Избранная для Тёмных (СИ) - Серебрякова Александра

— Что именно?

— Концентрация запаха. Его насыщенность. Я то едва его ощущаю, то наоборот, кажется, что он заполнил всю комнату. Так странно… Вот, опять. Только что я его почти не чувствовала, как вдруг он опять появился.

— Очень интересно, тана Дианизель, — вдруг раздался вкрадчивый шепот прямо над моим ухом.

Вздрогнув от неожиданности, я резко распахнула глаза и тут же попала в плен темных глаз, смотрящих на меня с любопытством, удивлением и каким-то злым предвкушением, которое тут же начало сменяться растерянностью.

Он что, думал, что я испугаюсь его? Было неожиданно, конечно, но определенно не страшно.

Оторвать взгляд от его глаз было неожиданно трудно. Они словно магнитом притягивали и не отпускали. Кажется, я наконец-то поняла выражение «тонуть в омуте глаз». Я — практически тонула…

И все же вырвалась.

Поэтому, с трудом оторвав взгляд, я посмотрела на его лицо, стараясь понять, была ли Дианизель знакома с этим мужчиной. То, что он знает ее имя может еще ничего не значить — тут едва ли не каждый первый знает о том, кто такая Дианизель.

Смущало и тревожило другое — этот мужчина был первым, кто узнал «меня» в новом образе. А это, скорее всего, означает, что он с бывшей владелицей этого тела был все же знаком лично. Кажется, я влипла…

Прикрыв на мгновение глаза, я пыталась понять, что сейчас лучше всего сделать. Но на ум, как назло, ничего не приходило. Никаких идей. Никаких воспоминаний. Ничего, что могло бы сейчас меня спасти.

Поэтому, судорожно вздохнув, я тут же распахнула глаза и шокировано посмотрела на мужчину. Если бы у меня и был бы какой-то план, то он тотчас бы выветрился у меня из головы. Потому что… аромат, тревожащий мой ум, не принадлежал саду, на которое выходило окно. Я теперь даже не уверена, что это окно выходит на сад, потому что…

Потому что запах исходил от этого мужчины.

— Запах… Но почему… — пробормотала я, непонимающе.

Так не должно было быть. Не выглядит он как человек, который выливает на себя целый флакон духов. Да и концентрация…

— Вот и мне любопытно, почему и с каких это пор ты стала чувствовать мою тьму именно так?

Чувствовать тьму? Да что, черт возьми, тут вообще происходит?!

Кажется… кажется, я все-таки нашла его… 

Выскочив из поезда, я вздохнула полной грудью и улыбнулась.

— Дом, милый дом, — прошептала я, на мгновение зажмурившись. Солнце, только-только появившееся на горизонте, окрашивало мир вокруг удивительным цветом. Хотелось смеяться и петь, словно воздух родного города опьянял.

Хотя сиять от радости и прыгать от восторга, как маленькой девочке, мне хотелось совершенно по другой причине.

Предвкушение.

О, стоило мне только представить, как удивиться и обрадуется Стас, когда проснется, зайдет на кухню, а там я. Вернувшаяся из поездки на несколько дней раньше.

Хотелось радостно хихикать, стоило лишь подумать, как он будет доволен моим сюрпризом. Ведь он не единожды за всю эту поездку говорил мне о том, что скучает. А еще ни один наш телефонный разговор не обходился без его просьбы справиться с делами быстрее и приехать раньше.

Вот он удивится! И обрадуется, наверняка ведь обрадуется!

У меня даже мысли не возникло, что что-то может пойти не так. Даже подумать не могла, что мой сюрприз может стать сюрпризом в первую очередь для меня. И не самым приятным, если уж говорить откровенно.

Я сразу все поняла.

Сложно было не понять, что происходит, когда, зайдя в квартиру, тут же натыкаешься на женские туфли и сумочку. На чужие туфли и на чужую сумочку.

Это было… Сначала мне было до безумия смешно. Я даже прикрыла рот ладошкой, чтобы ненароком не разбудить бедняжек, что, вероятнее всего, отсыпались после бурной ночи. Это же… Ну до чего же это банально-то! Словно в старом анекдоте — возвращается из командировки и застает…

Только с каждым мгновением не так уж и сильно мне хотелось смеяться.

