Мои Демоны (СИ) - "Анжелика2А"

Просыпаюсь и чувствую как она мечется головой по подушке, руки скрестила на плечах и пытается отбиться от кого-то ногами. Пытаюсь обнять, обхватить её, прижать к себе, вырывается, упирается руками в мою грудь, ногами брыкается. Она не в себе, испугана, глаза закрыты, сон видит, борется со мной сквозь этот страшный сон, мычит, кричит, выгибается, срывается на плачь — «пусти… ненавижу… больно, мне больно… сволочь, ненавижу… папа, папа помоги… мне…»

Вжимаю её в себя, целую в лицо судорожно, суетливо, навалившись на неё… всем телом впечатываю в кровать. Шепчу «тише… шшш, тихо, я здесь, я рядом… шшш».

Затихает подо мной, дышит хватая воздух словно вынырнула из бездны или тьмы… приподнимаюсь немного над ней. Тихо хрипит, успокаивается и глаза открывает, смотрит на меня словно не своими глазами, холодными, чужими, застыли на мне.

Всхлипывает, глаза становятся влажными и взгляд обретает смысл, протягивает между телами руку, касается моей щеки:

— Ты меня… ему не отдашь? Никому не отдашь? Не отдавай меня… себе… оставь… прошу…

— Не отдам… и в обиду никому не дам. Успокойся, всё уже хорошо, не тронет он тебя, — касаюсь губ, целую нежно, так словно убаюкиваю, отстраняюсь и вновь чуть касаюсь, облизываю её верхнюю губу изнутри, целую… сгибаю её ногу в колене, провожу рукой по бедру… успокаиваю. Медленно растягивает губы в улыбке, гладит меня по щеке, запускает руку в мои волосы, а внутри меня что-то сжимается туго-туго, тело напрягается, хочется сжать её в тиски и не выпускать из рук своих ни сейчас, ни потом.

Долго же она сдерживала в себе этот ужас и отчаяние, боль и страхи, всё в себе, глубоко, очень глубоко. Чёрным тяжелым комом, камнем на дне прижился в ней, надолго.

Внутри всё горело, а наружу не выплескивала, а надо было, давно надо было и не во сне.

До коридоров он таким не был, я другим был. Жизнь другой была. Старшие упекли нас сюда, а теперь её в дар нам. Сначала выпотрошили невинную душу и как теперь её и чем наполнить, чтобы до краев и с горкой? А ведь знали с самого начала всё знали и допустили…

В Санкт-Питербурге была впервые. Понравилось очень. Русский портовый город, он в течение двух веков служил столицей Российской империи. Видела и читала о нём только в интернете. А здесь своими глазами, многое конечно увидеть не удалось, но впечатлений море. Теперь убедилась, что он не зря считается культурным центром страны.

Мамина подруга, бывшая сокурсница, была рада посвятить нам время не только как любопытным туристам. Показала нам ещё и «живой», обыденный Питер, и он удивительно красив по своему. Такую поездку точно не забудешь.

Впечатлений много, фото на телефоне просматривали с мамой на обратном пути домой. Да и мама с подругой была рада встретиться. Соцсети никогда не заменят живого общения.

И это ещё не всё. К маминой подруге заезжал племянник, на вид 27–28 лет. Он вызвался показать нам Петергоф, и то, как он на меня смотрел, было не трудно догадаться с какой целью. Он уделил нам целый день и вечер… мне.

Верхний и Нижний парк, гроты. 250-фонтанный Большой каскад. Большой Петергофский дворец. Вид на Финский залив. Пейзажный парк Александрия и храм…

От всего увиденного, я была под особым впечатлением, осознать красоту тех времён, коснуться своим взглядом, любоваться величественной архитектурой… чувства не передаваемые словами…

А прогулка на мотоцикле почти по ночному Питеру, это просто невероятный десерт. Город завораживает, скорость придаёт остроты, держусь за него, но хочется руки распахнуть, как это делал Зиф на самокате.

В одно из мгновений, представила себя с крыльями, портящей над ночным городом и меня это вырвало из реальности, я невольно отпустила руки и…

Скрежет тормозов и мы останавливаемся у тротуара.

— Ты чего руки убрала? Всё в порядке?

— Да, в порядке, прости, я… я не хотела, просто задумалась, столько впечатлений.

— Ладно, устала наверное, в гостиницу отвезти?

Киваю «да».

Провожали нас утром, с «Кочевником» решили созваниваться.

