Фаворит(ка) Его Величества или Как достать дракона? (СИ) - Ким Саша

Чего это с ними всеми?

Роняя из рук подушку, припадаю к окну, заметив за всем этим безобразием белую тень, что смутно напоминает моего Морозку. С ног до головы покрытый слоем инея, он решительно вытаптывает полянку, пристально осматриваясь по сторонам.

Вот черт… Это же он не из-за меня такое натворил?

— Ни один Советник не покинет площадь, пока вы не скажете мне куда ваш Брамос подевал мою фаворитку!!! — доносится до меня грохот его голоса, подтверждая мои самые страшные опасения.

Нужно поторопиться. Пока он не нашёл меня!

Бросаюсь в свою каморку, и принимаюсь переодеваться в костюм пажа. Все же мне будет куда проще сбежать из дворца в образе мальчишки, покуда слугам велено искать невесту в сорочке.

Вздрагиваю, услышав за спиной скрип двери, и боязливо оборачиваюсь, всматриваясь в приоткрытую дверцу своей каморки. Дверь в покои Его Величества едва заметно покачивается, но рядом никого не видать.

Сквозняк должно быть. От окна, что я приоткрыла, когда сбегала утром на испытание, чтобы проветрить покои Его Величества.

Кто же теперь о нем позаботится?..

Стараясь не всхлипывать от тоски сжимающей сердце, продолжаю переодеваться.

Глупая. Можно больше не волноваться о нем. С тех пор, как он пробудил дракона он стал таким сильным, что кажется теперь вовсе не переживает о крысах-Советниках. И единственное, чего ему действительно стоит бояться, это… я.

Слёзы ручьями текут по щекам, пока я, закончив переодеваться, привычным движением затягиваю волосы в пучок на макушке, и толкаю легкую деревянную дверцу из каморки…

— Наказание мое, вот ты где? — вдруг встречает меня Морозко.

Он стоит прямо передо мной, такой большой и встревоженный. А на его лице неторопливо тает иней.

От неожиданности икаю и даже перестаю рыдать:

— Как ты меня нашёл?

— Служанка сказала, что видела, как какая-то невеста переодевалась в моих покоях. А я знаю только одну невесту, у которой такие привилегии, — он улыбается так взволнованно. — Почему ты плачешь? Что этот мерзавец Брамос сделал с тобой?

Слышу привычно рычащие нотки в его голосе, и дивлюсь, что в кои-то веки они адресованы не против меня, а за, но слишком поздно…

Вздрагиваю от новой волны подкатывающей истерики, когда на мою щеку ложится большая замерзшая ладонь:

— Эй-эй, скажи мне, — просит он мягко.

Прикрываю глаза, в удовольствии утыкаясь лицом в его руку. Нерешительно тянусь и касаюсь пальцами его груди, ощущая, как кожу холодит наледь, что словно ледяной доспех укрывает все тело Морозки. Однако его лед больше не причиняет мне дискомфорта, как когда-то в лесу. Не вынуждает конечности онеметь, как еще совсем недавно в этих самых покоях. И это лишь еще раз подтверждает опасения, что подселил в мою душу Брамос.

Едва заметно поглаживаю ледяную корку, просто не в силах оторваться сейчас. Всего разок. Напоследок. Я благодарна за возможность попрощаться с ним.

— Мне нужно… — всхлипываю, — Морозко, мне нужно уйти.

Он молчит в ответ, вынуждая меня поднять на него взгляд.

Вижу, как напрягается его лицо, и я уже готова отказаться от собственных слов, лишь бы он не хмурился из-за меня. Но замечаю, как быстро оттаивает под моими пальцами лёд на его груди, и в ужасе одергиваю руку, прижимая ее к себе, чувствуя себя прокаженной.

Поспешно отшатываюсь от Морозки, чтобы ненароком не ранить его своим проклятием, пока он прикасается ко мне. А он пристально наблюдает за каждым моим движением, хмурится, и делает шаг ко мне, вынуждая меня попятится:

— Нет, не подходи! — умоляю я. — Мне нельзя к тебе прикасаться!

