Ольга Грибова - День гнева

Луч придал полу золотистый оттенок. Свет разогнал тень, и комната озарилась сиянием, пульсирующим в ритме сердца. Ритм убыстрялся, точно его хозяин с шага перешел на бег. Свет замигал. Вздумай, кто на него посмотреть, у него зарябило бы в глазах.

Из-под кровати вылетели жуки. Из-за фосфоресцирующих брюшек они походили на светлячков, но в природе не было подобных экземпляров. Жуки кружились по комнате, исполняя ритуальный танец. Метались по сторонам, пока один из них не заметил девушку, спящую у окна. Вспыхнув ярче обычного, он подал знак товарищам, и те ринулись на зов.

Жуки собрались рядом с Евой. Их нестройные ряды сложились в фигуру, в которой можно было различить ноги, руки, туловище и даже голову. Жуки приняли вид светящегося человека. Он протянул руку к Еве и коснулся ее щеки. Из сердцевины роя раздался шепот. Казалось, он преодолевал огромное расстояние и миллионы лет, чтобы добраться до этой комнаты.

— Ева, — позвал голос, судя по тембру принадлежащий женщине.

Веки Евы дрогнули, но она все еще пребывала во власти сна. Силы стремительно покидали существо. Фигура распадалась на части. Жуки как листья с деревьев по осени опадали на пол и угасали. Их тела превращались в пепел, а он в свою очередь растворялся в темноте, делаясь ее неотъемлемой частью.

Ева вздрогнула и проснулась. Во сне почудилось, будто ее звали по имени. Она окинула взглядом комнату, но спальня выглядела как обычно.

Утром Еве по неясной причине хотелось быть доброй и милой ко всем без исключения. Она спустилась вниз и, не застав никого в столовой, прошла на кухню. С недавних пор страх перед Виталиком исчез. Месяц прожив с ним под одной крышей, она уяснила: он безобиден, как новорожденный котенок. Отныне среди ее чувств к нему преобладала жалость. Над ним постоянно издевались. Даже Макс не упускал случая подколоть брата. Вот Виталик и растолстел, заедая обиду и унижение.

Ева придвинула стул и села напротив парня, так чтобы между ними находился стол.

— Тебе не надоело вечно сидеть здесь? — спросила она, подперев щеку рукой.

— Я занят делом, — прочавкал Виталик. И во время разговора он не отрывался от еды.

— По-твоему, это важное дело, — она брезгливо приподняла со стола обертку от гамбургера. — Есть более интересные занятия. Уж поверь мне.

— Если я не буду кушать, то не смогу контролировать себя, — заявил Виталик.

Еве посчастливилось напасть на золотую жилу. У Виталика можно было спросить все, что угодно и кто знает: вдруг он скажет правду?

— Значит, тебе надо постоянно кушать, чтобы чего-нибудь не натворить. А что случится, если ты сядешь на вынужденную диету?

Виталик открыл рот, ответить, как в его глазах мелькнуло подобие мысли. Он хитро прищурился.

— Алекс предупреждал, что ты будешь приставать с расспросами. Он велел ничего тебе не говорить.

— Ты же ненавидишь Алекса! — напомнила Ева, от обиды кусая губы.

— С чего ты решила?

— Он обозвал тебя инфузорной туфелькой, — уроки биологии не прошли даром: Ева вспомнила название одноклеточного организма.

— Я не знаю, кто такая эта туфелька, — проворчал Виталик, — но с тобой я говорить не буду. Если хочешь что-то выяснить, спроси у Алекса.

Вот и жалей после этого убогих! Ножки стула заскребли по полу, когда Ева вскочила. Виталик посоветовал ей обратиться к Алексу. Что ж, так она и поступит. И на этот раз он от нее не отвертится.

Вышагивая как солдат на плацу, она поднялась на второй этаж, но около комнаты старшего брата ее одолела нерешительность. Стоит ли ввязываться в авантюру и навлекать на себя неприятности? Алекс далеко не подарок. Что если он болезненно отреагирует на проникновение? В этом случае хорошей трепки не избежать. Кожа Евы помнила тяжелые руки брата. Синяки после его хватки заживали больше недели.

Ева попятилась, но непокорный характер, доставшийся ей в наследство, видимо, от отца, взял свое. Тряхнув головой, она отогнала сомнения и, не размениваясь на стук, распахнула дверь.

Из-за плотно задернутых штор в спальне, несмотря на позднее утро, царил полумрак. Кровать была не застелена, Алекс еще спал. Ева задержалась на пороге, не зная как поступить: разбудить парня или вернуться в коридор и прикрыть за собой дверь. Второй вариант нравился ей больше, и она собралась претворить его в жизнь, когда поняла, что на кровати Алекс не один.

Она пожалела, что с некоторых пор отлично видит в темноте. Рядом со старшим братом была не кто-нибудь, а Вика! Молодые люди не спали, а самозабвенно целовались, словно в их ДНК не было общих аллелей.

— О боже! — выдавила из себя Ева.

Виктория обернулась. На припухших от поцелуев губах играла циничная усмешка.

— Не упоминай имя Бога всуе. Он может обидеться. Поверь, ты не захочешь иметь такого врага, — Виктория завернулась в простыню и жестом пригласила Еву войти. — Заходи, раз уж пришла.

— Это отвратительно!

— Не вижу ничего отвратительного в удовлетворении дарованных нам природой инстинктов, — Алекс поднялся с кровати.

Ева зажмурилась, так как парень был в чем мать родила, но успела отметить какая гладкая у него кожа, широкая спина и узкие бедра. Она прикрыла глаза руками, избегая искушения подсмотреть. По звукам определив, что Алекс одевается, она боязливо приоткрыла глаза, когда он покончил с этим занятием.

— Дело не в инстинктах, а в том с кем ты их удовлетворяешь, — Ева осуждающе поглядела на Вику. Смотреть на нее было куда проще, чем на Алекса в джинсах и с оголенным торсом. Хуже всего то, что парень осознавал, в какое замешательство приводит Еву его вид, и получал удовольствие от ее смущения.

— Вы брат и сестра! — выкрикнула Ева. Мир вокруг сошел с ума, и только она одна еще способна здраво мыслить.

— О, милая, мы невольно ввели тебя в заблуждение, — Виктория изящно встала с кровати. — Хоть мы и одна большая семья, но кровно мы не родственники. По крайней мере, не близкие. Разве что двоюродные или троюродные.

— Что? — прошептала Ева.

— Мне жаль, что ты так долго заблуждалась, — на лице Вики читалось, что ни капельки ей не жаль. Наоборот она испытывала садистское наслаждение от происходящего. И Алекс, наблюдая за сценой со стороны, давал ей возможность вкусить его сполна.

— Александр не сын Сергея? Но они так похожи!

— Алекс как раз единственный из нас, кто действительно ребенок Сергея, — Виктория разжала пальцы, и простыня упала к ее ногам, открывая вид на безукоризненное тело. Даже Ева, не отдавая себе в этом отчета, любовалась девушкой, пока та неторопливо одевалась.

— Но что стряслось с твоими родителями?