Лесной царь (СИ) - "JULI"

Я хотела возмутиться, однако сдержалась и ехидно поинтересовалась:

— Ну и пусть светятся. Они что, тебя смущают?

— Скорее оскорбляют. — ответил Эрран. — Нет ни малейшей возможности для того, чтобы мы делили общую постель.

— Полностью с тобой согласна. — хмыкнула я, хотя меня слегка покоробило пренебрежение и даже отвращение, с которым он произнес эти слова, словно считал меня чем-то противным и неприятным.

— Доброй ночи. — он направился к своей двери.

Я же еще раз огляделась.

Интересно, раз эти комнаты предназначались для супругов, значит, все-таки магические создания в этом мире любят друг друга и размножаются классическим способом. Или это не точно? А что насчет Эррана? К какому виду он относится?

Может, он вообще асексуален, раз так поморщился, когда я сказала об общей кровати, словно съел что-то кислое. Были ли у него женщины? Целуется он ведь неплохо…

Черт! Почему я об этом думаю!? Почему я вообще думаю о том, как он целуется!? Надя, ты в своем уме!? Хотя в свое оправдание скажу, что после всех потрясений, мне было необходимо переключиться на глупые отвлеченные мысли.

Я направилась к своим покоям, которыми оказались две комнаты: спальня и, предположительно, ванная, куда вела еще одна закрытая дверь. В спальне рядом с зеленым ковриком стояла кровать, напоминающая огромную колыбель, сплетенную из веток деревьев. Выглядела она, как уютное гнездышко.

Сорвав с себя злополучный плющ, я нырнула под одеяло и едва ли не застонала от удовольствия. Белые простыни были холодными и свежими, и от них исходил едва уловимый аромат вечернего леса. А перина ощущалась, как облако, в котором я с наслаждением тонула.

Ладно, жизнь не так ужасна. Сейчас, расслабляясь на мягкой постели, думать о пережитом кошмаре не хотелось. Нужно просто заснуть… Отложить все мысли до утра… Усталость почти сморила, однако погрузиться в долгожданный сон не получилось.

Нет, жизнь все-таки ужасна.

Плющ напомнил о себе, и кожа запылала страшной чесоткой. Сначала она была еле ощутимой, и я просто ворочалась с боку на бок, пытаясь найти холодное место на простыни, чтобы она охладила тело. Но потом я села на кровати, ногтями проводя по горячему телу. Кожа покрылась красными зудящими пятнами, а язык во рту высох настолько, что не получалось даже сглотнуть.

— Чтоб тебя… — прошептала я. — Как же чешется…

Теперь мне казалось, что перина превратилась в зыбучие пески, раскаленные солнцем. Прикосновения к ткани вызывали боль. Я извивалась как змея и карябала живот, наверное, рискуя исцарапать себя до крови.

В конце концов стало невозможно. Я, хныкая, спустилась с кровати, прихватив с собой простынь, и, еле прикрываясь ей, начала корчиться на полу. Шею сжимали невидимые тиски, а мысли путались, словно охваченные лихорадкой. Думаю, меня и правда лихорадило. Горячая кожа покрылась болезненным потом.

Еще одна пытка. Я уже не была уверена, а не закапывают ли меня снова. Реальность смешалась с лихорадочном бредом и болью. Перед глазами мелькали тени.

— Поднимись. — сказала одна из них знакомым голосом.

Эта тень расплывалась перед глазами, но была ярче, чем остальные. Она стояла слишком близко, поэтому я попыталась отползти, но тело не слушалось.

— Возьми мазь, нужно втереть ее в кожу. — в мою ладонь вложили что-то холодное и стеклянное, наверное, это была банка, но из-за головокружения не получалось сфокусировать на ней взгляд.

— Мама… Я хочу домой. — я свернулась калачиком, желая исчезнуть как можно скорее. — Или на тот свет…

Послышался тяжелый вздох, и банку у меня забрали, зато потом я почувствовала холодное прикосновение к своему бедру. Меня касались чьи-то пальцы, и жжение, охватившее кожу там, где в нее въедалась мазь, было невыносимым.

— Нет! — я зарыдала. — Не трогайте меня. Умоляю… Пожалуйста! — со стороны мои попытки увернуться выглядели жалкими. — Отпустите… — слезы катились из моих глаз и сразу же высыхали на горячих щеках. — Эрран, прошу.

