Карина Демина - Наша Светлость

   Кто? И зачем?

   Урфин же достает из кармана флакон с маслом, льет Тиссе на руки и втирает старательно, больно даже.

   - Потерпи, родная, мне надо снять кольца. И цепочку тоже...

   Вытирает и оставляет на столике.

   Что он собирается делать?

   Идет к двери. И в руке у Урфина старый ржавый ключ, который удивительным образом подходит к замочной скважине. Но ведь за дверью люди Кормака и...

   ...и комната без окон. Три свечи на канделябре. Стол. И женщина за столом. На ней черное платье Тиссы и ее же белый чепец. И когда женщина встает, то Тисса пугается - она видит себя!

   Красное опухшее лицо. Набрякшие веки. Ороговевшие губы. Кожа шелушится и блестит.

   Но это не Тисса... это...

   - Пей, - у губ Тиссы оказывается фляга. - Пожалуйста. Я тебе позже все объясню.

   Она глотает горькую настойку.

   Это неправильно! Нельзя, чтобы другой человек заплатил за убийство, Тиссой совершенное! И что бы Урфин ни пообещал за такую помощь, все равно не правильно!

   Только язык больше Тиссу не слушается. И тело тоже. Свечи перед глазами плывут и меркнут... ей не позволяют упасть, подхватывают на руки, передавая в руки другие.

   - Нишхат, ты все понимаешь?

   - Да, капитан.

   Уже в покоях Кривой башни, Урфин подаст женщине другой флакон, содержимое которого она осушит одним глотком, радуясь тому, сколь выгодную сделку заключила. Но нахлынувшее безразличие погасит радость, а следом придет странная немота. Ну и ладно, ей вовсе не хотелось разговоры разговаривать. Она позволит надеть кольца - простенькое из серого металла и другое, украшенное черным алмазом - и золотую цепочку сложного плетения.

   И засмеется про себя - вправду получилось леди побыть...

   Казнь проводили в маленьком внутреннем дворике, закрытом со всех сторон. Его вычистили от снега и раскатали ковры. Для Нашей Светлости вынесли стул и поставили жаровню. Кайя предпочел остаться на ногах.

   ...тебе не обязательно смотреть.

   ...обязательно.

   Я не думаю о том, что произойдет здесь в ближайшем времени, потому что мысли и уж тем паче догадки слишком опасны. За нами наблюдают.

   Лорд-канцлер в трауре и регалиях.

   Леди Лоу, скорбящая вдова, чье лицо скрыто вуалью, но взгляд направлен на Кайя.

   ...Иза, что ты о ней думаешь?

   Помимо того, что она - тварь? Остальные мысли весьма нецензурны.

   ...а Ингрид?

   ...в чем дело?

   ...вы ведь довольно близки. Какая она?

   Мой супруг темнит, но сейчас не место и не время выяснять, чем же ему так интересна Ингрид.

   ...замкнутая. И несчастная. Кайя, помнишь, я просила тамгу?

   ...прости, забыл совсем. Для Ингрид?

   ...да.

   ...когда она уезжает?

   ...понятия не имею. Ты же меня запер. Она ждет ответа от Деграса. Но... мне неудобно. Я обещала помочь.

   ...я распоряжусь. Ей передадут тамгу.

   И снова чудится мне что-то неясное, неуловимое. Недоброе.

   Почему-то в голову лезет мысль, что меня заперли, защищая не только от Кормака. Но... ерунда же.

   Снегопад начался, точно пытаясь поторопить неторопливое действо.

   Выносят плаху. Устанавливают. Накрывают красной тканью. И в полной тишине я слышу, как бьется сердце Кайя. И мое собственное поддерживает этот же ритм.

   Все будет хорошо... иначе никак.

   Лорд-палач неузнаваем. Его лицо окаменело, а взгляд сосредоточен. Он одет в черное, с нарочитой простотой, и снежинки марают эту черноту. В его руках топор не выглядит таким уж огромным.

   Урфин. Тисса. И я забываю, как дышать.

   Доктор Макдаффин.

   Рука Кайя ложится на затылок, и меня охватывает уже знакомое безразличие. Я вижу, как девушка подходит к плахе. Становится на колени и поворачивает голову влево, лицом от меня. Между белым чепцом и черным воротником - полоска кожи.

   Кормак что-то говорит, но слишком тихо.

   Палач заносит топор.

   - Закрой глаза, - приказывает Кайя. И я не смею ослушаться.

   Хруст. Какой омерзительный резкий звук. И звонкий голос леди Лоу:

   - Браво, Хендриксон. Вы ничуть не потеряли прежней сноровки.

   - Не смотри, Иза. Не стоит.

   Кайя поднимает меня и прижимает к себе, не позволяя обернуться. В воздухе чем-то пахнет, не зимним совсем, и я не сразу понимаю, что это - кровь.

   - Казнь состоялась, - тихо говорит доктор Макдаффин.

   - Мне только интересно, кого казнили... - под ногами Кормака скрипит снег.

   - Если вы прикоснетесь к моей жене, - это Урфин, мне надо смотреть, чтобы понять, насколько он взбешен, - я вызову вас на дуэль. За оскорбление ее чести и достоинства. Вы ведь еще носите рыцарское звание? А когда откажетесь, объявлю трусом...

   - Детские игры.

   Но Кормак отступает. Его оружие - слова.

   - Ваша Светлость утверждают, что эта женщина является Тиссой Дохерти?

   Меня отпускают, позволив обернуться. Я вижу Урфина, который держит на руках что-то черное и большое, мой разум отказывается воспринимать детали.

   - У меня нет оснований не верить ее супругу. Его свидетельства достаточно для опознания. Но если вас это не устраивает, то моя жена готова сказать свое слово.

   ...извини, но...

   ...я понимаю.

   - Тогда леди следует взглянуть поближе, - Кормак предельно любезен. И разве откажешь в этой просьбе? Нашу Светлость не стошнит. У нее хватит духу подойти к плахе, на которой стоит голова. И заглянуть в изуродованное болезнью, распухшее лицо.

   Я смотрю долго, кажется, вечность.

   И помню это лицо. Видела вчера. И позавчера...

   - Это Тисса...

   - Вы лжете, - констатирует факт Кормак. И я вскипаю. Но это холодная дикая злость, которая позволяет смотреть ему в глаза и улыбаться.

   - На каком основании вы обвиняете меня во лжи? Мне просто интересно, насколько далеко зашла ваша болезнь, лорд-канцлер.

   - Какая болезнь?

   - Вы постоянно всех в чем-то подозреваете. Меня. Урфина. Лорда Хендриксона. Ваших же людей, которые сторожили Тиссу. Их было столько, что у меня до сих пор в глазах красно.