Вера Чиркова - Трельяж с видом на море. Книга первая. Тайна зеркала

Костик расстроенно побродил по комнате, не выдержал, достал из холодильника пару холодных котлет, отрезал ломоть хлеба, и, соорудив аппетитный бутерброд, плюхнулся на давно продавленный диван.

Откусывая первый раз, потянулся левой рукой за спину, вытащил завалившийся в щель пульт и включил телик. Когда жуешь под какой-нибудь клип или мультик можно забыть про всё и не мучиться угрызениями совести.

Телик нагло смотрел непробиваемо черным глазом и в душу Костика закрались нехорошие подозрения.

Как пить дать, когда втаскивали этого старинного монстра, задели провод, а розетка и так еле держалась. Представив, что с трудом впихнутый в угол за диваном трельяж придется снова вытаскивать и извлекать из-за него провод… а потом делать это каждый раз, когда он во сне задевает этот провод ногой…

Костик даже застонал. Нет, только не это!

Умная мысль пришла спонтанно, при ближайшем рассмотрении устройства дверок. В отличие от других трельяжей, у этого старинного монстра все три зеркала были овально-вытянутой формы, и внизу между рамами, щедро украшенными резными завитками и цветками, виднелись треугольные просветы.

Вот если просунуть сквозь один из них руку, она окажется как раз напротив розетки. Если пролезет, конечно. Костик с сомнением осмотрел свою белую, пухлую ладошку и решил попытать счастья.

И ведь почти удалось, мешал только деревянный бутончик, больно впившийся в кожу. Костик присмотрелся — на соседней раме такого нет, наверное, отломался при странствиях трельяжа. Значит, можно с чистой совестью отломать и второй, для симметрии.

Бутончик отламываться никак не хотел, зато, когда Костя начал его крутить, вдруг повернулся в другую сторону. Раздался легкий скрип и часть рамы внезапно сдвинулась вбок, открывая узкий тайничок.

У Костика даже дыхание перехватило, в предвкушении сногсшибательных сокровищ. Сразу вспомнились стулья Бендера и сундуки Монте-Кристо.

Однако в тайничке был лишь свернутый трубочкой пожелтевший от времени документ, написанный старинным шрифтом с завитками и ятями.

Костик разворачивал его трясущимися пальцами, впервые в жизни забыв про недоеденный бутерброд и про телик. Полустёртые линии странного рисунка почти сразу ввергли его в уныние и разочарование. Слишком мало это походило на план, по которому можно отыскать сокровища Креза. Но постепенно пришло понимание, что какой-то смысл в трех вытянутых окружностях расположенных по углам начерченного в центре треугольника все же есть. Как и в крошечных значках, напоминающих латинское и.

И все же ему пришлось потратить на раздумья почти три дня, пока Костик уверился, что правильно разгадал значение всех символов.

А потом еще неделю, в ожидании отъезда матери в санаторий. Она подрабатывала там вот уже третье лето, с тех пор, как убедилась, что за Костика можно не волноваться. Не станет он связываться с дурной компанией. И пить в подъезде пиво с одноклассниками тоже не захочет.

Зато к тому времени, когда Костик, наконец, остался один и решился приступить к делу, план мероприятия сложился полностью. И все необходимое было приготовлено. И свечи и таз с водой и три упомянутых предмета, к которым потянулась душа.

Он сделал всё, как полагалось. Еле протиснувшись между створок трельяжа, встал ногами в таз с водой. Едва не задевая загодя зажженные свечи полами любимой рубахи, с выражением прочел обведенные рамочкой слова. Бессмысленные и чуждые его разуму. Выученные за эти дни почти наизусть, они разносились по комнате чудным эхом, отзываясь в душе невольным трепетом.

А вот когда должно было произойти что-то замечательное, например, открыться еще один тайник, вдруг стало темно…

По телу при одном только воспоминании о той, глубокой и непроглядной мгле, прошла крупная дрожь, и Костик распахнул глаза.

Оказалось, он задремал, и сквозь листья кое-где уже проглядывают первые, бледные звездочки. Девчонки рядом уже не было, и это почему-то больно задело самолюбие парня. Не зря говорили друзья, что от этих баб одни проблемы.

Костик попробовал осторожно повернуться на бок, и это удалось на удивление легко. Так легко, что парнишка внезапно запаниковал, поднял еще слабую руку и попробовал себя ощупать.

Первые же ощущения ввергли его в глубочайший шок. Тела не было. Вернее, было, но вовсе не его, Костика. Невероятно худые, выступающие наружу ребра и впалый живот никак не могли принадлежать тому Косте, каким он был еще вчера.

Или это было не вчера?!

По коже непроизвольно поползли мурашки. Сколько же времени должно было пройти, чтобы из ста пятидесяти килограммового здоровяка получился вот этот скелет? И где, черт, побери, он вообще находится? А что думает мама?!

Воспоминание о матери разбудило в душе парня чувство вины и раскаяния, и Костик поторопился переключиться на другую проблему. Благо их у него теперь хватало. А о матери он подумает позже, когда поймет, во что влип. Или, когда начнет решать, как из этого выпутаться.

Немного погодя Костик снова ощупал себя, стараясь не особенно пугаться выпирающих костей и суховатой кожи. Общее впечатление оказалось на удивление сносным. Ран и царапин не было, как и ушибов, которые обычно угадываются по прикосновению к ним.

Немного удивило отсутствие всей одежды, кроме непомерно широких для него теперь джинсов. Однако на фоне остальных сделанных открытий эта проблема показалось почти пустяковой. Легко разрешившейся с помощью найденного в кармане куска проволочки.

Костик сам не заметил, как снова уснул, а когда проснулся на рассвете, с изумлением обнаружил, что вокруг полно народу. Люди бродили и переползали с места на место, ища освещенные солнцем пятачки, за ночь заметно похолодало. Но Костик пока не готов был последовать их примеру, просто повернулся на бок и наблюдал, стараясь понять, что это за место и кто все эти люди.

Разговаривали они мало, тихими шепотками, и это не могло не насторожить парня. Мама всегда говорила, что у Костика ум исследователя, душа романтика, а сердце воина, и сам он был с этим вполне согласен, правда, немного сомневаясь насчет воина. Но когда мать записала в секцию рукопашного боя — все же пошел. И даже отзанимался почти два года, пока не понял, что больше не вынесет ни обидного смеха соучеников, ни вечных гематом.

Понаблюдав с час, парень твердо уверился, что попал по-крупному. Не были эти люди ни воинами, ни торговцами, так, какой-то сброд. Несколько женщин, одетых как и его соблазнительница, в полотняные бесформенные платья до щиколоток и свисающие на спину платки, держались особняком, начиная шипеть и повизгивать, когда кто-то из мужчин пробирался слишком близко от них.