Имя мне — Смерть - Элизабет Холлоуэй

Он никогда не говорил, чем был так разозлен в этот день, но фото ему понравилось. Он сказал, что похож на задиру, хотя я видела нечто другое. Для меня он выглядел потерянным. Однако он попросил меня нарисовать этот портрет с ним, в качестве подарка.

И я сделала это.

***

Выставка продолжалась еще два часа, но к концу первого часа зал начал пустеть.

Макс выбежал вместе с другом со школы через минуту. В последний раз, когда их видела, они сидели на трибуне, уткнувшись в видеоигру Макса. Кайл и Хэйли ушли пять минут назад. Кайлу нужно было зайти к своему другу, чтобы забрать какое-то оборудование, а Хэйли в последний момент заявила, что ей нужен «мозговой штурм».

— Я не попаду в Гарвард, если не буду учиться, — сказала она, но я сомневалась, что одна ночь что-то изменит. Хэйли справится. Она всегда справлялась. А вот мне надо было зубрить. Я в самом деле готовилась к этому экзамену — как в первый раз — но мозг напоминал сито, когда пыталась запомнить даты, и я хотела использовать каждую минуту для повторения. Но вместо того, чтобы идти домой и превратить свое серое вещество в историческую кашу, я бродила туда-сюда по залу выставки в ожидании мамы.

Ресторан должен был уже закрыться. Она опаздывала и раньше — на десять-двадцать минут, но никогда на целый час. Может быть, я ее пропустила или она уже здесь? Может, она ждет меня возле картины.

Я вернулась назад, надеясь, что догадка верна. Мне очень хотелось уже пойти домой и сесть за учебники.

К сожалению, в зале не было никого, кроме незнакомца, стоящего в противоположном конце зала. Он встретил мой взгляд на мгновение и улыбнулся, затем сложил руки на груди и продолжил изучать рисунок перед собой.

Я коснулась голубой ленты снова, проводя пальцами по буквам. Первое место. Я сильно волновалась. Я не могла дождаться, когда мама увидит это. Она будет гордиться мной, возможно, даже плакать.

Воздух вокруг изменился, и дрожь от возбуждения перешла в страх.

Кто-то смотрел на меня.

Я взглянула в конец зала, где стоял парень несколько секунд назад, но его там не оказалось теперь. Должно быть, ушел в другой конец зала. Я была одна.

Как глупо. Здесь нечего бояться. Здесь нет никого, кроме меня и моего воображения. Но я все еще ощущала это. Чьи-то глаза изучали и смотрели сквозь меня. «Кто-то прошелся по твоей могиле», как говорила бабушка.

— Какая красивая картина, — проговорил ровным голосом кто-то за спиной.

Я подпрыгнула и повернулась. Моя рука инстинктивно потянулась к ингалятору в заднем кармане.

— Господи Иисусе! Ты напугал меня, — я пыталась успокоить скачущее сердце.

Парень, который стоял на другом конце зала, стоял теперь рядом. Его блеклые голубые глаза изучали меня с интересом.

— Извини, не хотел тебя напугать, — его улыбка была теплой, но я ощутила холодок внутри своего желудка. Он кивнул на картину с Кайлом, и я проследила за его взглядом.

— Я только хотел сказать, что рисунок очень красивый. Отличное чувство композиции.

Конечно, я гордилась своей работой, но мне бы не хотелось выглядеть идиоткой, которую поздравляет незнакомец, особенно если он напугал до чертиков.

— Да, она классная, — я почувствовала, что краснею.

— Она больше, чем классная. Это… не знаю. — Он задумчиво коснулся подбородка. — Страстно. Эмоционально. Только посмотри, как используют цвет. Художник очень талантлив.

О, он не знает, что это моя картина. Разумеется, почему вообще должен? Он не знает меня, и я не знаю его. Но он может быть человеком из музея Фили, хотя сомневаюсь. Мы почти ровесники. Но неважно, кто он. Я не собираюсь говорить ему, что это мое даже после всех комплиментов. Я почувствовала, это довольно странно.

— Ты художник? — спросила я первое, что пришло на ум.

— Ха, если не считать оригами, то нет, — он покачал головой, и его черные локоны упали на лоб. — Я пытаюсь, но выходит ужасно. В нашей семье художница — моя сестра.

Мягкая улыбка осветила его лицо.

— Она великолепна.

А. Тогда понятно. Его сестра выставляется тоже. Он здесь из-за нее.

— А где ее картина? — спросила я. — Я бы хотела ее посмотреть.

— О, — он помялся и засунул руки в карманы, — ее здесь нет.

— Нет? — переспросила удивленно. — Тогда, на кого же ты пришел посмотреть?

— На тебя, Либби, — его улыбка была дружелюбной, но что-то блеснуло в его глазах.

Волоски на руках встали дыбом.

Холодок, который я испытала, когда впервые его увидела, теперь превратился в пласты льда, как будто мою кровь заменили фреоном. Я никогда не видела его раньше. Почему же он говорит, что пришел увидеть меня? Моя подпись, нацарапанная в углу картины, выглядела неразборчивой, и я написала это. Так как же он узнал мое имя?

— Что-то плохое случится с тобой завтра, — сказал он неожиданно.

— Что? — проговорила я, потому что была в шоке, и мой разум застыл так, что не могла думать о чем-то другом.

— Слушай. Знаю, это прозвучит безумно и в это сложно поверить, — он нервно повертел серебряное кольцо на левой руке. — Но у меня не так много времени, и надо, чтобы ты выслушала. Это важно. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула я. Что еще могла сказать? Он припер меня к стенке.

Парень открыл рот, но прежде, чем успел что-то сказать, его глаза заметили что-то за моей спиной, и его рот закрылся.

— Либби? — Голос мамы раздался из соседнего со мной ряда, и я вздохнула с облегчением. Какое счастье.

— Поговорим позже, когда останемся наедине, — парень повернулся и начал рассматривать картину рядом со мной.

— Наедине? — переспросила, но он проигнорировал мой вопрос. Он почти уткнулся носом в картину, так близко, что мог пересчитать мазки.

— Милая, прости, я опоздала, — мама подошла ко мне, обняв за плечо.

— Все нормально, — я посмотрела на жуткого парня в последний раз. Он сказал, что что-то плохое должно со мной произойти. Либо он сумасшедший, либо знает что-то такое, чего не знаю я. Может быть и то и другое. Он может быть достаточно сумасшедшим, чтобы планировать против меня что-то нехорошее.

Дрожь пробежала по телу, но я быстро взяла себя в руки. Я опять позволила воображению разыграться.

— В ресторане было много народа? — спросила, пытаясь выкинуть из головы парня с его нелепыми предсказаниями.

— Ага, — она убрала прядь волос за ухо. — Но не волнуйся. Я теперь здесь, и умираю от желания увидеть твою картину с ленточкой.

Парень взглянул на нас через плечо,