Он действительно интересен мне, его смех, улыбка, и то как он рассказывал о городе, поездка с ним и всё остальное… Этот парень общителен и явно нравиться девушкам. Уже успел мне на WhatsApp прислать много наших фотографий и своих с друзьями и без… Фото мотоцикла, который у него в планах.

Эти пять дней в Питере заставили забыть меня о том, что где-то там есть другой, Темный мир, и не такой красочный.

Но он напомнил о себе Сам.

Сижу в рубашке, у него на коленях, смотрю на него. Немного наклоняет меня на зад, придерживая за спину рукой. Проводит другой рукой по моему телу вниз, задерживаясь на груди, ладонь горячая.

— Совсем маленькая… — медлит и спускается рукой ниже, запускает её под рубашку и останавливается на животе.

— Солнышко… с него все началось… бардак в моей голове. Долго не мог это принять.

Его тон и почти полушёпот.

Острый, прищуренный взгляд. Мне становится не по себе. Дрожь по телу, озноб, страх неизвестности.

Возвращает меня, почти прислонив к себе, поглаживает спину, лопатки и «почти крылья».

Легко, почти не весомо касается моих губ.

Начинает медленно расстёгивать на мне рубашку. С верху вниз, пуговица за пуговицей. Раскрывает рубашку и скользит другой рукой от шеи вниз, плотнее вжимает мои бёдра и останавливается. Снимает рубашку с плеч, отрывает рукав и завязывает мне глаза. Затем мои руки за спиной, рубашкой. Вся напрягаюсь и дышу, громко и глубоко… сердце с каждым ударом готовиться вырваться наружу…

Чувствую его дыхание и то как смотрит мне в лицо, заводит руку «туда», где когда-то лечил. Я безумно волнуюсь, а он замирает, не двигает ею, я словно сижу на ней.

Начинает целовать меня в губы, нежности НЕТ, проникает языком глубоко и действует грубо, двигается жёстко и нагло.

Задыхаюсь. Не хватает воздуха. Размыкает наши губы, позволяет мне сделать короткий вдох и снова впивается, он во мне. Имеет меня ртом, грубо, словно доказывает что-то и кому-то, но кому из нас и что не понимаю.

Я натянута от точки А до точки В. Ногами чуть держусь за него, телом хочу вырваться, трепыхаюсь словно…Стрекоза, мысли путаются, страх… горечь… отчаяние, обида.

Всплывает картинка: его брат, я с ним, это ОН во мне… грубый, безжалостный, не целует… НЕТ, не хочу, выгибаюсь, разомкнуть губы не могу, он держит меня крепко, двумя руками, не вырваться.

Мычу, дергаюсь, задыхаюсь, думаю что кручу головой… в тисках жёстких и, в этот момент…

Крылья, они вырываются из меня и делают взмах в стороны. Всего один взмах, опускаются вниз и резко складываются. Я… я шумно выдыхаю, выпускаю из себя весь воздух, накопившийся в панике на свободу.

— Безумно Белые… Спровоцировал… иначе никак. Почти год прорезались. Напугал тебя.

Успокаивает меня. Развязывает руки, освобождает глаза. Смотрит в лицо и нежно касается губами моих глаз.

— Больше такое не повторится, я обещаю. Так надо было, подтолкнуть их. Их задача спасти и укрыть тебя. Они твоя защита. Ещё немного подрастут. Учить летать будет брат, из меня учитель не очень, я буду рядом, если пожелаешь, — даёт время прийти в себя, обнимает и поглаживает нежно, трётся щекой о мою и говорит тихо, полушёпотом, «всё хорошо, теперь всё хорошо». — Дома старайся их сдерживать, не показывай.

Снимает с себя свитер и укрывает им. Прижимает к своей груди обхватив моё хрупкое тело. Сидим так молча, долго. Только дыхание моё и его. Только пустота и тишина, он и я…

Полузвери/полулюди опять щетинятся, бьют из-под тишка. Давно проблем не было. И на тебе. Задачи демонам поставлены все выполняют, каждый в своём направлении. Власть Старших непоколебима.

Нас это не сразу коснулось. Позже других. Мы в опале. Особо дерзкие пытаются устроить бунт на корабле. Старшие крайне не довольны, правила имеют место быть нарушенными — это факт. Виноват один, наказание следует по пятам за всеми. Самонадеянность, не согласованная с Советом, да ещё и последствия далеки от предполагаемых, это проблема и достаточно серьёзная.