Анастасия Славина - Танцы в ночи. Магия любви

Некоторое время они так и стояли, прижимаясь друг к другу. Постепенно стало ощущаться обжигающее солнце на коже, сквозь вату вакуума начали пробиваться звуки – всплеск воды, пение птиц, фырканье лошади. Человеческих голосов, к счастью, слышно не было. Влада заерзала – до чего же теперь он оказался тяжелым! Возничий осторожно отстранился. Провел рукой по волосам Влады, испачканным в песке.

– Похоже, нам снова надо освежиться…

Они молча искупались, молча сели на воз.

– Пошла, Милая! – прикрикнул возничий на кобылу, и та послушно поплелась по раскаленной дороге.

Еще с четверть часа они не проронили ни слова. Молчание не было тягостным, но приятного в нем тоже было мало.

– Тебе куда дальше? – придержав на распутье поводья, спросил парень.

– К Белой даче, – ответила Влада.

Возничий замер. Влада отчетливо видела, как застыла каждая мышца на его спине.

– Ты… новая хозяйка Дачи? – не оборачиваясь, переспросил он.

– Да. – Влада пожала плечами. – А что?

– Да так… – ему пришлось откашляться, чтобы продолжить. – Ничего.

Возничий неуверенно тряхнул поводьями.

Еще один поворот – и появились гранатовая крыша, белый мезонин, темные узорчатые ставни, потом – широкое крыльцо с колоннами, ступени каменной лестницы, а затем – все здание: белая громадина, увитая виноградной лозой, на фоне ослепительного неба и вековых деревьев. Влада машинально потянулась за фотоаппаратом, но остановила себя – такую красоту нельзя снимать впопыхах. К тому же свет был неудачным: слепящее солнце давало слишком резкие тени, а этот дом, наверняка, любил вечерние полутона или, скорее, молочную дымку тумана и ровный свет полной луны…

Лошадь резко остановилась.

– Ну, давай, Милая! – устало проговорил возничий и щелкнул пугой. – Пошла!.. – Кобыла фыркала, била копытом, но не двигалась с места. Парень огрел ее кнутом по крупу. И еще раз. И еще. Безрезультатно. – Ах ты, старая кляча!.. – Он в сердцах отшвырнул соломинку.

Решив не дожидаться развязки, Влада спрыгнула с воза. Парень обернулся. Он не говорил ни слова, просто наблюдал за ней из-под полей шляпы.

– Электричество не работает, – наконец, произнес возничий, когда Влада стала подниматься к дому. – Вчера ураган порвал провода.

– Я не боюсь темноты, – ответила Влада.

– А того, что скрывается в темноте?

– Как ты знаешь, я уже совершеннолетняя. А значит, не верю в сказки. Прощай, – и Влада направилась к Белой даче.

– Теперь ты веришь мне? – Стефан отвел ветку. Он стоял на самом краю песчаного карьера. С одной стороны – лес. С другой – пропасть.

Мария подалась вперед. Прядь ее иссиня-черных волос мягко коснулась лица Стефана. Он сделал вдох и бережно отвел прядь рукой. Мария ничем не пахла, даже резкий аромат сосновых иголок не впитался в ее волосы, а запах теплой кожи, исходящий от девушки, только что соскочившей с подножки автобуса, он представлял так отчетливо, словно ощущал прямо сейчас.

– Не знаю, Стефан. – Мария закусила губу, красную, как спелая земляника. – Мне кажется, они совсем не похожи. Глаза, подбородок…

– Я не имею в виду детали, Мария. Смотри на образ.

Отсюда, с окраины леса, девушка казалась не больше мизинца, но Стефан отчетливо видел, как она распустила волосы, сорвала василек и заложила его за ухо. В коротком белом сарафане, в изящных босоножках, она напоминала принцессу, случайно попавшую в отдаленный уголок своих владений.

– Не знаю, Стефан, – задумчиво повторила Мария. – Сколько ей?

– Двадцать два.

Мария обернулась. В ее глазах появился интерес.

– Да, моя дорогая. – Стефан довольно улыбнулся. – Все повторяется.

– В таком случае, у тебя мало времени. – Мария внезапно отпустила ветку. Пара шишек с глухим звуком упала на дно карьера. – Я имею в виду, если они действительно похожи – у тебя совсем нет времени.

Мария набросила капюшон и отступила к соседнему дереву. Мгновение – и ее длинная серая накидка затерялась в сосновых ветках.

– Не волнуйся об этом, моя дорогая, – ухмыльнулся Стефан и бросился следом.

Влада трижды повернула ключ в замке. Раздалось несколько тихих щелчков – и рольставни на окнах первого этажа медленно поползли вверх. Стая ворон, пронзительно каркая, поднялась с крыши, затем снова воцарилась тишина.

Дверь приоткрылась, блеклый свет выхватил фрагмент винтовой лестницы и широкую полосу мраморного пола. Влада переступила порог – и невольно оглянулась, когда дверь, мягко щелкнув, закрылась за ее спиной. Дом погрузился во тьму.

Влада проверила выключатель – не работал, затем включила фонарик на мобильном телефоне. Свет скользнул по кованым перилам, стене с картинами в золоченых рамах, окнам, занавешенным тяжелыми шторами… Она едва не вскрикнула, когда луч фонарика выцепил из темноты силуэт – худенькую девушку в светлом платье, как оказалось секундой позже – ее собственное отражение в большом, в человеческий рост, старинном зеркале. Влада выдохнула, сжала ручку чемодана – так сильно, что хрустнули костяшки пальцев, и поднялась на второй этаж.

Сначала Влада попала в комнату Симы, оформленную в том же утонченно-дворцовом стиле, что и холл, а затем оказалась в спальне ее дочери Илоны – единственной из Аркаевых, кто мог заказать себе исполинскую кровать с балдахином и множеством подушек. Шкаф был чуть приоткрыт, из него выглядывал струящийся подол нежно-розового платья – словно Илона только что выбирала, в чем сбежать на свидание.

Илоне было семнадцать, когда она впервые по-настоящему влюбилась. Никто не видел того парня, но ошибиться было невозможно: она сияла, как новогодняя елка. Эта влюбленность отдалила ее от близких, зато еще больше сблизила Владу с Марком. Он стал для Влады не только кузеном, но и лучшим другом. Единственным настоящим другом.

А потом… Впрочем, в этом «потом» Влада не была уверена: в пятнадцать лет смотришь на жизнь сквозь такую толщу фантазий, что отделить правду от вымысла почти невозможно. Она помнила – или так ей казалось – что в ее с Марком последнее лето что-то изменилось. Они, как и раньше, проводили много времени вместе, разъезжая по окрестностям на велосипедах, купаясь и хулиганя, но Марк стал вести себя по-другому, осторожнее и мягче. Иногда Влада ловила на себе его затяжной взгляд. Правда, уже в следующую секунду Марк менялся, улыбался, и тревожная тень, вспыхнувшая в ее сердце, исчезала.

Последний день перед расставанием был мучительным, словно они оба понимали, что к следующему лету все безвозвратно исчезнет. Они отправились на ручей, впадающий в Холодный пруд, чтобы наловить раков к прощальному ужину.