Эмерод - Яд

Прекрасно! Снова её мысли свернули на Пола. Надо срочно отвлечь себя, а то, к моменту приезда в Голубые кедры она совсем расклеится. Вот уж не к чему!

Странно, что мистер Кингсли вспомнил про неё. Нет, в самом деле, прошло уже почти одиннадцать месяцев — большой промежуток времени. Она и думать забыла о красавце, которого повстречала на балу у леди Иршем, а вот он — удивительно — не забыл о ней. Кэтрин заулыбалась, надеясь, что миссис Экройд спит и не заметит этого. Наверняка, у неё сейчас преглупый вид — сидит и радуется отдалённым воспоминаниям, которые, вполне возможно, ничего не значат. Хотя… Ведь Кингсли позвал её к себе, значит, тогда она произвела на него впечатление. Невероятно!

Копыта лошадей зацокали по дереву — значит, они уже на мосту. Осталось всего с полчаса, может, чуть больше, и они приедут на место. Чувствуя, как волнение охватывает её всё больше, Кэтрин снова достала зеркало и придирчиво осмотрела себя. Глаза блестят — неплохо, хотя слишком ярко для приличной дамы. Ладно, попробуем исправить положение, в конце концов, можно ведь и вниз смотреть. Так прилично, так скучно… Как вся её нынешняя жизнь. Ничего, разберёмся. Если мистер Кингсли и в правду, как утверждает миссис Экройд, намекал на то, что подыскивает себе жену, то блестящие глаза и немного румянца на щеках не будут лишними.

— Миссис Экройд, — тихонько позвала Кэтрин, дотрагиваясь до колена пожилой дамы.

Та с трудом разлепила глаза, непонимающе смотря на неё, а затем глубоко вздохнула и неловко улыбнулась.

— Мы уже подъезжаем, миссис Экройд. Простите, что разбудила Вас.

— Ах, да что Вы, дорогая Кэтрин! Спасибо, что не забыли про старуху.

— Ну, какая же Вы старуха, сударыня? Разве можно говорить такие вещи?…

Кэтрин несла соответствующую случаю чушь, а все её мысли уже вертелись вокруг предстоящей встречи. Как, всё-таки, это странно и волнительно. И вдруг Кингсли покажется ей вовсе не таким интересным, как год назад? Может, из-за Пола она тогда всё воспринимала слишком остро? Или… Да, между прочим, ведь и Кингсли может найти её не такой, какой помнит. Одна единственная встреча на балу, при свете свечей, несколько минут разговора — это ведь вовсе недостаточно, чтобы запомнить человека. Вдруг, увидев её при свете дня, он решит, что она не такая уж красавица?

Раскрасневшись от волнения, Кэтрин совсем перестала обращать внимания на свою соседку, и миссис Экройд, предоставленная сама себе, примолкла. Пожилая дама понимала, что Кэтрин слишком взволнована, и деликатно молчала, бросая на женщину любопытные взгляды.

За окнами замелькали деревья подъездной аллеи усадьбы — голубые кедры. Экипаж теперь шёл ровно, дорога и аллея были ухожены, посыпаны гравием, похрустывавшим под колёсами. Наконец, карета остановилась, и дамы вышли наружу.

Первое впечатление, которое посетило Кэтрин — какая это большая усадьба! С нескрываемым удивлением она смотрела на горделивый портал в стиле ампир, на фасад дома, поражённая его величиной и красотой. И всё это — новое. И как же не похоже на Хэскил-холл, с его облупившейся краской и текущей крышей. Кэтрин могла поспорить на что угодно, что здесь-то кровля не протекает.

Внезапно Кэтрин охватила паника. Она вдруг остро почувствовала, насколько этот дом превосходит её ожидания, и… и её саму. Её видавший виды потёртый экипаж, заляпанный грязью, её элегантное, но слишком простое платье — всё, что она могла себе позволить. Пальто — красивое, с меховой отделкой, но давно вышедшее из моды. Подарок Генри, сделанный много лет назад. Если бы она приехала одна, то сейчас, не раздумывая, вернулась бы в экипаж и бросилась наутёк отсюда. Но — увы! Миссис Экройд, не скрывая наивного восхищения, стояла рядом и трещала без умолку.

— О, Боже, какой дом! Кэтрин, только посмотрите, он же огромный! Я, конечно, слышала, что Голубые кедры — богатая усадьба, но и представить себе подобного не могла. Ах, кажется, вот и мистер Кингсли. Да что же Вы так побледнели, душенька? Вам дурно?

— Нет, миссис Экройд, всё со мной в порядке, — побелевшими губами прошептала Кэтрин, не в силах отвести взгляда от приближавшегося мужчины.

При неярком свете мартовского дня Кингсли оказался ещё лучше, чем Кэтрин помнила. Он такой высокий, элегантный, и, в то же время, мужественный. Двигается с удивительной для такого большого мужчины грацией. А какие у него глаза… и губы…

— Миссис Экройд, рад снова видеть Вас, сударыня. Большая честь принимать Вас в моём скромном доме.

Кингсли замолчал, выслушивая поток льстивых и восхищённых речей пожилой дамы, кивая ей с рассеянной улыбкой. Ему явно не терпелось повернуться к той, ради которой он пригласил старуху. Наконец, прервав излияния взмахом руки, он повернулся к Кэтрин.

— Дорогая миссис Хэскил, нет слов, чтобы выразить, насколько я тронут тем, что Вы ответили на моё приглашение. Прошу Вас, проходите, чувствуйте себя, как дома. — Последние слова он произнёс, слегка выделив тоном, бросая на Кэтрин многозначительный взгляд.

У Кэтрин дрожали ноги, и в голове шумело. Она чуть слышно пробормотала приличествующие слова приветствия, и, опершись на любезно предложенную Кингсли руку, не чуя под собой ног, пошла к дому. На её лице бушевал настоящий пожар, но она даже не думала об этом, сосредоточившись лишь на том, чтобы унять бешено стучавшее сердце. Внезапно ей стало жарко и душно, и пальто, которое казалось ей таким тонким, стало весить целую тонну.

Дверь перед ними распахнулась, и оттуда вышла девушка, неожиданно оказавшись лицом к лицу с ними. Кэтрин бросила на неё лишь один взгляд и похолодела. Господи, какая же она дурочка! На что она, вообще, может надеяться?

Незнакомая дама остановилась и вежливо склонила голову набок, слушая, как Кингсли представляет их друг другу. Холодные голубые глаза, пронзительно-чистые, невероятно глубокие, обрамлённые густыми ресницами, чуть голубоватые веки, яркие полные губы, молочно-белая кожа, белоснежная, совершенная, как у ребёнка. Грива — по-другому и не назовёшь — тёмно-каштановых волос, струившихся водопадом из замысловатой причёски. И Кэтрин достаточно было лишь одного взгляда на платье незнакомки, чтобы понять, насколько оно отличается от её собственного. Это был именно кринолин, а не просто подбитая нижняя юбка. Платье со множеством оборок сзади, оканчивалось шлейфом и обтягивало стройную фигуру идеально, как перчатка, подчёркивая стать и осанку, достойную королевы.

— Очень приятно, — медленно и словно прорываясь сквозь пелену дошли до Кэтрин слова незнакомки. Хотя… Кингсли представил их друг другу, только вот она всё пропустила.