Прикосновение Грейси (ЛП) - Смит Сюзан

Она вспомнила, что несколько раз в день к ней приходила Мохан. Она говорила о том, что делает, и о том, как Куан действует ей на нервы, рыча и огрызаясь на любого мужчину, который смотрит в ее сторону. Она призналась, что ей не нравится общаться с другими мужчинами, смотрящими на нее, но это не значит, что она нуждается в Куане. Даже немного рассказала об истории Земли. Мохан поведала Грейси, что после взрыва материнского корабля вражеские энергия, щиты и ресурсы пропали, а оставшихся аллутанцев быстро уничтожили.

Потом она рассказала Грейси, насколько серьезно пострадали Марк и Адам. Марк потерял ногу из-за полученных ранений в бою. Адам ослеп на один глаз и прославился своей черной повязкой. Ченс и Адриан освободили заключенных в Нью-Йоркском лагере, где находились родители Грейси и ее сестра. Родители Грейси не выжили, зато выжила сестра, Виолетта, которая потом возглавила повстанческую группу внутри комплекса. Во время первого боя Ченс получил легкое ранение. Они с Виолеттой поженились через шесть лет после сражения и родили троих детей: двух мальчиков и девочку. Они назвали свою малышку Грейси.

— …в честь своей тети, — тихо сказала Мохан, расчесывая волосы Грейси. — Ты являешься матерью свободной Земли и до сих пор почитаешься за свое мастерство и жертву планете. «Прикосновение Грейси» считается благословением. Миллиарды людей возвращаются на Землю раз в год, чтобы поблагодарить тебя и послания любви и надежды, которые ты дала.

— Я не хочу, чтобы они знали обо мне, — тихо сказала Грейси. — Будет лучше, если я останусь мертвой.

Мохан замолчала, проводя щеткой по блестящим волосам Грейси. Она посмотрела на Кордона, стоявшего в дверях и наблюдавшего за происходящим. Он попросил ее записывать все их разговоры и переводить их для него. Он следил за каждым мгновением жизни Грейси с тех пор, как она поднялась на борт «Завоевателя». Он знал, что ей нужно время, чтобы прийти в себя. И вспомнил выражение лица матери много лет назад, когда она думала, что потеряла их всех. Наконец-то, он понял, что означает этот взгляд. Воин Зиона мог не показывать эмоций другим или не признавать боль, но это не значит, что они не чувствуют, понял Кордон. Грейси медленно скользнула под одеяло и закрыла глаза. Он стоял, наблюдая за ней, пока ее дыхание не стало глубже. Кивнув Мохан, он тихо вышел из комнаты, но не покинул Грейси.

Сегодня она проснулась в другой комнате. Грейси огляделась вокруг, села. Свет включился автоматически и мягко осветил комнату. Комната оказалась на удивление большой. Грейси нахмурилась, оглядываясь по сторонам. Она не помнила, как пришла сюда. Смутно помнила, как заснула, когда Мохан снова заговорила с ней о том, что случилось с Землей после битвы. Грейси свесила ноги с кровати и ахнула, глядя на свою красивую ночную рубашку. Она была темно-изумрудного цвета и мерцала в тусклом свете.

Она не помнила, как переодевалась! Грейси расстроенно нахмурилась. Ей не нравилось это чувство отстраненности. Она устала жалеть себя. Что ей всегда говорили родители? «О да, — подумала Грейси. — Измени то, что сможешь, прими то, что не можешь изменить, и будь достаточно мудрой, чтобы понять разницу. Ну что ж, я не могу изменить того, что случилось три года или даже восемьсот лет назад, но могу изменить свое отношение к произошедшему. Раз уж судьба так распорядилась, я лучше попробую узнать, как разыгрывать карты. Первым делом надо избавиться от чувства жалости к себе. Затем нужно выучить язык». Ей нравилась Мохан, но она хотела знать, что говорят все остальные. В-третьих, ну, с третьим, разберется позже, когда закончит с первым и вторым.

Грейси встала и покачнулась, так как долго лежала в горизонтальном положении. Она закрыла глаза и приложила руку к голове, чтобы унять головокружение. Не успела она сделать и шага, как теплая рука обхватила ее за талию. Грейси открыла глаза, собираясь поблагодарить Мохан, но слова замерли у нее на губах, когда она встретилась взглядом с темно-синими глазами Кордона.

— У тебя кружится голова? — медленно спросил он.

Грейси вздрогнула, поняв, что он говорит по-английски.

— Я… да… ты? — она запнулась.

