Коварные игры судьбы (СИ) - Гущина Яна

Так же высок, как и первый, но черты лица более приятные, волосы чёрные, густые. Оттого и ресницы были черны, как смоль, что выгодно подчёркивало зелёные глаза. Красавчик!

— Ну что, Шон, — обратился он к первому «сапожнику», — у нас пополнение?

— Как видишь, — усмехнулся Шон. Не отпуская моей руки, повёл сквозь расступившуюся толпу.

Второй «сапожник» шёл рядом, кося на меня взгляд. Заодно сообщил:

— С этого момента ваше прошлое осталось за пределами новой жизни. Думаю, вам понравится в нашем городе.

Его голос звучал приятно и доброжелательно. Чтобы не казаться растерянной и смущённой, улыбнулась.

— Виктория, — представилась я. А то никто не спросил имени, а мне не хотелось, чтобы мне вдруг сообщили, что в новой жизни меня будут звать по-иному.

— Я — Шон! — произнёс первый «сапожник», хоть мог бы и не утруждаться — второй уже назвал его по имени.

— Очень приятно, — вежливо откликнулась я и посмотрела на второго мужчину. Неужели не сообразит представиться?

— Ник, — тот правильно расшифровал мой взгляд, а затем пояснил: — Шон у нас за главного, а я его помощник.

— И незаменимый советник, — отозвался Шон. Немного помолчав, добавил: — Отныне ты — одна из нас. Наши правила просты: будь чиста сердцем и помыслами. Стань лучшим другом для каждого жителя. Тогда наш город останется для тебя надёжным укрытием от прошлой жизни.

Мне было сложно представить, каков тут быт и уклад, но стало ясно, что забиться в тихую комнату, чтобы зализать душевные раны, не получится. Всё, что происходит с кем-то из поселенцев, становится достоянием общественности. Кажется, тут каждый знал всё обо всех.

Эти выводы напрашивались сами собой, исходя из наблюдений: не успела я появиться, как собралось всё население, чтобы оценить меня.

«Сапожники» вывели меня с песчаного берега на «улицу города». Я огляделась, осматривая «достопримечательности» и вздохнула. Когда приходилось слышать мифы о мистическом городе, то я представляла его белокаменным, многолюдным, с широкими мощёными улицами и двухэтажными домами с балконами, увитыми цветами. А на деле это была деревушка, затерявшаяся в горах. Плотное кольцо многовековых деревьев опоясывало поселение, обеспечивая уединённость. А озеро и водопад, срывающийся с высокого утёса, придавали «городу» немыслимый уют.

— А сюда можно попасть каким-либо иным способом, кроме как в сопровождении искр? — поинтересовалась я. Уж больно не хотелось, чтобы меня отыскали здесь представители власти.

— Нет, — покачал головой Шон. — Наш город хранит древняя магия. Никто не может попасть к нам, но и мы не можем покинуть город.

Это меня устраивало, и я кивнула. Только потом осознала, что жизнь здесь, как на необитаемом острове — никакой связи с цивилизацией и абсолютная обособленность. Хорошо это, или плохо, я ещё не поняла.

Дивное умиротворение проникло внутрь меня, озарив мрачное настроение лучиками надежды и безмятежности. Казалось, что все проблемы отступили. Моментально пропал испуг, обречённость. Поняла, что отныне я в безопасности.

— Поначалу всё будет казаться непривычным, — заговорил Ник, продвигаясь вдоль хижин, напоминающих большие шалаши. — Будешь жить вместе со всеми девушками, пока не найдёшь себе пару, или не вольёшься в мир хиппи, в котором царит свободная любовь и беззаботная жизнь Девушки тебя посвятят в наши традиции и правила. Скучать не придётся, поверь!

Он подмигнул, смутив меня. Что-то было в нём озорное, и в то же время благородно-непостижимое, будто два разных человека делили меж собой одно тело. Я заинтересованно посмотрела на Ника, но тут заговорил Шон, и мне пришлось перевести взгляд на него.

— Кстати, главное правило, — возвестил он, вскидывая палец: — все называем друг друга на «ты». Никакого выпендрёжничества!

Никогда не думала, что уважительное обращение на «вы» можно назвать выпендрёжничеством, но Шону, видимо, было виднее.

