Элли Маккей - Горец в её постели

Сколько веков требуется, чтобы образовалась подобная патина? Чьи умелые руки с такой любовью работали над запутанным узором из чертополоха и дубовых листьев, украшающих массивную спинку кровати и полога?

Она вздохнула, на губах появилась задумчивая улыбка. Кто рождался, умирал или занимался любовью в такой королевской кровати? Имея столь богатое воображение, как у нее, предполагать можно было до бесконечности.

– Производит впечатление, хм-м-м?

Подпрыгнув еще раз, Мара широко распахнула глаза. И второй раз за этот день по ее спине пробежал холодок. Но сейчас мужской голос за ее спиной не казался сердитым.

И конечно не был таким мягким и низким.

Просто очень английский, с легким налетом превосходства, присущего владельцу антикварной лавки.

Выпрямившись, Мара глубоко вдохнула и подавила вспышку смущения, иногда возникающего у нее от подобного высокомерия.

Потом она повернулась, и чувство смущения совсем растворилось.

Голос высокообразованного человека принадлежал мужчине лет около пятидесяти, который не отличался от других ничем особым. Худощавый, одетый в светло-серый помятый костюм и с тщательно зачесанными поперек лысины на макушке тонкими волосами.

Хотя он стоял прямо, как будто проглотил метлу, она была выше его на добрых три дюйма.

На этот раз, довольная своим ростом, Мара согласно кивнула.

– Да, она изумительна. Я никогда не видела ничего подобного. – Она посмотрела на кровать. – Она относится ко времени Тюдоров?

Мужчина потер подбородок.

– Могла бы, но я подозреваю, что она намного старше, возможно, четырнадцатое столетие. И не удивлюсь, что кровать может быть датирована еще более ранним периодом. Это самый уникальный, самый потрясающий образец средневековой мебели, который вы сможете найти вне стен музея.

Он изучающее посмотрел на нее острыми голубыми глазами:

– Боюсь, это весьма дорого.

– О, я не хочу покупать ее, – ответила Мара, желая, чтобы она могла это сделать, – Я только восхищалась ею. Вы знаете ее историю?

– Только то, о чем я могу догадываться, мисс …?

– Макдугалл. Мара Макду… – звучный грохот прервал ее слова, громкое эхо удара отразилось в комнате, от которого затряслись антикварные стекло и фарфор.

Мара застыла. Нервы напряглись опять, и ледяные иглы пронзили ее с головы до ног. Она взглянула на англичанина, но тот казался совершенно невозмутимым.

– Это просто окно. – Он указал на молочного цвета штуковину с двумя створками на противоположном конце комнаты. – Оно немного расшатано и бывает, что захлопывается само, – добавил он, выгнув бровь. – Надеюсь, это Вас не напугало?

– Не-е-ет, ничуть, – уклончиво сказала Мара, не собираясь признаваться, что этот шум заставил ее задрожать.

Потерев руки, она пожалела, что не надела свитер. Джемпер, как называли его британцы. Тьфу! Она вдруг замерзла так, что удивлялась, почему ее зубы не стучали от холода.

Она надеялась, что не подцепила насморк Нелли Хэтэуэй. Охотник за привидениями, бухгалтер из Питсбурга безостановочно чихала с тех пор, как они провели ночь на кладбище в пригороде Эксетера.

– Здесь немного холодно, – сказала она, потирая руки и пытаясь стереть «гусиную кожу».

– Холодно? – мужчина насмешливо посмотрел на нее. – На самом деле, сейчас душно, моя дорогая. – И как будто доказывая это, он демонстративно вытащил белый льняной носовой платок и приложил его к бровям. – К слову, это самый жаркий июнь за последние десятилетия.

Мара прикусила язык. Что-то было не так. От холода она не могла даже мыслить ясно. Только эскимос подумал бы, что эта комната начинает нагреваться.

– Позвольте представиться, – произнес мужчина, явно не обращая внимания на ее дискомфорт. – Дональд Димблеби, владелец, к вашим услугам. – Для меня большое удовольствие видеть молодую американку, интересующуюся антиквариатом.

Мара мигнула, решив сфокусироваться на нем, а не на холоде.

– Антиквариат нравится многим американцам.

– Ах, но интересуются ли они происхождением предметов и историей или просто желают увезти с собой своеобразный кусочек славной старой Англии?

– Я не смогла бы отвезти домой эту кровать, даже если могла позволить себе это. У меня нет столько места, чтобы поставить ее, – ответила Мара, подумав о своей маленькой квартирке в Филадельфии.

Массивная кровать не вписалась бы в ее гостиную, бывшую одновременно спальней, даже если бы она выбросила все остальное, чтобы освободить место. Внезапная боль непонятного сожаления поразила ее мысли, но она отбросила ее и снова погладила столбик кровати.

К своему удивлению, сейчас под рукой она ощутила тепло.

Столбик был слегка нагрет и каким-то образом заряжен… как будто под темным деревом шипел и бился электрический ток.

– Так Вы не знаете историю этой кровати? – спросила она хозяина, в то время как ее пальцы покалывало.

– К сожалению, я не смог проследить ее происхождение. Большая жалость, поскольку я уверен, что это послужило бы великолепным фоном. – Он вытащил из кармана очки и надел их, прежде чем подойти к искусно вырезанной спинке.

– Посмотрите на это, – он прикоснулся пальцем к красивым завиткам декоративных листьев. – Листья дуба. Они означают мужество. Подобные символы выбирались с огромной осторожностью, потому что изображаемые качества были связаны непосредственно с владельцем. Поэтому, мы можем предполагать, что кровать принадлежала семье барона или, возможно, рыцарю.

Рыцарь. Сердце Мары дрогнуло, эти слова заставили ее затрепетать.

– Вы определили это по дизайну?

От удовольствия лицо мистера Димблеби залилось румянцем.

– Геральдика – мое хобби, – сказал он и оценивающе посмотрел на спинку кровати. – Далее, чертополох может говорить о том, что кровать родом из…

– Шотландии? – высказала догадку Мара, убежденная в этом.

В конце концов, ее помешанный на генеалогии отец удивлял ее достаточно часто, заполняя их скромный загородный дом пледами и цветами чертополоха, даже однажды подкупал ее поездкой в Форт Лодердейл[5] на весенних каникулах, если она распишет потолок ванной узором из чертополоха.

Владелец магазина сдвинул очки и посмотрел на нее поверх оправы.

– Совершенно верно, – согласился он. – Чертополох символизирует Шотландию. Но даже при том, что я приобрел кровать на выставке антиквариата в Эдинбурге, я смею предполагать, что она сделана в Англии.

Мара погладила пальцем дубовый листик.

– Почему? Потому, что дуб символизирует Англию?