Чертовка в Академии магии (СИ) - Черная Мстислава

— Жаль, что вы проделали путь впустую.

Дама округляет глаза:

— Ох, нет! Признаться, я к вам, Мирта. Мы могли бы где-то поговорить?

Что? Я? Но… О чём ей со мной говорить?

— Наверное, можем, — неуверенно соглашаюсь я. Почему бы не выслушать?

Только где? На улице разговаривать непрофессионально. Контора закрыта. В дом пригласить? Ага, на колченогий табурет, втиснутый между раковиной и столом, загромождённым пригоревшими кастрюлями. Нет у меня таланта ни к готовке, ни к зельеварению. В трактир? Приличных поблизости нет.

Дама понимает моё затруднение:

— Мирта, я остановилась в гостинице «Белая жемчужина». Могу я вас пригласить?

— Да, конечно. Прямо сейчас?

— Если можно, — кивает она.

Вообще-то я занята, мне до вечера нужно суметь уломать старика Дранго зачислиться в штат, чтобы завтра с открытием администрации предъявить новые документы и получить разрешение снять печать, но любопытство оказывается сильнее прагматизма. Если я уделю мадам Ох час своего времени, ничего страшного, верно?

Наёмный экипаж ждёт на соседней улице. Я пропускаю мадам вперёд, забираюсь следом, усаживаюсь лицом против хода и всерьёз задумываюсь, не предложить ли поговорить прямо в салоне, но нет, женщина кажется озабоченно-встревоженной, на долю мига её глаза застилает пелена, и она смаргивает слёзы. Что я буду делать, если она расплачется? Лучше потерпеть до гостиницы, тем более ехать около получаса.

Лошадь ступает тихо, колёса поскрипывают.

— Мирта, — нарушает молчание мадам Ох, — простите, что спрашиваю. Но вы ведь закончили колледж? Для моего дела это важно.

— Да, с отличием.

— Ох!

У меня была мечта — продолжить учёбу в академии. Поступить трудно, но отличников зачисляют без экзаменов, вот я и старалась. Только толку? Оплачивать учёбу мне нечем, а в следующем году, если вдруг раздобуду нужную сумму, поступать придётся на общих основаниях.

Снова настроение испортилось.

И погода портится. Ветер усиливается, гонит песок.

Экипаж останавливается. С крыльца торопливо сбегает затянутый в жаркую униформу швейцар, распахивает дверцу, подаёт мадам руку в белоснежной шёлковой перчатке. Мадам благосклонно улыбается, опирается самыми кончиками пальцев.

Я не жду, когда швейцар сможет уделить внимание и мне, спрыгиваю на тротуар без помощи.

— Пойдёмте, Мирта. Любезный, передайте, что мы с моей гостьей будем… Мирта, какой чай ты предпочитаешь?

Я догадываюсь, что мадам Ох спрашивает меня о сортах, но ответить я могу лишь одно:

— Горячий.

«Белая жемчужина» вторая по дороговизне гостиница в городе, заведение рассчитано на элегантную публику. В холле роскошь прячется под налётом скромности, но от этого я ещё острее ощущаю свою чуждость этому месту.

— Мирта? — окликает меня мадам Ох.

— Простите, задумалась.

Гостиница трёхэтажная, выше только здание администрации, академия и отель «Королевский люкс», большую часть года простаивающий пустым, но упорно не закрывающийся. Апартаменты мадам Ох располагается на втором этаже, дверь шестая справа в левом коридоре. Именно апартаменты, шагнув через порог, я оказываюсь не в спальне, не в будуаре, а в настоящей гостиной. Комната сквозная. За закрытой дверью, вероятно, и прячется спальня, а вторая дверь раскрыта настежь, за ней просматривается рабочий кабинет.

Интерьер радует глаз спокойными тонами, а вот сладковатый запах живых лилий, стоящих в вазе, мне не нравится.

Я ищу детали, которые смогут рассказать мне что-нибудь о мадам Ох, но их просто нет. Гостиная безупречна, и единственное, что по ней можно оценить — дотошность горничных.

Из коридора раздаётся приглушённый стук. Дождавшись разрешения, в гостиную входит подтянутый официант, тоже в униформе не по погоде.

— Мирта, где тебе больше нравится: за чайным столиком или на диване?

— Столик, — выбираю я.

