Сердце Зверя - Хант Диана

Должно быть, женщине надоело ждать.

Она приблизилась, пристально глядя мне в глаза.

— Пройдемте, — в голосе ее послышалось рычание. — В омывальную.

Но после знакомства с Виллой меня таким не пронять.

Не опуская взгляда, я осталась стоять на месте.

— Кто ваш господин? — спросила я, рассудив, что если она обращается ко мне «госпожа», я гостья в этом странном замке, а не пленница.

— Он сам вам расскажет, — стояла на своем женщина. И, поморщившись, добавила: — Госпожа.

— Меня зовут Лирей Анжу Альбето, — сказала я. — Я — наследная герцогиня Ньюэйгрин. Моя семья богата. И они, — мне хотелось в это верить, — ищут меня. Если вы поможете мне добраться домой, я щедро отблагодарю за помощь.

Волчица не успела ответить.

Дверь открылась, и вошли еще две женщины. Молодые, даже юные. Судя по грубоватым чертам лица, чуть заостренным ушам с отсутствующими мочками — волчицы. Обе держат перед собой подносы, на которых позвякивают крышками блюда. Заходя в комнату, первая запуталась в длинной юбке и чуть не уронила поднос. Чуть — потому что оправилась и подхватила накренившийся поднос с жалобно звякнувшими тарелками со звериной ловкостью.

В следующий миг обе девушки замерли, уставившись на меня. Я почувствовала себя по меньшей мере танцовщицей на площади.

Верхняя губа первой женщины поднялась. Она пристально уставилась на вошедших, что заставило девушек, в свою очередь, опустить взгляды и даже склонить головы.

— Мы принесли завтрак, — сказала одна из них, а вторая почему-то хихикнула.

Первая тоже с трудом сдерживала смех.

Из горла старшей волчицы раздалось еле слышное рычание. Смех тут же стих. Но пристально есть меня глазами не перестали.

— Госпожа еще не готова для завтрака, — отрезала женщина. — Придете позже.

— Когда? — с готовностью спросила одна из них, при этом смотрела не на старшую, а на меня.

— Я скажу когда! — рявкнула старшая.

Тех как ветром сдуло.

— Пройдемте в омывальную! — тем же тоном сказала мне волчица, и я не посмела ослушаться.

Оказавшаяся еще роскошнее, чем в моем бывшем замке, омывальная изумила.

Каменный бассейн, дубовая деревянная лохань. Даже водопад, который струится из нагретого резервуара, стоит надавить на выемку в стене.

Под пристальным взглядом волчицы я привела себя в порядок. Она пыталась помочь, хотя выглядело это скорее желанием контролировать процесс. Я решительно отвергла ее помощь, мотивировав тем, что уже привыкла справляться сама. Волчица не настаивала.

Обнаружив на полке ароматное мыло с розовыми лепестками и сушеной лавандой, я не преминула им воспользоваться. Как и легким маслянистым кремом.

До этого раза мне дважды довелось путешествовать на плечах оборотней. Первый раз — от границы Делла-Рова, второй — когда Грэст похитил меня с озера Велеса. И оба раза я потом чувствовала себя словно избитой, тело было в синяках и ссадинах. Сейчас — я сама подивилась — кожа была гладкой и нежной, ничего не болело, только слегка кружилась голова от слабости.

Закутавшись в банный халат, я последовала за волчицей. Омывальная и гардеробная соединяются невысокой дверью, и я отметила про себя, что это куда удобнее, чем в моих бывших покоях в Ньюэйгрине.

— Наденьте это, — сказала волчица и ткнула в легкое платье цвета пыльной розы. По низкому вырезу идет полоска кружева, по низу подола — пышная кайма. Платье, бесспорно, красивое, но все же больше похоже на нижнюю сорочку или пеньюар, который носит в покоях Виталина.

— На каком основании вы говорите, что мне делать? — вырвалось у меня.

Я подумала, что волчица сейчас зарычит, но женщина скорее удивилась.

— Я же эта, — сказала она и щелкнула пальцами, — горничная.

Несмотря на тревожную атмосферу, я не выдержала и хихикнула.

Женщина посмотрела на меня, подняв брови.

— Из вас такая же горничная, как и из меня, — сообщила я и пояснила, когда волчица не поняла. — Горничные обычно начинают с того, что представляются.

