заморгав, потому что не знала, что ответить. — И потом, это не дом.

Я тяжело сглотнула, быстро осмотревшись в поисках спасения, в глубине души понимая, что его не будет нигде в этом мире, если рядом ОН, застыв, и глядя округляющимися глазами, как мужчина скинул со своих широких плеч тяжелый плащ, отделанный богатым черным мехом, откидывая его на сено, и показывая свое тело в неприкрытом великолепии.

На нем была лишь тонкая рубашка с низким вырезом на груди и расшитой символами горловиной, которая казалась такой же черной, как и плащ. Черные штаны из тонкой кожи и высокие сапоги выше колена, которые носили только князья.

Он не был похож на моего измученного жизнью, бедами и тяготами брата.

Не был похож ни на кого из мужчин, которых я видела до сегодняшнего дня.

Даже воины князя, которые заезжали иногда в деревни и селения, не казались столь внушительными, пугающими и завораживающими, как он — тот, кто очевидно не боялся ни зимнего холода, ни пронзающих стрел и ножей.

Но не это заставило меня сбиться с дыхания, рассматривая его открыто от шока, а то, что все его руки были покрыты рисунками и символами, которые было не прочитать и не разгадать, когда мужчина задрал рукава рубашки, словно готовился к тяжелой работе, и неожиданно присел на корточки рядом со мной, склоняя голову так, что его иссиня-черные волосы рассыпались по широким плечам.

— И как? Нравлюсь тебе? — услышала я над собой его слегка насмешливый голос, вздрогнув, когда его легкое терпкое дыхание коснулось моего лица, лишь сейчас понимая, что все это время не могла отвести от него своих бесстыжих глаз, рассматривая каждую деталь на одежде, и это тело, которое и пугало и завораживало, пробормотав и поспешно опуская ресницы в пол, устеленный сеном:

— …разве вы не читаете мысли?

— Читаю, когда захочу. Но это хочу услышать от тебя самой, — он потянулся вперед, касаясь кончиками пальцев моего подбородка, чтобы приподнять голову и заглянуть в глаза настойчиво и жадно, снова хмыкнув. — Ну так как?

И что было ответить, когда я не могла дышать от этого прикосновения, ощущая, что его пальцы касаются меня мягко и настойчиво, но не стремясь причинить боли. Кожа к коже.

— Вы пугаете меня, — вместо ответа пробормотала я сипло, опуская ресницы и стремясь спрятаться от взгляда, который словно пробирался не только под мою скромную давно заношенную одежду, но и скользил по коже своим жаром и жадностью.

Дрожь по телу была правдивее любого ответа, и он снова улыбнулся, забираясь в мои глаза, но все-таки отпуская, чтобы затем обратить все внимание на корову и теленка, проговорив:

— Значит, из-за него рыдаешь?

Слезы снова навернулись на глаза при виде бездыханного тела малыша, когда я осторожно коснулась его длинных ресничек, которые уже никогда не распахнутся, молча кивнув в ответ, потому что не могла говорить.

Второй раз я была рядом с ним и второй раз не могла сдержать слез, снова думая с удивлением и благодарностью о том, что мужчина и в этот раз не насмехался надо мной, не высмеивал мою боль, а потянулся вперед, положив красивую большую ладонь на голову теленка, словно прислушивался к чему-то, пока я вся замерла, не в силах разгадать, что он хотел.

Ведь он не собирался сделать что-то страшное?

— Зачем вы пришли? — испуганно выдавила я, осторожно наблюдая за тем, как он теперь провел рукой по всему телу теленка, почувствовав, как корова забеспокоилась тоже, издав какой-то странный звук и явно попытавшись встать на ноги, что еще не держали.

Я всегда верила в то, что животные чувствуют мир гораздо сильнее и тоньше людей, и теперь с ужасом вспоминала все те случаи, когда находили изувеченных людей вокруг черного леса без частей тел и внутренностей.

Ведь все эти зверства делал он?

Оставлял себе что-то от убитых?

Я слышала, что колдуны используют в своих страшных обрядах и кожу людей, и глаза, чтобы добиться еще большей магической силы, но лишь теперь верила в это, с паникой понимая, что часто в ход шли органы и части тел не только людей, но и животных!

— Пришел, чтобы ты перестала плакать, — отозвался мужчина, удивленно приподнимая свои черные брови, когда я судорожно закрыла руками теленка, пытаясь убрать его ладони, и боясь смотреть на рисунки на его руках, почти прошипев:

— Я не отдам вам его!

Какое-то время колдун смотрел на меня слегка удивленно, но вдруг весело расхохотавшись так, что я вздрогнула, испуганно оглядываясь и с ужасом представляя, что же будет, если брат застанет меня наедине с этим страшным огромным мужчиной, посреди темной ночи.

— Пожалуйста, тише! Брат же услышит!

— Он спит, ты зря боишься, — мужчина усмехнулся, усаживаясь теперь рядом, и явно не собираясь никуда уходить, отчего мурашки забегали по телу, и я тяжело сглотнула, пытаясь понять, что происходит и чего от него ждать. — И потом, бойся лучше за него, если он сунется сюда.

В его синем взгляде полыхнула молнией злоба и ненависть, от которой хотелось отшатнуться, но мне даже некуда было отползти, не то, чтобы сбежать! Места в сарае и без того было мало, а теперь, когда пришел еще и колдун, его практически не осталось, и как бы я не жалась ближе к животному, а его ноги все равно прижимались к моим.

— Хочешь, чтобы он ожил?

Я затаила дыхание, вскинув голову и всматриваясь в глаза, в которых отражался огонь свечей и его черной неведомой для меня души, пока, боясь поверить в то, что он говорил, ошеломленно прошептав:

— Вы правда можете сделать это?

— Могу. Но спрашиваю тебя, хочешь ли ты этого? — я только успела набрать в легкие воздух для ответа, затрепетав от неожиданно вспыхнувшей надежды, как мужчина чуть прищурил глаза, в которых снова расползалась его мрачная удушливая страсть. — Только помни: услуга за услугу, желание за желание!