Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна

— Даже так, — Анвер, не скрываясь, обнажил саблю, — А вы, уважаемый, простите, не знаю, как вас по имени — решили предать своих и договориться с нами, пока не поздно? Потому что Железные перемелют ваше беспородное войско, как мельница — пряности и даже не вспотеют.

— Нет, уважаемый, прекрасно знаю вас по имени, но еще не решил, стоит ли оказывать вам такую честь, — подчинившись быстрому движению плеч, хафан упал на пол и незнакомец остался в легком доспехе. Очень легком — всего лишь из подкольчуженного жилета и узких наручей. Но отчего-то беззащитным он не выглядел.

Может, виной был острый взгляд этих очень странных глаз?

— Я решил дать вам шанс первыми принести мне присягу. Как новому царю.

— Это шутка? — подозрительно спросил Ясвит.

— Это — хорошее предложение, — вздохнул Томани. — Железные не будут сражаться против него.

— Да кто он такой? — вскипел Темный.

— Шариер, — просто ответил евнух, — Царь — ястреб. Династия не прервалась. Дамир Шарияр, которому мы все присягнем завтра на рассвете.

— Если, согласно завещанию Священного Кесара я сяду на трон и останусь в живых, — подтвердил Дамир.

Глаза его, серые с золотом, не щурились, словно полутьма ничуть не мешала видеть. Кожа была, пожалуй, излишне светлой… как почти у всех знатных семей. Волосы — затянуты в хвост и перевязаны тонким кожаным ремнем.

От него пахло не дорогими благовониями, а песком, конем и железом.

Четверка слаженно переглянулась. Что бы не писал в своих Небу противных виршах бездарный рифмоплет Решви, дураков здесь не было. Не выжили. Эти четверо сразу, после первого ушедшего по Облакам, сообразили, что с троном что-то не чисто. А после второго — уверились в этом.

Две ночи назад в тронный зал привели раба. В глубокой тайне — чтобы не пришлось, случись чудо, делать его кесаром. Чудо не случилось — раб помер до рассвета, сказав лишь, что золототканая парча "царапается"…

Мог ли царь — ястреб не знать об этом? Ой, вряд ли. особенно, если привел его сюда Томани. Хитрый евнух своего не упускал никогда, а сделать должником царя — это было очень неплохое вложение.

А Шарияр повел плечами, хитро подмигнул и прямо на глазах опешивших "подданных" обернулся хищным клинохвостом.

Птица хлопнула крыльями, взлетела под потолок, сделала небольшой круг и опустилась на деревянную спинку трона, вцепившись в нее огромными, мощными когтями.

Что ж… формально условия завещания были выполнены. Претендент на кесарские регалии сел на трон. А уж куда именно — об этом никто не говорил.

…Такого позора — или триумфа древний Шариер еще не видел. Улицы были заполнены народом, высыпали все, включая рабов и незамужних женщин — замужние чинно восседали на балконах, вытягивая шеи и стараясь уловить, что происходит на главной улице города.

А происходило странное. На восходе город разбудили вопли глашатаев, от которых проснулись даже те, кого не будил грохот камнепадов: Шарияр вернулся!

То, о чем кричал гонг, свершилось.

Столица открывала ворота армии Хаммгана. Такое уже случалось, но во-первых это было давно, а во-вторых, тогда все было понятно. Шариер завоевали и он сдавался врагу: плаха на площади, ключи на золотой подушке, женщины и дети, запертые в дальних комнатах и "Лучшие люди", выгребающие золото на выкуп.

Сейчас город готовился к празднику.

Озадаченные горожане толкались в проулках, подпрыгивая чтобы, хоть поверх голов, углядеть "немытое войско" царя-ястреба, которое двигалось по улице Шариера, направляясь ко дворцу.

Никаких стройных колонн тут не было и в помине — хичины вели себя как самые настоящие дети пустыни: таращились по сторонам — особенно на апельсиновые деревья, кое-кто даже выскакивал, чтобы нарвать плодов в полу хафана. На конях ехали, как привыкли — толпой, останавливаясь у каждого фонтана, чтобы попить и поглазеть. Верблюдов вели в поводу, и вскоре главная улица приобрела весьма характерный вид и запах.