— Я так часто видел женские слезы, что, боюсь, они для меня уже не имеют никакого значения.

Чужие руки проводили по животу, груди, плечам и шее. Я дрожала, бултыхаясь между беспамятством и реальностью, и как только приходила в себя, то чувствовала массирующие прикосновения пальцев, от которых всеми силами старалась отстраниться. Казалось, я растворялась в этих руках: я существовала только там, где меня касались, и чувств никаких больше не было.

Когда Эрран резко провел ладонью между моих ног, я вздрогнула, всхлипнула громко, и, не желая бороться с подступившими эмоциями и мурашками, потеряла сознание. Да, лучше нырнуть в спасительную горячую темноту, чем биться головой о реальность, которая не хотела тебя пропускать.

Но долго мне быть в беспамятстве не пришлось. Я очнулась, когда на мое лицо упали холодные капли воды. Эрран сидел рядом на полу и в полумраке еще меньше напоминал человека. Губы лесного царя были плотно сжаты, а волосы растрепаны, будто сам он недавно проснулся. Выглядел Эрран мрачным и уставшим.

Он помог мне приподняться, придержав за плечи, и поднес к губам стакан с водой.

— Нужно выпить. — произнес он. — У тебя жар. Ты сгоришь.

Температура действительно ощущалась, думаю, она была в районе тридцати восьми. Меня ломало от слабости, и я послушно глотнула чуть кисловатую воду, чувствуя, как она обжигает холодом пересушенное горло. Сознание возвращалось с осторожностью, будто боялось, что его снова спугнет лихорадка.

— Мне жаль. — произнес лесной царь, не глядя на меня. — Я даже не мог подумать, что человеческое тело настолько хрупкое и уязвимое.

— Что…

До меня не сразу дошло, что я сижу рядом с Эрраном совершенно голая. Зашипев, я дернула к себе простынь и кое-как прикрылась, хотя смысла особого не было. Меня, наверное, уже наразглядывались вдоволь!

Почти все тело покрывала чуть серебристая мазь, напоминая жирный слой хайлайтера. Зато жутких красных пятен не было, но это слабо утешало. Стыд и неловкость затопили меня с такой силой, что, кажется, температура взлетела до сорока. Мне хотелось, чтобы Эрран ушел сейчас же… Какой кошмар… Ну почему мне приходится проходить через подобное!?

Я закрыла лицо руками и, не сдерживаясь, горько заплакала. Наконец все эмоции соединились в один комок, и мне стало так себя жалко. Эрран рядом напряженно расправил плечи и сказал:

— К утру все пройдет.

— Ничего не пройдет, — я замотала головой. — Как я могу быть уверена, что завтра не повторится сегодняшний ад!?

Эрран промолчал.

— Меня сегодня закапывали!

— Я знаю.

— А потом я чуть не окочурилась из-за этого дурацкого плюща. — снова пожаловалась я и сквозь слезы спросила. — Зачем это все? Ну зачем!? Ну почему меня нельзя просто отпустить!?

— Если бы все зависело от моих желаний, то тебя бы здесь не было. — ответил он и смерил меня оценивающим взглядом, как будто пытаясь понять, в насколько бедственном положении я нахожусь. — И я почти уверен, что ты сейчас не готова меня слушать. Тебе нужно отдохнуть.

— Ну уж нет, я готова! — гнев потеснил безграничную жалость к себе. — К информации я всегда готова.

Какой бы отдых ни требовал мой измученный организм, мне было необходимо понять происходящее, разобраться, как себя вести и каким образом справляться с неприятностями. Иначе я просто тонула, не умея плавать. Более того, лесной царь выглядел виноватым, поэтому от него наверняка получится узнать что-то важное.

— Ну хорошо. — Эрран не стал спорить и пожал плечами. — Дело в том, что часть моих подданных… В основном, это огры. Они загорелись диким желанием напасть на людей и начать войну. Они ненавидят подобных тебе, как, впрочем, и большинство лесных жителей. Но война с людьми слишком дорого стоит. — он глубоко вздохнул. — Меня неоднократно вынуждали одобрить их идеи о войне. Я же долго думал и принял решение жениться на человеческой девушке, чтобы дать всем понять, что идти на поводу у них не намерен и начинать войну с людьми не позволю.