Кто бы мог подумать, что подобное произойдет со мной? И что вообще в таких ситуациях принято делать?

Врываться в спальню и будить находящихся там мне совершенно не хотелось. Одна мысль об этом отчего-то казалась унизительной. Казалось, что таким образом я покажу слабость, покажу, как больно…Сбежать? Так по мне это еще более унизительно. Да и почему я должна это делать? Это не я — любовница, залезшая в кровать к чужому жениху.

По правде говоря, хотелось просто взять и хорошенько поколотить обоих скалкой, срывая на них злость, боль, разочарования и горечь предательства. Вот только я прекрасно знала, что мне от этого легче ничуть не станет.

В итоге, так ничего и не решив, я молча прошла на кухню. Кажется, мне нужен кофе. Очень много кофе, так как сегодня денек явно обещает быть тяжелым и насыщенным на события.

Вскипятив воду и сделав себе огромную кружку кофе, я встала возле окна и задумчиво посмотрела на улицу.

Там, за окном, только-только начинался день, яркий, солнечный, вызывающий желание бросить все дела и просто отдохнуть. А мне сегодня предстояло решить, что делать дальше.

Оставаться со Стасом после всего этого? Пфф, нет. Наверное, в этой жизни я могу многое простить, но только не предательство. Так что здесь я остаться точно не смогу — пусть мы и снимали эту квартиру с ним вдвоем, но я уверена, что он никуда съезжать не будет. Более того, он не оставит попыток вымолить прощение. Конечно, ничего у него не выйдет, но нервы этим он мне явно потреплет.

И что ему не хватало? Все ведь хорошо было. Не было никаких предпосылок! Ничего не было! Или я не видела, не замечала? Нет. Винить в этом себя я точно не буду.

Он мог сказать, что устал от отношений. Он мог сказать, если ему что-то не нравилось — мы бы решили это. Мы бы могли, но… Он просто изменил. И этим перечеркнул все, что между нами было.

Тяжело вздохнув, зажмурилась, стараясь успокоиться и не думать о том, что в соседней комнате кто-то находится.

Сделала сюрприз, однако.

Покачав головой, усмехнулась, поражаясь некоторой комичности ситуации.

Я бы даже засмеялась, не будь так больно, так противно, так тошно.

Нужно будет быстро собрать вещи. Хотя бы основное — то, что необходимо мне будет хотя бы на первое время. Остальное… А нет ничего остального. Жизнь приучила меня иметь минимум вещей, чтобы в случае чего я могла спокойно переехать в другое место. А еще жизнь отучила привязываться к вещам вообще.

Все, что было ценно для меня, все ценные, памятные вещи, сгорели еще три года назад, вместе с домом, в котором я провела всю жизнь.

И вместе со всей моей семьей.

Вот так в девятнадцать лет я неожиданно оказалась одна.

Абсолютно одна в этом мире, не имея ничего. Даже документы мои сгорели в том доме.

Там, кажется, в тот день сгорела и я сама. Большая часть меня так и осталась в том доме, превратившись в пепел.

Стас мне тогда очень помог. Он еще тогда не был моим парнем, но мы с ним очень хорошо общались, проводя много времени вместе. И в тот день я тоже была с ним.

А теперь он предал меня. И теперь я действительно осталась одна в этом мире.

Резкий, судорожный вздох, раздавшийся за моей спиной, отвлек от печальных мыслей.

Развернувшись, я спокойно посмотрела на смутно знакомую мне девушку, что сейчас с ужасом смотрела на меня, прижимая к себе одеяло, в которое была завернута.

Кажется, я с ней уже встречалась когда-то… Да, точно, на день рожденье у друга Стаса. Вот только имени не помню — ни друга, ни девушки. Впрочем, сейчас это не особо важно.

— Кофе? — спросила я, чтобы разорвать повисшую в комнате напряженную тишину.

Девушка отрицательно покачала головой, сильнее прижимая к себе одеяло, испуганно глядя на меня.

А я вдруг поняла, что ничего не хочу. Не хочу видеть Стаса, выслушивать его невнятные оправдания, не хочу ругаться, кричать, обвинять.

Я просто хочу домой.

Вот только нет у меня дома.