Вера Чиркова - Тихоня (СИ)

— А с чьей можно? — колко осведомился Дагорд, — хотя погоди, не отвечай. Я уже понял, что ты собираешься меня изуродовать и заранее на все согласен. Прямо тут начнешь?

— Это моя работа, — неожиданно вступил в разговор целитель, — но лучше пойти в мой кабинет. Это минут на десять, не больше.

— Иди, — кивнула Тмирна, — я подожду. Обещаю.

— У них это серьезно? — дождавшись, пока дверка за ушедшими закроется, тихо спросил Арвельд, — и что это за история с бандитами?

— Ваша светлость, — шлепнувшись в кресло, устало вздохнула монахиня, — вы ведь уже немного знакомы со своей нынешней сестрой?! Вот и скажите, похожа она на пустышку, для которой внешний вид мужчины значительно важнее его привычек, характера и принципов?!

— А какие это у Змея принципы?! — скептически прищурился Арвельд, — я что-то особых не заметил.

— Потому что не туда смотрел, — холодно отрезала Тмирна, — вам ведь нужно было его из замка выжить, чтоб по старой дружбе не донес Эфройскому, вот и смотрели как на врага. А враги, как известно, всегда рыжие, тогда как все друзья — блондины. Вот и не поняли, что он для Герта давно не только телохранителем и советником, а и другом и братом и отцом стал. И хотя его самого никто не учил ничему, кроме как мечом да кинжалом махать, да свою грудь за хозяина под стрелы подставлять, Змей для того, чтоб помочь Геверту, изучил и расчеты с торговцами и челядью, и банковские дела на себя взял и охрану всего замка. Да и столичного особняка. И ни одной девицы, что так падки на знатных господ, да горазды на хитрые приемы обольщения, после гибели герцогини к другу не допустил.

— Тмирна, — с недоуменным изумлением рассматривал настоятельницу опальный герцог, — если бы я не знал, кто ты, то решил бы, что передо мной сваха.

— И неправильно бы решил, — так же сухо отозвалась монахиня, — я таким никогда не занимаюсь. А они и без меня сосватались, судьба так легла. А я еще голову ломала, чего это возле них белобрысый пчелой вьется? Теперь поняла, для них ведь чистые чувства как мед. Мне ваша матушка, перед смертью, светлая была женщина, поручила ее благословение Эсте перед свадьбой передать… знала, что я девочку как родную люблю, и ошибки сделать не дам. Вот потому и говорю тебе, не вздумай мешать. Им и так сейчас непросто, оскорбила ведь она его, как поняла, что слуги узнали в нем бывшего адъютанта Олтерна, отправила сюда обманом.

— Что значит, отправила? — побледнел Арвельд, — разве они не вместе сюда пришли?!

— Нет. Она там осталась. Вот потому и уходишь ты раньше времени, но это и хорошо, сильно изменить твое лицо не успели. Зато Эста не будет сомневаться.

— А в Змее? Его ведь сейчас тоже изменят?

— Не переживай. Любящая женщина своего жениха за милю по походке узнает, — отмахнулась Тмирна и, заслышав за потайной дверкой шаги, поднялась с места.

Искоса поглядывая на герцога и гадая, не слишком ли много информации вылила на него для первого раза, и правильно ли он все рассудит?

— Это со мной, — веско сообщила монахиня стражникам, встречавшим пришедших на портальной площадке замка Эфро, и решительно пошла вперед.

Змей криво ухмыльнулся и первым направился следом за ней, развлекая себя утешением, что сможет теперь посмотреть на поведение своих подчиненных и слуг со стороны. Хотя и был почти уверен, что челядь еще долго будет ходить по струнке после проведенной им три дня назад чистки. Но должен же он себя хоть чем-то порадовать?

Выходя из расположенного в подвале кабинета, Дагорд не стал смотреть в зеркало, как предлагал целитель. И так поверил, что он мастер высшего класса, ещё когда следил за тем, с каким энтузиазмом тот принялся за дело. И уже по тому, как безжалостно посыпались с его собственной головы недавно приведённые Алном в порядок локоны, граф осознал, что больше жалеть ему уже не о чем. А когда оставшуюся на голове растительность целитель вымазал чем-то светло-серым и обернул куском полотна, а затем так же рьяно принялся за холеные усы, четко понял, что и смотреть на результаты этой работы не желает.

На слово верит, что стал неузнаваем.

— Добрый день, матушка Тмирна, — Олтерн, в сопровождении верных телохранителей шел им навстречу через пустынный проходной зал, — идем в мой кабинет. Всем, кого ты назвала, я приказал тоже прийти туда. А это что за люди?

— Надежные, — твердо заявила она и пристально уставилась на герцога, — лучше скажи, как продвигается освобождение осужденных?

— Хорошо, почти половину уже отпустили. Ты же знаешь, им нужно отдыхать сутки после того как вернется память, чтоб прийти в себя.

— Убил бы того, кто придумал такое наказание, — тихо прорычал Маст, и Дагорд согласно кивнул, — и я.

— Один из советников прадеда нашего короля, — ответила шагавшая впереди монахиня, — и тогда это было признано лучшим выходом. Не нужно строить тюрьмы и тратить деньги на продукты и тюремщиков. Вместо того, чтоб запирать человека в клетке — просто запереть в его голове память о его делах, желаниях, имени и статусе.

— А потом он словно просыпается и обнаруживает, что жил так, как никогда бы не позволил себе до потери памяти, — горько выдохнул Арвельд.

— Ну, если бы до потери памяти они были осмотрительнее и не забывали о преданности королю, то их никто бы её не лишил, — свысока обронил Эфройский.

— Ты неправ сейчас, Олтерн, — ледяным тоном оборвала его нравоучение Тмирна, — и прекрасно это знаешь. Многие получили чрезмерное наказание, можно было назначить им просто штраф или опалу. Я требую, чтоб ты не забывал об этом даже в неофициальных беседах. Иначе перестану помогать.

— Извини, — герцог отлично помнил про их тайный уговор, заключённый при важных свидетелях и об обстоятельствах коронации Лоурдена, — я погорячился. Конечно, в тот момент дознаватели решали каждый день по несколько дел, оттого и ошибки.

— Это не ошибки. Это преступление, не меньшее, чем продажа зерна мятежникам. Они старались быстрее отделаться от толп пленников, и не задумывались, что их спешка обернется чьими-то разрушенными жизнями, разбившимся счастьем, потерянной любовью, беспризорными сиротами и морями горя. Все правители всех веков обычно куда-то спешат, решая чужие судьбы: на войну, в поход, на коронацию или на свадьбу. Свои дела ведь всегда важнее чужой боли и горя.

— Тмирна! — Советник уже ругал себя за сорвавшиеся с губ слова, он почти не спал этой ночью, подняв на ноги всех шпионов и ищеек после неожиданного исчезновения Дагорда с тихоней, и очень устал, вот и ляпнул то, что привык говорить много лет, даже не задумываясь над тем, верит ли в это сам. — Прости. Я все знаю и так не думаю, это просто пропажа Змея с Эстой меня так сильно расстроила. Я уже отправил в ту сторону всех агентов и поговорил с магами почтовой гильдии. Хоть и очень неохотно, но они дали мне карту всех башен южной провинции.