Неприхотливым животинкам никто не объяснил, что украшать мозаичные мостовые вонючими лепешками не принято.

"Немытое войско" прошествовало на площадь и остановилось перед террасой дворца, где уже стоял последний из Шарияров — признанный царь Дамир. Пока не коронованный. Отчего-то Ястреб с этим не торопился.

За ним, полукругом, расположились жрецы, раэды, евнухи и "лучшие люди". Эти выглядели не в пример лучше полудикой орды, да и пахли приятнее.

Но ветер дул в сторону от царя и тот не морщился. А, может, просто привык.

— Народ кесарии, — площадь загомонила, но тут же смолкла, повинуясь движению руки Шарияра. — Кто из вас еще помнит историю своего города? Кто умеет читать древние свитки? Столетия назад мой предок, Шарияр Амирей, погиб, защищая не свой народ от захватчиков. А свою супругу и новорожденного сына от вероломных подданных, решивших сменить династию…

Если царь Дамир хотел привлечь внимание и запомниться своему народу, то ему это удалось. На площадь упала тишина, которую нарушали только кони, переступая с ноги на ногу.

— Мой предок погиб не на стене города, сраженный стрелой в грудь, — Дамир обвел толпу серо-желтыми глазами, — Он погиб, загораживая тайных ход, где скрылась женщина с ребенком. Он был не в кольчуге, а в домашнем хафане. Его убили пятеро предателей.

— Царственный, — попробовал встрять один из "лучших", — что толку теперь, в этот великий день, вспоминать прошлое.

— Что толку? — Дамир, как тот самый ястреб-клинохвост, хищно развернулся к говорившему. — Кровь Амирея на этих камнях. А кровь тех, кто его убил — все еще течет в жилах тех, кто сегодня собрался здесь, чтобы венчать меня на царство. Сколько вы даете мне времени на этом троне? Смогу ли я привести в свой дом жену и взять на руки своего сына? Как скоро моя кровь прольется в одном из потайных ходов дворца.

Горожане молчали. Молчали и "лучшие люди" — но те не потому, что растерялись или, внезапно, вдруг обрели совесть.

Просто первый ряд "немытого войска", повинуясь сигналу Дамира, натянул луки.

— Стоит ли мне принимать у вас присягу? Или сделать умнее… Здесь те, в чьей верности у меня сомнений нет. Они привели меня к Золотому Трону, они встали за моей спиной. Они не ударят в нее ночью, исподтишка. И они готовы по одному моему знаку уничтожить тех, в ком течет кровь предателей.

Хичины одобрительно зашумели.

— Так как? — вкрадчиво спросил Дамир, — подать знак? Или найдется тот, кто душой и жизнью поручится за вашу верность?

В рядах "лучших людей" начались шевеления. Похоже, желающих стать поручителями в таком щекотливом деле, как дележка власти, было немного — но они нашлись.

— Что, и на Золотой Мост пойдете? — прищурился царь-ястреб.

"Поручители" мгновенно сдали назад, поспешив смешаться с толпой. Евнухи побледнели, а кто и нехорошо позеленел.

— Я пойду, — невысокий молодой воин показался почему-то из рядов "немытого войска". — Я готов поручиться за город Шариер и за все побережье перед тобой, царь Хаммгана. Но если я это сделаю, то землю, за которую я поручился, ты оставишь мне.

Юноша сдернул шамайту и обвел площадь темно-серыми, почти черными глазами. Евнухи и раэды повалились на колени со славами: "Священный! Священный вернулся!.."

Янг подошел к Дамиру. Тот смотрел на него с доброжелательным любопытством. И вдруг, на глазах у всей толпы поклонился в пояс:

— Благословения Ткачихи Гобелена, ассасин.

— Благословения Ткачихи, рыцарь, — поклон Янга был всего лишь уважительным кивком.

— Принц Рами, вас желает видеть повелитель…

Секретари императора, все, вплоть до самого последнего мальчишки на побегушках, имели привилегию именовать все дворянство по упрощенной форме. Так повелось еще с Рамера Третьего, который не воевал, только когда еще сидел в классной комнате… и когда уже упокоился в семейном склепе.