— Но ведь почему-то хочется? — не столько вопрос, сколько утверждение, которое кажется правдиво для нас обоих. — Это из-за моих угроз ты теперь меня сторонишься? Я передумал…

— Это не имеет значения! Нам нельзя! Ты ведь сам говорил: мужчинам не пристало прикасаться…

— Все верно, — кивает он, но в следующую секунду словно дикий зверь рывком подаётся навстречу, и ловит меня в свои объятия. — Если только один из мужчин не оказывается вдруг премиленькой девочкой!

У меня сердце в пятки опускается. Вот черт! От шока раскрываю рот, и в тот самый момент мои губы накрывает трепетным поцелуем…

Кажется, даже не сразу осознаю, что происходит. В первое мгновение я словно по инерции подаюсь ему навстречу, немного приподнимаясь на цыпочках и запрокидывая голову, от чего у меня с макушки сваливается берет. Но когда до меня доходит, что это снова скорее всего проделки дракона, изо всех сил упираю ладони в грудь Морозки.

Ещё не хватало, чтобы в дело влезла его вторая ипостась и своей безмолвностью сыграла в отборе на руку Советникам.

Однако Морозко послушно отстраняется и заглядывает мне в глаза своими вовсе не космическими, а вполне привычно льдистыми. Я только и могу нерешительно мямлить:

— М-Морозко… — отскакиваю от него. — Что ты такое делаешь? Нам ведь нельзя…

— Это ещё почему? Разве тебе не нравится?

— Нравится… — осекаюсь. — То есть… дело же не во мне… Эт-то… это же тебе не нравится целовать мальчишку.

Он слегка склоняется ко мне так, что наши лица оказываются на одном уровне. Прихватывает меня пальцами за подбородок, не позволяя потупить взгляд.

— Мальчишка значит? — рокочет он тихо. — Собираешься и дальше разыгрывать этот спектакль?

— Да, о чем ты? — прикусываю губу, осознавая, что он похоже раскусил меня.

Выпрямляется в полный рост, и усмехается несколько хищно. Кажется, я его таким ещё никогда не видела.

— Что ж, на том и порешаем, — начинает он, едва заметно шагая ближе и будто между прочим выдергивая из моих волос ленту, что должна была удерживать пучок моей шевелюры на макушке. — Продолжай и дальше настаивать на том, что ты мальчишка, если гордость не позволяет тебе признать, что ты уже готова стать моей…

Мерещится, будто я слышу в его словах приглашение. Которое моему неуёмному либидо видится весьма соблазнительным. Но я ведь не могу?

Черт, мозги совсем отключаются, когда он смотрит на меня так… Словно готов сожрать меня или…

Ох, драконьи яйчишки, да это же точно моя фантазия со мной злую шутку играет! Остановись, воображение!

Пока пытаюсь сообразить, что я сейчас должна ему сказать, начинает кружиться голова. Должно быть потому, что я дышу «по-собачьи»: коротко и поверхностно. На полный вдох будто смелости не хватает, и кислорода. Но ответить точно что-то нужно, судя по испытующему взгляду, которым он меня одаривает.

— Я… — выдавливаю едва слышно, и шумно сглатывая бездумно продолжаю, — мальчишка… — на этом слове горло сдавливает спазм, и выходит по девчачьи сипло и вовсе неправдоподобно.

От неловкости моей совершенно неубедительной лжи меня бросает в жар, будто я сказала что-то запретное. А Морозко отчего-то весь расплывается в улыбке.

Его большая рука гладит мои волосы и не успеваю я понять, что я такого только что ляпнула, как Его Величество вдруг подтягивает меня в свои объятия и впивается в мои губы уже куда менее трепетным поцелуем.

Страсть — вот что я чувствую теперь. Кажется, она становится физически осязаемой.

Он отрывается от моих губ лишь на секунду и подхватывает меня на руки.

Я понимаю, что он несёт меня к своей кровати, но так как мозг окончательно передал главенство бабочкам в животе, над которыми в свою очередь властвует мое непоседливое либидо, то сложить причины такого его поведения мне никак не удаётся.

— Дэвиан… — пожалуй впервые в жизни нерешительным шепотом зову его по имени, когда он бережно опускает меня на кровать, и нависает надо мной.

Кажется, звук его имени из моих уст несколько удивляет его, вынуждая сконцентрировать расфокусированный взгляд на моих губах.

— Что мы делаем? — решаюсь все же спросить я.

Льдистые глаза ловят мой встревоженный взгляд, и Морозко хмурится, будто сам себе ещё не в силах объяснить, что он собрался делать: