Девочка - Алексей Аверьянов

— Да! — с вызовом ответила Аня и приподнялась на локтях, врач удивился такому движению и продолжал.

— Стоял вопрос об удалении селезёнки и части печени, но после того как в дело вмешалось… начальство… были найдены способы, позволявшие сохранить эти органы, останется порядка сорока шрамов, от незначительных до довольно крупных, также пришлось удалить несколько рёбер, но их заменили трансплантатами. Правое лёгкое, куда пришёлся удар, зашили без особых последствий. Довольна?

— Это все осложнения?

— Нет, — с недовольством ответил врач, — за всё время операции у него трижды останавливалось сердце, и главный хирург, несмотря на убедительную просьбу Василия Ивановича, хотел прервать операцию в самых гуманных целях, но вмешался его аспирант Вадим Никифоров и, запустив сердце в четвёртый раз, собирался оперировать сам, чтобы не увольнять лучшего молодого хирурга больницы, операция перешла обратно в руки главного хирурга. Больше я ничего не знаю, я и так всю ночь бегал, как собачонка, всё это узнавал, — с раздражением закончил он.

— Простите меня, но мне действительно очень важно это знать, он дороже моего здоровья. Менее повреждённого.

— Да понимаю я всё, ведь ты меня тоже ночью узнала…

— В смысле? Да, лицо знакомое, но я сочла, что это из-за того, что мы раньше виделись, в смысле когда я бредила.

— Как сказать, с ходу назвать имя и рассказать самую большую мечту. Я был удивлён и благодарен за то, что напомнили мне, как стоит жить, а то я стал забывать.

— К сожалению, я не помню, что было ночью, всё как в тумане. Помню, привели сюда, Лёшу тогда только оперировали, положили на кровать. Потом поднимаю голову, а уже всё… Не могли бы вы мне рассказать, что я забыла, если я всё же бодрствовала…

Молодой врач поведал, и с удовольствием сам погружаясь в воспоминания, как его сонного привели к палате со словами «Главный сказал, тебе лечить, она ясновидящая, про всех всё знает, короче, тебе понравится». Он вошёл, Аня лежала на кровати в сознании и пыталась встать. Врач уложил её, осмотрел ногу и сказал, что нужно зашивать. Перевязав снова ногу, посадил её на каталку и вывез в коридор. На свету она его узнала, это был Кирилл. Он очень удивился, но потом счёл, что девушка прочитала бейджик. Когда он привёз её в комнату для перевязки, где и швы снимали, и иногда зашивали не особо важные и серьёзные раны, Аня, чуть пошатываясь, стала ему рассказывать, как они сидели в КПЗ, Кирилл слушал вполуха, но когда речь зашла о гитаре и как он пел, он стал узнавать себя, ведь он и вправду так иногда делал, последние годы редко, а вот раньше действительно вставал в переходе или на вокзале и пел. Все деньги он отдавал «соседям»: нищим и нуждающимся. Так как «отдыхал» он таким образом в одних и тех же местах, все его уже знали, и он знал, кому действительно деньги нужны, а кому прикоснуться к огненному змею: вторым от него доставалась самая мелкая монета. К концу рассказа он уже зашил ногу и хотел везти Аню обратно, но она стала с упоением рассказывать про автомобиль, здесь Кирилл решил присесть, про то, что молодой человек мечтал о такой машине, знали только друзья, но вот то, что он собирался с ней сделать, как модифицировать, об этом никто не знал и не мог знать. Аня всё рассказывала в мельчайших подробностях, услышав про песню, он встрепенулся, ведь несколько дней назад по порыву души он поставил её на звонок мобильного. Услышав историю о военном и котёнке, он повторил точно такую же реакцию, как и тогда, что вызвало робкий смех Ани. Она напомнила ему про гуны, и он стал вспоминать, как ещё в медучилище увлекался ведической культурой на примере индуизма, но спустя пусть и немного лет, но бурных и насыщенных он стал забывать и отходить от догм ведизма. После разговора с Аней он позвонил своей матери и попросил найти его Бхагавад-гиту. Уложив Аню обратно, она быстро заснула от обезболивающего и усталости, он прыгнул в свою старенькую «Ладу» и, примчавшись домой, расцеловал всех домочадцев, схватил книгу и уехал обратно. Ночью, перечитывая закладки, он ходил по коридору, и стоило только кому-то выйти из операционной с Алексеем, он педантично выпрашивал всё, что там происходит. Так и не сомкнув глаз, но прочитав больше половины излюбленных мест в Священном Писании, он ждал, пока проснётся Аня.

Девушка смотрела на Кирилла, и из глаз её текли крупные слёзы, он вытер их своим платком, она попробовала его обнять, но руки всё же были слишком тяжелы, а удержать тело на одном прессе она ещё не могла. Положив девушку на кровать, он скромно и быстро поцеловал её в щёчку, прошептал «Спасибо, что ты попалась в моей судьбе» и вышел из палаты.

Стояла глубокая ночь, с тех событий, что были описаны, прошло три дня и две ночи. Мир перестал меняться, это была та самая реальность, в которой Аня родилась, выросла и встретила любимого, именно в этой реальности она заснула, а проснулась в другой. Вечером она узнала, что Алексея перевели в одиночную палату, в реанимацию её не пускали, говорили, что ни ему, ни ей нельзя нервничать.

Аня шла по коридору, опираясь на палочку, нога всё ещё болела и сильно. Гулкие шлепки босых ног громко раздавались в полупустом здании, Аня старалась идти как можно аккуратнее, но повреждённая нога постоянно прилипала к полу, и сгибать её в колене было мучительно больно, а нужно было ещё подняться на два этажа наверх, именно туда положили Алексея. Дойдя до лестницы, она схватилась за перила, палка звонко ударила о железную решётку, звук побежал по этажам, Аня замерла, эхо затихло, и звонкая тишина ударила по ушам. Пронесло. Девушка попробовала шагнуть на ступень, но боль свела ногу, она опустила ногу. Взяв палку в зубы, она настойчиво умоляла, чтобы она была как можно меньше, и ей подарили деревянную, что сейчас как никогда было кстати. Девушка взяла палку в зубы и, зажав, стала подниматься наверх, боль была необычайная, но, зажимая кусок дерева во рту, было легче. Так, миновав четыре пролёта, она была на нужном этаже. Вытащив свою палочку изо рта, она с удивлением увидела, что на дереве остался чёткий след зубов, вошедших в дерево не меньше чем наполовину. Но это всё было неважно, она шагнула в дверь и прислушалась: что-то двигалось