Шерри Томас - Пылающие небеса (ЛП)

– Потенциал для чего?

– Для величия.

Иола прикусила нижнюю губу. В больших количествах мериксида вызывала галлюцинации и паранойю. Однако Иоланта всегда тайком разбавляла сделанную учителем настойку сахарным сиропом. Неужели у него был тайник, о котором она не знала?

– Я была бы не прочь стать великим магом стихий, но за последние пять сотен лет ни одна живая душа не слышала ни об одном Великом. И вы забываете, что я не могу управлять воздухом – невозможно стать Великим, если не контролируешь все четыре стихии.

– Это неправда, – покачал головой Хейвуд.

– Что именно?

Он не ответил на ее вопрос, лишь добавил:

– Ты должна меня слушаться. Если Атлантида узнает о твоей силе, ты окажешься в огромной опасности.

Иоланта сама предложила освещать путь к алтарю на свадьбе. Она представить себе не могла, что подумает о ней мать невесты, миссис Оукблаф, если за считанные часы до церемонии Иола вдруг объявит, мол, передумала.

Ее карманные часы пробили один удар.

– Прошу прощения. Мне нужно вылить из котла эликсир света.

Она также вызвалась позаботиться о свадебной иллюминации. Эликсир серебристого света ныне был в моде, но сделать его истинно серебристым, безо всяких голубоватых оттенков, весьма тяжело и отнимает массу времени. А созрев, эликсир светится ровно семь часов.

Вся затея находилась под угрозой срыва. Иоланта начала с пяти порций, и лишь одна пережила процесс загустения. Тем не менее дело того стоило. Оукблафы хотели показать более богатым будущим родственникам, что способны устроить впечатляющую изысканную церемонию, и удачно выполненный эликсир серебристого света имел большое значение для достижения этой цели.

Иоланта совершила скачок, надеясь, что Хейвуд за ней не последует.

Учащиеся отдыхали на весенних каникулах. Без обычного гула голосов в аудитории было пусто и тихо. Оборудование для лабораторных работ располагалось в дальнем конце комнаты под портретом принца. Иоланта сняла крышку с самого большого котла и перемешала его содержимое. Эликсир налип на лопатку, густой и непрозрачный, как дождевые облака. Идеально. Три часа охлаждения – и он начнет излучать свет.

– Ты слышала хоть слово из того, что я сказал? – снова раздался за спиной голос учителя.

Судя по интонации, он не злился, только был очень утомлен. Сердце Иоланты колотилось, пока она распаковывала серебряный кувшин, который ей дала миссис Оукблаф, чтобы перелить туда эликсир света. Иола не знала почему, но всегда подспудно ощущала, что каким-то образом несет ответственность за состояние Хейвуда. И это совсем не походило на простое чувство вины от того, что она не могла позаботиться о нем так, как ей хотелось.

– Вам следовало перекусить. Ваша мигрень становится гораздо сильнее, если вы вовремя не поедите.

– Я не хочу есть. Я хочу, чтобы ты меня выслушала.

Голос опекуна нынче редко звучал по-отечески – Иоланта и не помнила, когда слышала такие заботливые нотки в последний раз. Она обернулась:

– Я слушаю. Но не забывайте, пожалуйста, что подобные громкие заявления – будто мне будет угрожать опасность со стороны Атлантиды, если я всего-навсего проведу обыкновенный ритуал освещения пути к алтарю – требуют убедительных доказательств.

Именно учитель Хейвуд познакомил Иоланту с концепцией того, что громкие заявления требуют убедительных доказательств. Она впитывала каждое сказанное им слово, чувствуя гордость и эйфорию – ведь стала почти дочерью для этого красноречивого эрудированного мужчины.

Но все это в прошлом. Ошибки и обман Хейвуда стоили ему одного места за другим, и выдающийся ученый, которому когда-то судьбой было предначертано величие, оказался на посту деревенского школьного учителя – и к тому же снова опасно близок к потере работы.

Опекун покачал головой:

– Мне не нужны доказательства. Мне всего лишь нужно забрать данное тебе разрешение поехать в Мидсуэлл на свадьбу.

Единственная причина, по которой Иоланта собиралась в Мидсуэлл, – это возможность сохранить за Хейвудом место. Пошел слух, мол, родители, которым не понравилось пренебрежение учителя их отпрысками, потребовали, чтобы миссис Оукблаф, деревенский распорядитель, его уволила. Иоланта надеялась, что если обеспечит зрелищное освещение пути к алтарю, не говоря уже об эликсире серебристого света, то, возможно, получится уговорить миссис Оукблаф вынести решение в пользу Хейвуда.

Если уж отдаленная деревня, отчаянно нуждающаяся в школьном учителе, не хочет держать его на работе, то кто захочет?

– Вы кое-что забываете, – напомнила Иоланта. – Законы четко говорят: когда подопечной исполняется шестнадцать, ей больше не нужно разрешение опекуна, и она вольна идти куда хочет.

Она уже полгода как могла уйти.

Учитель Хейвуд вытащил из кармана фляжку и сделал глоток. Иоланта почувствовала приторно-сладкий аромат мериксиды, но сделала вид, будто ничего не заметила, хотя предпочла бы вырвать флягу и выбросить ее в окно.

Однако между ними больше не было тех тесных взаимоотношений, когда члены семьи действительно злятся друг на друга. Теперь они стали незнакомцами, которые придерживались особого перечня правил: никаких обсуждений его пагубной привычки, никаких упоминаний о прошлом и никаких планов на будущее.

– Тогда ты просто должна поверить мне, – серьезно произнес учитель. – Мы обязаны тебя защищать. Держать тебя подальше от глаз и ушей Атлантиды. Поверь мне, Иола. Пожалуйста.

Ей очень хотелось. После всей его лжи – «Нет, это не договорной поединок. Нет, это не плагиат. Нет, это не взятки» – Иоланта все еще хотела доверять учителю Хейвуду так, как когда-то: всецело, безоговорочно.

– Извините, – отозвалась она. – Не могу.

До этого момента Иола никогда открыто не признавала, что может надеяться только на себя.

Хейвуд отшатнулся и пристально посмотрел на нее. Пытался ли он отыскать ребенка, который неприкрыто его обожал? Который последовал бы за ним на край света? «Эта девчушка все еще здесь», – хотела сказать ему Иоланта. Если бы только учитель взял себя в руки, она бы с радостью позволила ему позаботиться о ней, для разнообразия.

Опекун склонил голову:

– Прости меня, Иоланта.

Это был не тот ответ, которого она ожидала. Дыхание ускорилось. Хейвуд действительно хотел извиниться за все, что заставило ее потерять веру в него?

Внезапно он направился к котлам, по пути откручивая колпачок фляжки.

– Что вы…

Учитель вылил остатки мериксиды из фляжки прямо в эликсир света, над которым Иоланта до изнеможения трудилась две недели. Затем повернулся к ней, безмолвно стоящей с открытым ртом, и крепко обнял: