Практикум по выживанию (СИ) - Альшер Белая Лилия

В жизни есть две трагедии. Одна — не удовлетворить желание сердца. Другая — удовлетворить. Бернард Шоу

Последние дни августа пролетали слишком быстро. Листы календаря опадали вместе с листвой в саду и парке, но в отличие от нее не оставались лежать на дорожках золотистым ковром, истончались и исчезали, не долетая до письменного стола.

Адалин собирала вещи и книги и нет-нет и останавливалась возле окна, завороженная ярким светом. Здесь, в Рейвиле, осень наступала рано, охватывала все холодным пожаром, а потом так же стремительно заливала его скучными дождями. Но в этом году она их не застанет: в Академии Морока уже ждала комната, неполученные учебники и несколько договоров на подпись. Включая тот, где говорилось, что в случае ее смерти семья не выдвинет обвинения против Академии. Очень воодушевляюще.

Впрочем, после скандала, учиненного отцом, когда он узнал о разрыве помолвки с Датуром, Адалин не удивилась бы, если бы папа еще и приплатил Академии за избавление от вероломного отпрыска. Что-то подобное он и кричал, очень стараясь не перейти на проклятия, которые потом еще и снять не получится, воздух до треска наэлектризовался чистой магией. Лоран Датур оказался меньшим гордецом, чем считал Венсенн. Или большим? Потому как отправил письмо обратно, на имя лорда Солана, уже без кольца, добавив в конце одно лишь слово. «Спасибо». К чему благодарность относилась — к разрыву помолвки или к пожеланию удачи в любви, осталось интригой. Но так или иначе, ответ получен, и возврата к прошлому нет.

Отец еще кричал, потрясая письмом, что, раз она такая самостоятельная, он не собирается платить за университет, тут-то дочь и обрадовала, что и не придется, потому как она уже перевелась в Академию. После этих слов лорд Солан слегка посинел и замер, приоткрытые губы дрожали, подбирая слова, а в глазах разливалась чернота. Закончил лорд разговор с дочерью лаконично. Тоже одним словом. «Вон!». Дверь за спиной захлопнулась так, что картины предков на стенах неодобрительно закачались. И с тех пор отец не разговаривал с ней. Изабель, ее мать, как могла сглаживала тишину завтраков, обедов и ужинов. И настроение Дамьена Солана.

За неделю ей удалось добиться потрясающих результатов: отец согласился оплатить учебный эксперимент. Правда, Адалин подозревала, что щедрость связана исключительно с репутацией семьи.

Уложив в безразмерный чемодан еще пару теплых платьев, девушка захлопнула крышку, и ремни защелкнулись сами, сжимая его сильнее. Она выпрямилась и еще раз окинула взглядом густо-коричневую, с деревянной отделкой, комнату, прикидывая, все ли собрала. До отъезда оставалось три часа.

В спальню постучали. На приглашение войти створка открылась, и в дверях показалась леди Солан. Темные рыжие волосы красиво оттеняло изумрудно-зеленое платье. А цвет платья — золотые фамильные украшения. В гранях драгоценных камней переливались чары.

— Ты не передумала, — с улыбкой подытожила мама увиденное, прикрывая двери.

— Папа до сих пор надеется? — понимающе переспросила Адель, снимая с покрывала увесистый чемодан и магией отправляя его к дверям.

— Сложно винить его в этом. Боюсь, милая, своими решениями ты изменила не только свою жизнь. Ты ведь знаешь, каждый из нас играет особую роль для Империи.

Изабель прошла вглубь комнаты и остановилась возле окна: ее тоже привлекал этот лимонный радостный свет, который отбрасывали листья. Она присела на краешек коричневого подоконника и сложила на груди руки. Адалин привычно пропустила шпильку мимо ушей, чему быстро учишься в семье темных магов, и подошла к книжному шкафу, где помимо книг хранились разные милые сердцу безделушки, распахнула хрустальные дверцы. Пробежала взглядом по украшениям, артефактам, связке цветных свечей… Конечно, только в Академии она поймет, что именно забыла, но вдруг…

Леди Солан тяжело вздохнула и решила зайти к переговорам с другой стороны. Молчанием эту женщину было не победить.

— И когда тебя ждать обратно?

Адель задумчиво открыла одну из шкатулок:

— Не раньше зимних каникул.

— Это четыре месяца, Адель.

— Из Ривенского университета меня не отпустили бы раньше следующего лета.

— Но Ривенский не находится на другом конце страны, милая.

Адалин хмыкнула и закрыла шкаф, поворачиваясь:

— И в этом существенный минус, мама.

Женщина обидчиво поджала губы.

— Милая, если ты приняла это решение под влиянием Венсенна Седума, то должна тебе напомнить, что семья Седум тоже имеет некоторые договоренности. Несмотря на всю легкомысленность этого юноши.

Да-да, и их Венсенн тоже выполнять не собирается.

— Знаю. — Адалин подошла, положила ладони ей на плечи и мягко коснулась губами лба. — Под влиянием чувств я приняла другое решение. Потому что поняла, что в мире есть что-то большее, чем договоренности темных семей.

— Хм… Это ты про влюбленность?

— Нет. Про выбор, — подчеркнула Адель.

Отчасти это так и было. До отношений с Венсенном она даже не задумывалась, насколько правильно или неправильно выходить замуж за того, кого не знаешь, кого ни разу не встречал. Долгая помолвка повисла между ними, как старые родственные узы. И чувства к Сену только подчеркнули этот абсурд. А то, что она приняла кольцо, еще пока ничего не значит. Она вообще не была уверена, что скажет да. Да и ни к чему третий скандал на неделе. Девушка неосознанно прикоснулась к груди — там, под тканью платья, на цепочке висел перстень с рубином, скрытый пока от родителей.

Изабель, как отличный эмпат, знала, когда отступить. Тем более, ей тоже когда-то было двадцать. Правда, не хватало тогда смелости перечить традициям. Дочь все же пошла не в нее. Несгибаемая гордячка, как и отец, даже гимназия не перевоспитала, лишь усугубив эту черту.

— Но ты ведь знаешь, что можешь передумать в любой момент?

— Не передумаю.

— А если захочется передумать?

— Я вспомню о том, как обрадуется папа, и останусь до конца. Может, даже на каникулы не приеду. Почаще посылай мне письма о том, как он ждет моего возвращения, чтобы я не забывала.

Изабель рассмеялась. Действительно веский повод. Ничто не сравнится со злорадством Дамьена. Так что, без диплома дочери домой лучше не возвращаться. Да и слухи о слабости наследницы разойдутся по всей Империи.

— Значит, Темные искусства?

— Хочу управлять теневыми сущностями. Захватывающе, не так ли?

— Захватывающе, — смежила веки Изабель.

На столе заиграло легкую мелодию оставленное там Зачарованное стекло, отвлекая от разговора. Адель подошла и коснулась пальцами прохладной черной поверхности, та осветилась магическим светом, и словно на пергаменте там отразилось короткое послание.

— Мой экипаж прибыл. Странно… Я заказывала на вечер.

— Можешь отложить.

— О нет, — запротестовала Адель. — Лучше пусть у меня будет время на экскурсию.

Мама поднялась с подоконника и взмахнула рукой, вытаскивая из ниоткуда легкий зеленый плащ:

— Провожу тебя, если позволишь.

Девушка накинула на плечи короткую курточку, расшитую плющом, взялась за ручку чемодана и перенеслась на подъездную дорожку, прямо к темной наемной карете. Путь предстоял дальний, но не долгий: карета отвезет к междугороднему телепорту, а потом по незнакомому городу к самой Академии.

Кучер спрыгнул на землю, уложил чемодан на багаж кареты и открыл лакированную дверцу. Но садиться в салон Адель не спешила. Мама стояла рядом, с легкой осенней грустью глядя на экипаж.

— Подумать только, моя дочь достаточно взрослая, чтобы портить себе жизнь самостоятельно. Темнейшие Боги, как же это произошло?

— Мама… — она осуждающе повернулась.

— Просто мысли вслух, милая, — змеино и сладко улыбнулась леди Солан. Адалин покачала головой и обняла ее на прощание, вдыхая тонкий запах духов. — Сообщи, как доберешься до места. И обязательно покажи комнату.

— Обязательно покажу.

Адель отпустила ее, чмокнув на прощание в щеку, и скрылась в карете. Кучер захлопнул дверь и забрался снова на козлы. Мама сдержанно помахала ладонью на прощание и растаяла в мгновенном телепорте. Долгие прощания Изабель не любила, предпочитала погрустить в одиночестве. Карета стронулась, копыта лошадей бойко застучали по мощеной дорожке. Приготовившись к долгой поездке по городу, девушка отстраненно пробежала взглядом по темному кожаному салону с позолоченными заклепками и светильниками. В полумраке, когда не видно потертостей, смотрелось почти роскошно. Не все так ужасно, как стращал отец.