— Возможно, многое в нашем городе тебе покажется странным и чрезмерно смелым, — продолжил знакомить с местными правилами Ник, — но ты скоро ко всему привыкнешь и втянешься.

— Да, конечно, — сейчас я готова была согласиться с чем угодно, лишь бы стать «своей» в этом чуждом городе.

Всё здесь дышало беззаботностью и размеренным бытиём. Это спокойствие обволокло мою душу. Было видно, что люди жили так, как им хочется. Носили то, что вздумается, делали порой нелепые причёски, получали удовольствие от своей свободы и гордо называли себя хиппи. Разношёрстность яркой немыслимой одежды повергла меня в ступор, но, судя по всему, облачаться так было нормально. И мужчины и женщины плели из длинных волос странные косички, отчего казалось, что с их голов свешиваются змеи.

Уклад жизни сводился к правилу «получай удовольствие от жизни любым путём». Это мне объяснял на ходу Шон, видя мой растерянный вид.

— Никто ни к чему не принуждает и каждый живёт так, как хочет. Если есть потребность поработать, то горожане работают, а если хочется отдыхать, то просто гуляют по улицам, купаются в озере, поют песни и занимаются безудержным сексом с теми, с кем заблагорассудится. Им нравится вести беззаботный образ жизни, спать с разными партнёрами и рожать от кого-то из них, даже не зная, чей ребёнок. Оттого и воспитывают детей все вместе, потому что невозможно определить отца.

Я почувствовала, как запылали мои щёки от стыда. Как можно вести такой вольный образ жизни и заниматься сексом с разными партнёрами? Нет-нет, я не такая!

— А можно создать нормальную семью? — поинтересовалась я, страшась, что мне скажут, что подобное невозможно и я должна буду до конца жизни одеваться невесть как, и каждое утро просыпаться в объятиях нового мужчины.

— Да, можно выйти замуж и стать хранительницей очага крепкой семьи, — кивнул Шон, и завершил свой рассказ о быте и нравах горожан фразой: — Тебе здесь понравится.

— Надеюсь, — откликнулась я, сильно сомневаясь, что когда-то смогу вырядиться в ярко-оранжевую хламиду, подпоясавшись зелёным поясом с кисточками, навешать на шею десяток верёвок с кулонами, амулетами и бусинами, воткнуть в уши огромные длинные серьги и свить из своих волос сотню косичек. Ну и вид у меня будет!

Завидев несколько девушек, облачённых в обычные платья, я с облегчением вздохнула. Всё же не каждый обязан носить яркую нелепость, а может надеть обычную одежду.

Проходя мимо большого потухшего кострища, Ник кивнул на него и пояснил:

— По вечерам все собираемся у костра, танцуем, поём, общаемся.

Я удивлённо вскинул бровь, не сильно представляя Ника танцующим. Да и Шону больше пристало бы сидеть с умным видом в кругу старейшин, а не отплясывать. С удовольствием оценю это зрелище!

Оглянувшись, заметила, что все, кто собрался у озера, чтобы рассмотреть меня, уже разошлись по своим шалашам, или занялись чем-то возле жилищ. Детвора продолжила прерванные игры.

Из распавшейся толпы за нами следовала лишь три девушки. Шон, заметив, что я обернулась, сделал то же самое.

— О! А вот и наши красавицы! — радостно воскликнул он, будто их появление было чем-то очень важным. — Джесси, Лайза и Неонель. — Он так быстро назвал их имена, что я чуть не запуталась, кто есть кто.

Предо мной стояли три очаровательные брюнеточки. Неонель немного полнее своих подруг, но это делало её более женственной. Другие две девушки были стройны, длинноноги и улыбчивы. Я заподозрила, что они сёстры, хотя могла и ошибаться.

— Нашу новенькую зовут Виктория, — сообщил Ник, как-то по-особенному глядя на меня, словно оценивал и одновременно соблазнял, или, может, просто хотел смутить: уж больно у него был загадочный взгляд. — Девушки, передаём Викторию под вашу опеку, так что покажите, где она будет жить. Расскажите про наш быт, а вечером все вместе приходите к костру.

Замолчав, он развернулся, ухватив Шона за руку, и повёл куда-то, хотя Шону, явно, хотелось лично показать мне моё новое жилище.