Мадам Ох кивает официанту, и он в считанные секунды сервирует нам чай, ставит вазочку с шоколадными бомбошками, желает приятно провести время и оставляет нас одних. Я ни капли не сомневаюсь, что при необходимости он появится мгновенно.

— Итак, мадам Олвис, чем я могу вам помочь? — спрашиваю я, плюхнувшись в кресло и с удовольствием вытянув ноги.

— Ты такая же прямолинейная как Бер.

Мадам разливает из чайника чай по чашкам, себе добавляет молока. Я от сомнительной добавки отказываюсь. Нет, я знаю, что в высоких кругах чай пьют именно так, но, как по мне, разбавленный молоком, чай перестаёт быть чаем.

— Итак? — повторяю я с нажимом. Слушать о своём сходстве с папой я точно не намерена.

— Мирта… Мой младший сын… погиб.

Отвернувшись, она торопливо достаёт и прижимает к губам кружевной платок, слёзы текут по щекам, но на них женщина не обращает внимания. Судорожно всхлипнув, она всё тем же платком отмахивается от моего предложения подать ей воды. Минута, другая, и женщина с трудом берёт эмоции под контроль, делает глубокий вдох, медленно выдыхает.

Я не умею утешать, не умею подбирать правильных слов:

— Соболезную.

— Мой муж занимается разработками к северу от столицы, в город мы приезжаем редко и ненадолго. Когда Ринон поступил, я предлагала ему купить дом, но он отказался, не хотел тратить время на дорогу до академии и обратно, поселился в общежитии, — она ненадолго замолкает. — Прости за сумбур.

— Пока всё понятно.

— Ринон два года назад перенёс тяжёлую лихорадку, лекари не давали ему шансов. Я тогда воспользовалась услугой подпольного целителя, и тот передал мои жизненные силы Ринону. Как вы понимаете, следователям я этого сказать не могла. После того ритуала у меня остался сосуд, через который целитель перекачивал мои силы. За день до начала каникул сосуд рассыпался.

— Сосуд рассыпался ровно в тот миг, когда ваш сын скончался.

— Да, именно так. Я спрашивала у того целителя, он подтвердил.

— Вы хотите, чтобы я нашла убийцу?

— Нет. То есть да. То есть… Мирта, дослушай, хорошо?

— Извините.

Мадам промакивает глаза платком.

— Я не хотела верить, приехала в академию. Комендант общежития сказал, что Ринон ещё не сдавал комнату, проводил меня и даже пустил. Внутри были вещи, а Ринона нигде не было. Я дошла до ректора, вызвала полицию. В журнале появилась запись, что Ринон покинул территорию академии. Понимаешь?

— Добавили задним числом? А что полиция?

— Территорию академии обыскали, и тела не нашли. Следователь решил, что я ошиблась, что запись в журнале была изначально. Но это не важно. Два месяца спустя пришло письмо со штемпелем отделения почты старого континента. Почерк Ринона. Он просит прощения и пишет, что жизнь в колонии не для него, он отправился покорять метрополию. Полиция сочла, что Ринон нашёлся и закрыла дело. Мирта, сказать, что я не хочу наказать убийцу будет ложью, но больше всего я хочу похоронить Ринона. Он лежит где-то неизвестно где, совсем один. Я хочу, чтобы он спокойно спал на семейном кладбище.

— Мне жаль.

— Если ты найдёшь виновных, я, Мирта, не поскуплюсь. Но я пришла не за этим. Я прошу тебя найти тело моего мальчика. Я уверена, что он где-то в академии.

Я качаю головой:

— Не факт. То, что записи в журнале не было, ничего не значит. Его могли вывести тайком, — я специально подчёркиваю, что не сам Ринон нарушил правила, а его заставили.

То, что тело могли сжечь, я не упоминаю.

— Мирта, я оплачу тебе обучение на первом курсе. Найдёшь — оплачу учёбу до конца. А если найдёшь виновных…

— Нет.

— Что?

— Мадам Олвис, я бы могла воспользоваться вашим горем, но… Сколько времени прошло? Почти три месяца? Злоумышленник, кем бы он ни был, затёр следы.

— Мирта, я не прошу тебя найти, я прошу тебя приложить все усилия, чтобы найти.

— Нет.

Взяться за заведомо невыполнимую работу и при этом получить оплату учёбы за первый курс подло.

Я резко поднимаюсь и почти сбегаю.