Милена Завойчинская - Оранжевый цвет радуги

– Ну да, – хмыкнула я. – Спасибо, Машшала. Ты хорошая! Только не могу я радоваться тому, что я – клон редкого цвета. – Меня передернуло от отвращения к самой себе.

Мы с ней уже не впервые пытались понять, кто я и откуда. Я ведь ничего не знала и не помнила о себе и о своей жизни до того момента, когда однажды проснулась в оазисе.

В одно далеко не прекрасное утро, месяц назад, я открыла глаза и обнаружила себя на узкой лежанке, сложенной из глины и застланной тонким матрасом. Не хочу вспоминать свои первые шок, панику, непонимание того, где я и как тут очутилась. Ту истерику, которая накатила, когда поняла, что не помню даже своего имени. То, как перепугалась, увидев вошедшее в мою комнату существо, покрытое чешуей и назвавшее меня «Элишше». Ощутила тогда, что это имя явно не мое. Не могло такого быть, чтобы меня звали – так! Не хотелось вспоминать мои первые часы и дни в этом месте. Ужас от осознания того, что я чья-то собственность… Это потом я смирилась и приняла реальность. А тогда, в первый момент, было страшно обнаружить, что непонятно отчего я оказалась в крошечной комнатушке со скудной обстановкой – лежанка, тумбочка и стул. Больше ничего…

Как обнаружилось, наш хозяин не считал нужным тратиться на то, чтобы хорошо обставлять спальни для рабынь. Уединиться можно, и хватит. Он и отдельные помещения нам не выделял бы, но тут уж сыграла свою роль его жадность. Девушки порой выясняли между собой отношения не самым миролюбивым способом. Доходило до жестоких потасовок. Учитывая же, что все они были разных рас, а некоторые обладали способностями к частичной трансформации…

Хозяин не хотел, чтобы его товар портился. Сам он наказывал провинившихся жестко, болезненно, но без последствий для здоровья и внешности: несколько ударов энергетическим хлыстом, несколько дней в карцере – сухом и жарком, в кромешной темноте. Но в еде и воде не ограничивал, ведь ему нужно было продать нас с максимальной выгодой, так что питались мы нормально, дабы сохранить товарный вид. За этим строго следили, и отказываться от еды было чревато. И хотя кормили совсем простой пищей, без малейшего разнообразия, но испорченных продуктов нам не давали.

Я тоже один раз побывала в карцере и оценила его прелести. А также на своей шкуре испытала всю гамму ощущений от ударов энергетическим хлыстом. До сих пор вздрагивала при воспоминании об этом. Нет, я ни с кем из других рабынь не дралась и не ссорилась. Инстинкт самосохранения предостерегал от подобного. Но поначалу пыталась бастовать и требовать, чтобы меня освободили, объявила голодовку. Ну что сказать? Патагеш не первый год торговал гаремными рабынями и хорошо умел усмирять норовистых девиц любых рас.

Возвращаясь к моим умениям… Я ничего не могла. Судя по всему, была я человеком, причем чистокровным, учитывая цвет волос. Только люди не имели никаких способностей к физическим трансформациям и не обладали сильными экстрасенсорными способностями (если у кого и имелись, то сравнительно слабенькие). У меня же каких-либо способностей не было вообще, ни сильных, ни слабых. Патагеш проверял… Но Машшала уверяла, что я не могла быть свободной до того, как стала собственностью торговца. Планета, которую населяли чистокровные люди, располагалась далеко отсюда, на самом краю галактики, и не входила в Объединенный Союз. Соответственно, она относилась к тем, с которых запрещалось вывозить жителей. Нечего им было делать в развитых мирах, не доросли. Выхода в дальний космос население той планеты не имело, так что украсть меня с какого-нибудь транспланетного лайнера космические пираты также не могли. А организовать подпольные поставки рабынь из подобного отдаленного мира? Да с учетом запрета на вывоз населения? Нет, Патагеш не смог бы организовать столь сложный бизнес. Ну и, кроме того… Он, конечно, был самым известным и богатым торговцем радугой (по словам Машшалы) и не упустил бы возможности получать товар в виде девушек подходящих цветов. Но этот нелепый, толстый ящероподобный самец-шираки, любитель плотно покушать, буквально нюхом чувствовал опасность.

Неужели я действительно клон? Если принять эту жуткую мысль как факт, то… Интересно, кто та девушка, внешность и тело которой я получила? На вид мне лет семнадцать-восемнадцать. Но по внутренним ощущениям – гораздо больше, и это тоже вносило диссонанс в восприятие себя как личности. Юное симпатичное лицо с веснушками, рассыпавшимися на носу, большие ярко-голубые глаза, ниспадающие ниже талии огненно-рыжие кудри густых пушистых волос, более темные, почти коричневые брови и ресницы, стройная фигура… Именно таким богатством я обладала. Точнее, обладал им Патагеш, мой хозяин.

Не сразу мне удалось выяснить, при чем тут радуга, гаремы… Все оказалось просто до банального. Семь цветов радуги и девушки с волосами одного из этих семи оттенков. Остальное тоже элементарно. Богатые мужчины хотели иметь гаремы. Не важно, какой ценой. Когда затраты останавливали материально обеспеченных и обладающих властью мужчин? Так вот. Самым шиком считался гарем, отличающийся не количеством девушек, а их качеством. Не каждый мог позволить себе иметь полную радугу. Семь столь разных внешне девушек…

А я была оранжевым цветом, являясь обладательницей невероятно редкого рыжего цвета волос. Ген, отвечающий за этот оттенок, встречался только у чистокровных людей. В Объединенном Союзе их почти не осталось, и даже на той далекой планете, где проживали только люди и названия которой Машшала не знала, сложно было найти по-настоящему рыжую девушку. В Союзе же слишком часто заключались межрасовые браки, в которых дети крайне редко наследовали гены родителя-человека, а уж рецессивный рыжий ген у рожденных в таких семьях людей не проявлялся вообще. Из чего опять следовал вывод, что я – клон.

Патагеш собирался продать меня с максимальной выгодой, только поэтому я провела в оазисе, на его тайной базе, почти месяц. Продавец радуги ждал Больших торгов, проходящих раз в полгода. Туда должны были съехаться самые богатые существа со всего Объединенного Союза, в том числе короли теневого и подпольного мира, политики, обладающие такой властью, что не боялись ничего и никого. И именно по этой причине хозяин особенно берег мое тело. За мной строго следили и не допускали, чтобы в ссоре с другими рабынями мне нанесли хотя бы царапину.

Я отвлеклась от размышлений о своей судьбе и, приобняв шираки, погладила ее по плечу. Служанки носили некое подобие сарафанов с открытыми плечами, спиной и руками, так как им не было нужды прятать кожу от обжигающих солнечных лучей. Ладошка скользнула по чешуе, и та чуть оцарапала меня. Похоже, у Машшалы скоро начнется линька, так как несколько чешуек прилипли к моей коже.