Женщина помолчала, а потом произнесла явно неохотно:

— Адела.

Я кивнула.

— Теперь оденетесь? — спросила Адела.

— А где сорочка, корсет, белье, наконец? — поинтересовалась я.

Адела пожевала губами. О таких мелочах она явно не задумывалась.

Вздохнув, я принялась осматривать гардеробную. После нескольких минут поисков пришлось признать: сорочки здесь были. Прозрачные, кружевные, до середины бедра, до того откровенные, что я постеснялась даже дать понять Аделе, что собираюсь надеть такое. Что касается корсетов и панталон, то о таком здесь, видимо, даже не слышали.

— А где хоть один корсет? — спросила я замеревшую на месте, словно статуя, Аделу. О панталонах спросить постеснялась, решив начать «с малой крови».

Волчица-горничная презрительно скривилась.

— Корсет? — переспросила она и, когда я кивнула, уточнила: — Это пыточное приспособление?

Я снова кивнула.

— Но ведь его же невозможно носить. Я пробовала. Давно. Ребра сдавливает, дышать невозможно. Двигаться тоже.

— И все же, — настоятельно сказала я, — не надевать же мне платье на голое тело.

— А почему нет? — уточнила женщина.

Представив, как щеголяю в этом платье из тонкой струящейся ткани по незнакомому замку, я покраснела.

— И все же я настаиваю, — твердо сказала я.

Адела пожала плечами.

— Ничем не могу помочь, — ответила она. — Корсетов здесь нет.

— И панталон тоже? — спросила я, краснея, решив, что все равно уже стыдно, поэтому румянцем больше, румянцем меньше — без разницы.

Волчица фыркнула.

— Вот уж лишний предмет гардероба!

— И ничуть не лишний! — возмутилась я. — Вы предлагаете мне разгуливать по замку без… белья?

Сказала это, и сама подивилась своей экспрессии. Еще недавно представала перед самцами, тьфу, перед мужчинами, голой. И разгуливала в коротких, до середины бедра, туниках. Но ведь то лес… И дикари, то есть оборотни, кругом. А здесь, в замке, среди привычной глазу обстановки, сразу вспомнилось, кто я и откуда. И не представлялось возможным нарушать не то что нормы этикета, но и границы элементарной этики.

— Разгуливать по замку вы будете только с дозволения аль… господина, — вернула меня на землю волчица. — А пока он такое дозволение не давал, беспокоиться не о чем.

Вздохнув, я приняла платье у нее из рук. В последний момент передумала и надела под него эту неприличную сорочку, такую легкую и невесомую, что даже не ощутила ее на себе. Оглядев себя в зеркало, хмыкнула. Если не знать, что под платьем ничего нет, и слишком уж не присматриваться, вид получился почти приличный.

Волосы разделила на пряди с помощью черепахового гребня и уложила в низкий узел, закрепив деревянными шпильками.

Все это время Адела молча наблюдала за моими действиями, явно не догадываясь, что причесывать меня — вроде как ее обязанность, если она претендует называться прислугой, горничной или камеристкой. Впрочем, представлять ее в этой роли было так же дико, как в роли актрисы королевского театра.

Когда мы покинули гардеробную, кровать оказалась застелена, причем простыни были заменены на свежие.

Оставив меня, Адела вышла из опочивальни.

Вернулась она с теми двумя молодыми волчицами, которые уже приходили. Лицо Аделы было бесстрастно, а вот волчицы хмурились и избегали смотреть на меня. При этом не покидало ощущение, что им было непривычно кому-то прислуживать. Но я, чтобы подбодрить девушек, кивнула и поблагодарила за заботу.

Они переглянулись и прыснули, а затем спешно, чуть ли не бегом, покинули опочивальню под пристальным взглядом Аделы.

— Ешьте! — волчица скорее приказала, чем пригласила. Перехватив мой взгляд, добавила: — Госпожа.

Кивнув, я приступила к трапезе.

Вопреки ожиданиям (если честно, думала увидеть пожаренное на костре, пропахшее дымом мясо), в миске была каша, по которой успела чуть ли не соскучиться после отъезда из Ньюэйгрина, лепешки, пара яиц и ломоть ветчины с тмином. На сладкое полагался кусок пирога с черникой и сливками.