Карина Демина - Наша Светлость

   - Кайя, - у нас ведь есть еще время закончить этот разговор, - почему она не уехала?

   Ответом - золотая пластина в его ладони. Тамга, которую у меня просили.

   - Я закрыл город.

   - Из-за нее?

   Мне больно произносить имя Ингрид вслух.

   - Нет. И да... работорговцы, пушки, наемники. Причин множество, но... - он вытирает слезу с моей щеки. - Я думаю, что дело не только в этом. Ингрид имела цель. И сделала все, чтобы ее достичь.

   - Достигла?

   - Не знаю. Макферсон боялся, что да. Если так, то жизнь для нее потеряла смысл.

   Зато смерть - это красиво. Символично.

   - Почему я ничего не заметила? - закрываю глаза, если открою - слезы рассыплются. - Мне казалось, что я ее понимаю... если не полностью, то лучше, чем остальные...

   ...и я должна была увидеть хоть что-то.

   Но что?

   Нож под юбкой? Тайное письмо, оброненное ненароком? Злость? Ненависть?

   Обиду?

   Хоть что-то, что бы оправдало мою слепоту.

   - Иза, я себя каждый день спрашиваю, почему раньше не видел в людях того, что вижу сейчас. И ответа нет. А если бы был...

   - ...ничего бы не изменилось.

   Плакать не стоит. Нашей Светлости пора научиться сдерживать эмоции.

   И веру в людей.

   - Когда ты понял?

   - После Зимнего бала. Не я - Урфин. В его списке осталось два имени.

   Ингрид и леди Лоу. Кайя поэтому спрашивал, что я думаю о них.

   - Почему ты выбрал Ингрид?

   Он медлит с ответом, но все-таки признается:

   - Кормак не пожертвует своей дочерью там, где можно пожертвовать чужой. Она и вправду была лишь тенью, которой позволили думать, что она свободна. Использовали. И убрали.

   Странная логика, но я принимаю ее на каком-то инстинктивном уровне.

   Лорд-канцлер замешан. Во всяком случае, Кайя верит в это, а я верю мужу. Он отпускает меня и, заложив руки за спину, принимается расхаживать по комнате.

   ...я не верю в совпадения. И в то, что Ингрид хватило бы ума и опыта обыграть дядю. А вот Кормак знал его. И меня. И Урфина.

   ...Магнус уехал...

   ...потому что надеялся собрать достаточно доказательств, чтобы сместить Кормака. Это именно та приманка, перед которой дядя не устоял. А Урфин вынужден был думать о том, как защитить Тиссу. И оказался вне игры. Впрочем, как и я. Хотя у меня для таких игр ума не хватает. Но в итоге ни дяди, ни Урфина нет, а Макферсон - мертв. Его люди перейдут под крыло сильнейшего, и вряд ли они посчитают сильнейшим меня.

   ...а дальше что?

   ...не знаю. Он лишил меня и друзей, и союзников.

   Осталась лишь я.

   ...именно поэтому мы уезжаем сейчас. И плевать, как это выглядит. Я не буду рисковать тобой.

   Меня хотят убить? Как-то уже и не смешно... Ингрид имела тысячу возможностей меня убить, но не стала. А те покушения? Неужели всего-навсего забава? Способ выместить злость?

   И те листовки, выходит тоже...

   И многое другое, о чем я не знаю. Наверное, знать не хочу. И даже злюсь на Кайя за то, что не соврал. Мог бы сказать, что с Ингрид несчастный случай приключился. Внезапная болезнь. Или еще что-то, что позволило бы запомнить ее другом.

   Нет, не Кайя виноват.

   - Не убить. Использовать, - Кайя опускается на колени и берет меня за руки. Он горячий или это я настолько замерзла? - Иза, чтобы защитить тебя я пойду на все. Кормак это знает.

   Я тот ошейник, который заставит Кайя слушаться команд.

   Не хочу!

   Но кто меня спрашивает?

   - Мне нужна одежда. И обувь тоже. Что еще взять?

   Шерстяные чулки и штаны из плотной ткани. Вязаный гольф, колючий до невозможности, рубаха и меховой жилет. Высокие ботинки со шнуровкой, с которой вожусь слишком уж долго.

   Куртка на волчьем меху.

   Плащ.

   Перчатки. И рукавицы. Шарф.

   Во дворе - побег идет по правилам, тайным ходом, и свеча в руке вносит в происходящее ноту безумной романтики - ждет Сержант.

   - Гору оседлал, - он хлопает по шее массивной кобылы меланхоличного вида. - Гнев заводным. В седельных - еда и одеяло. Продержусь столько, сколько смогу...

   ...он будет охранять наш покой. Мы скорбим. И не желаем никого видеть.

   ...потом будет погоня?

   ...нет. Потом им придется признать, что в мое отсутствие их полномочия не столь широки. И ждать возвращения.

   Многие, полагаю, не дождутся. И вот совершенно их не жаль.

   - Леди, берегите себя, - это почти пожелание удачи. И я хочу ответить, но не знаю, что принято отвечать в подобных случаях. Кайя же легко забрасывает меня на спину Горы. И сам взлетает в седло.

   - Удобно?

   Вполне. И надежно - Кайя обнимает меня и укрывает плащом.

   Гора ступает мягко и бесшумно почти. Есть в ее движениях что-то кошачье...

   - Мы кота забыли.

   Как-то нехорошо...

   - Сержант присмотрит за ним. За всеми присмотрит.

   На мосту Гора переходит на рысь, и гулкие удары копыт съедает эхо. Оно на нашей стороне. А ветер спешит замести следы. На мгновенье выглядывает луна и тут же прячется, словно опасаясь, что ее сочтут сообщницей.

   Город дремлет.

   Улицы пусты. И на крышах домов прирастают сугробы.

   Мы минуем площадь и храм, почти растворившийся в черноте ночи. Городская стена выплывает белой лентой, разорванной круглыми башенками. Редкие огни. Стража. Безотчетный страх, над которым я смеюсь - кто осмелится задержать Кайя?

   Звук доносится со стороны моря. Он прорывается сквозь камень и снег, рассыпаясь на осколки, которые умирают под копытами коня. И Кайя останавливает Гору.

   Рвется и срастается такая знакомая, такая чудесная песня, переплетаясь голосами, каждый из которых - лишь отражение другого.

   - Паладины пришли, - Кайя подымает меня, придерживая обеими руками, хотя кобыла его стоит спокойно. - Я хотел показать тебе остров. Там я отдыхаю. Одна ночь в году...

   ...и ее лишили.

   - Там красиво?

   - Очень.

   ...белый-белый камень, вырастающий из самого моря, созданный бабочками и оттого сохранивший эхо жизни. Зимнее море ластится к ногам. Лунная дорожка соединяет далекие берега, но вряд ли кто рискнет пойти по этому мосту.