Гордон улыбнулся.

— Я учу твой язык, — с гордостью сказал он.

Грейси тихонько хихикнула.

— Да, я вижу. Ты очень хорошо научился говорить на моем языке.

Кордон нахмурился, стараясь не отставать от Грейси. Он крепче обнял ее, когда она снова покачнулась. Он с беспокойством посмотрел на нее, когда она снова закрыла глаза.

— Ты спать… ложись, — скомандовал Кордон, пытаясь подобрать нужные слова.

Грейси мягко покачала головой.

— Нет, я на минутку присяду. Мне кажется, я слишком долго лежала. Думаю, что если посижу несколько минут, то все пройдет, — медленно произнесла Грейси, зная, что Кордон пытается ее понять.

Грейси покраснела, почувствовав сквозь тонкую ткань ночной рубашки тепло руки Кордона. Он провел ее к стулу возле кровати, слегка опустив растопыренные пальцы. Грейси вздохнула с облегчением, когда он осторожно опустил ее на кровать и сел так, что их глаза оказались почти на одном уровне.

Грейси оглядела комнату. Та оказалась больше, чем она ожидала для каюты на военном корабле. Она увидела, что в спальне стоит огромная кровать, а в стороне большая ванная комната. Грейси скользнула взглядом по какому-то комоду, а потом заглянула через дверной проем в комнату, которая, судя по всему, была гостиной.

— Это очень хорошая комната. Надеюсь, я ни у кого ее не отнимаю, — неуверенно произнесла Грейси.

Кордон наблюдал, как Грейси нервно поправляет ночную рубашку на ногах. Его глаза потемнели при воспоминании о том, как он одевал ее прошлой ночью. Кордон разговаривал с Тулас, как и с Бакстером, целителем во главе медицинской службы. Как сказала Кордону Тулас, для Грейси нет ничего необычного в ее усталости. Учитывая травмы и недоедание, этого следовало ожидать. Она полностью поправится при надлежащем медицинском уходе и правильном питании. Больше всего Тулас беспокоилась о депрессии, которую испытывала Грейси. Тулас объяснила, что Грейси потребуется хорошая поддержка, чтобы приспособиться к новому миру, в котором та оказалась, и время, чтобы принять то, что случилось. Кроме Кордона и Мохан, только несколько избранных офицеров и Тулас знали историю Грейси. Кордон хотел, чтобы некоторое время так и продолжалось. Он решил утаить информацию из своих докладов совету Конфедерации, пока не узнает больше.

— Это не так. Это мои комнаты. Ты останешься здесь, — медленно произнес Кордон, радуясь, что может общаться с Грейси.

Глаза Грейси расширились от мягкого заявления Кордона.

— Но где же ты будешь жить? — озадаченно спросила Грейси.

— Здесь, — с усмешкой ответил Кордон.

У Грейси дрожали руки, и она смотрела куда угодно, только не на мужчину, сидевшего на кровати напротив нее.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Возможно, я могла бы попросить Мохан остаться у нее, — тихо сказала Грейси, глядя из-под ресниц на огромного мужчину, который хмуро смотрел на нее.

У Грейси по спине пробежали мурашки. В каком-то смысле он вправду был потрясающе красив. Он возвышался над ее миниатюрной фигурой ростом пять футов четыре дюйма, по крайней мере, на фут или больше. Черные волосы коротко подстрижены, за исключением одной длинной пряди на затылке, в которую вплетены серебряные и синие бусины. Грейси вспомнила, что видела такие у других мужчин, выходивших из шаттла, только с разноцветными бусинками. У него было смуглое лицо с отметинами над правой бровью, которые спускались вдоль одной стороны лица и заканчивались прямо под правым глазом.

Такие же отметины находились на правой стороне его шеи и исчезали под воротником рубашки. Грейси подумала, как далеко уходят эти отметки. Он оказался крупнее любого мужчины, которого она когда-либо видела. Даже Адам не такой большой, как Кордон. Грейси не понимала, почему так нервничает рядом с ним. За исключением легкого поцелуя, который он подарил ей, когда она случайно чуть не убила его, он ничего больше не сделал, только играл с волосами и шеей и усадил к себе на колени. Ладно, возможно, она поймет, почему нервничает. Всякий раз, когда он прикасался к ней, внутри у нее становилось тепло и трепетно. Это не то спокойное тепло, которое она получала, когда Ченс прикасался к ней. Нет, это горячее, болезненное тепло смущало и пугало ее. При мысли о Ченсе ее глаза снова наполнились слезами.