Вероника Мелан - Мистерия

И он ехал. Чувствуя, что любят, чувствуя, что ждут, что именно ему, а не кому-то другому обрадуются на пороге.

Так и случилось.

Не успел он позвонить, как дверь распахнулась и пахнущая особняком Бернарды — сдобой, ванилью и недавним смехом, — Тайра выбежала ему навстречу.

— У тебя все хорошо?

— Очень хорошо. Очень! Представляешь, Дина помогла мне вернуть книги!

— Да что ты?

— Да! Я так счастлива, Стив! Так счастлива, ты не представляешь!

Он представлял. Потому что, обнимая дрожащее от прохладного вечернего воздуха и возбуждения женское тело, вдыхая запах черных, пахнущих розовым маслом волос и чувствуя, как его обнимают в ответ теплые руки, он бы счастлив сам.

Полностью. И безоговорочно.

(Yanni featured Ender Thomas & Chloe — Mi todo eres tu (Until the last moment))

Весь следующий день она напоминала ему собачку, которая разрывается между пятью мисками с едой — попробовать стейк или вырезку? А, может, окорок? Нет, лучше грудинку, грудинку! Или все-таки окорок?… Грудинку-окорок-грудинку-окорок? Аргхххх….

Тайра то перебирала многочисленные, купленные в цветочном магазине упаковки с семенами — вчитывалась, нюхала, трясла их, разглядывала, — то вдруг кидалась к выходу из дома, где на крыльце стояли приготовленные заранее ящики с землей — что-то пересчитывала, прикидывала в уме. Затем бросалась обратно, снова читала инструкции по выращиванию и постоянно шептала себе под нос:

— Нет-нет, не нужно много воды, нужна лишь правильная энергия, я сама напитаю…

А после вдруг забывала про пакетики и принималась размышлять, в какой последовательности правильно расставить на полках принесенные книги. По алфавиту? По смыслу? По толщине или значимости?

Они договорились, что бесценную коллекцию лучше оставить в доме Стива — так безопаснее, а с собой в особнячок через дорогу Тайра будет носить лишь ту, которую в настоящий момент хочет почитать. Ведь так правильно? Так хорошо?

Лагерфельд смеялся.

А она с особой тщательностью разводила специальный щадящий раствор, обмакивала в него мягкую тряпочку, отжимала ее и аккуратно протирала корешки, старинные обложки, чистила ювелирно выкованные вензеля и золотистые выпуклые буквы.

Когда дверной звонок оповестил о прибытии гостей в первый раз, новоиспеченная хозяйка дома оставила книги, вышла вместе со Стивом поприветствовать высокого Мака Аллертона и синеглазую брюнетку Лайзу, которых раньше никогда не видела, приняла принесенный ими подарок, поблагодарила за него, а стоило двери закрыться, тут же вернулась к оставленному занятию.

— А почему они не остались попить чаю?

— Говорят, заняты. Заехали по пути в магазин.

— А-а-а, здорово. Они очень приятные люди.

Когда часом позже дверной звонок прозвенел еще раз, на ладони Тайры как раз лежали крохотные семена бальзамина — пришлось быстро ссыпать их обратно в пакетик и принять — ух ты! — еще один подарок. На этот раз от здоровяка Дэйна и его белокурой спутницы Ани.

Нет, чаю тоже не будут? Ехали в ресторан? Хорошо, спасибо, что заглянули. Рады, конечно, рады — в следующий раз заходите, чтобы побыть подольше.

Подобным образом, отвлекая вечно занятую Тайру от важных дел, прозвучало еще два звонка, и на пороге, следуя почти друг за другом, возникали то Элли и Рен, то Шерин и Халк.

— Смотри, что нам принесли! Тут ваза для цветов, а тут конфеты и набор пушистых банных полотенец! Как краси-и-и-во! Стив, но почему они не остаются? Не пьют даже чай? Почему просто приходят и сразу же уходят — они стесняются?

Лагерфельд загадочно улыбался.

— Не думаю, что они стесняются. И предлоги они придумывают ненастоящие, так мне кажется. Просто им хочется посмотреть на тебя, познакомиться, ведь слухи о том, что у меня есть возлюбленная, появились давно.

Его Арханская принцесса, смущенная и польщенная одновременно, продолжала теперь восседать на полу в окружении не только недосортированных книг, но и подарочных упаковок.

— Но они все с подарками! Какие добрые, какие хорошие люди. Вот только я смущаюсь — зачем столько подарков, Стив? Ведь можно было и так…

— Можно было, — он, подперев подбородок кулаком, сидел на диване и с нежностью смотрел на темноволосую и розовощекую девушку. — Но им хочется поблагодарить ту, которая им меня вернула.

— Да?

Какое-то время Тайра обдумывала его слова, прикусывала нижнюю губу, а затем вдруг расцвела и хитро улыбнулась.

— Но они не правы!

— В чем?

— Они думают, что я им тебя вернула, но это не так.

— А как?

Шурша длинной юбкой, Тайра поднялась с пола, уселась на диван рядом со Стивом и обняла его за шею. Прижалась лбом к его виску, погладила пальцами по щеке и призналась:

— Они ошибаются, но просто не знают об этом. Я им тебя не вернула. Нет. Разве ты не знаешь? Я оставила тебя себе.

И с удовольствием почувствовала, как ее обняли теплые сильные руки. Но не только они — все существо Стива обняло ее изнутри — засияли, запереливались его тонкие тела, засверкала внутренняя энергия. И такие правильные, такие чудесные красные нити ласково и как никогда прочно переплелись с наполненными любовью синими.

Конец.

Конец?

Несколько дней спустя.

— Представляешь, они перестали даже шалить и донимать Клэр — мешать ей смотреть по вечерам телевизор! Таскают эту траву из моей кладовки — как? Ума не приложу — не спрашивай! — и жгут ее в камине. Сидят всем скопом, как завороженные, и слушают, слушают, слушают… Это же панацея от всех бед! Ни в картины больше не превращаются, ни тапки не таскают — не Смешарики, а умильная кучка деток, слушающих бабушкины сказки. И что я буду делать, когда эта чудесная трава закончится?

— Ну, мы вернемся на Архан и возьмем из чулана Кима еще — там чуть-чуть осталось.

— А когда закончится там?

На широкую парту, за которой бы поместились десятеро, но за которой сидели лишь две улыбающиеся девчонки — русая и темноволосая — из окна падала широкая полоса света. На парте лежали чистые листы бумаги, ручки для записи и карандаши. Тайра не знала, для чего могут понадобиться карандаши, и с предвкушением ждала момента, когда, наконец, узнает. Она до сих пор верила, что два дня назад Правитель пригласил ее к себе, чтобы задать тот самый — один-единственный и самый важный для нее вопрос — желает ли она обучаться дальше?

Конечно, желает! Очень желает! Мечтает об этом, как никогда раньше. Ведь книги — это книги, их нужно понимать самому, а когда есть тот, кто может объяснить — разве это сравнится? Так она и ответила Дрейку, а теперь сидела в маленьком, светлом кабинете, расположенном на одном из многочисленных этажей высокого серебристого здания и нетерпеливо ждала начала первого занятия.