Хлоя Нейл - Дикости

— Ты хорошая внучка, Кэролайн Эвелин Мерит.

— Не уверена. Но я стараюсь.

Иногда это было лучшим, что может сделать девушка.

Я жестом указала на сверкающую серебристую пулю, которая стояла на месте посетителей Дома, антикварный родстер Мерседес, который купил мне Этан у самого лидера Стаи. Она была милой и отлично восстановленной, и я назвала ее Манипенни. Она все еще была зарегистрирована на имя Габриэля, который, казалось, нашел лучший способ передвижения, чем машина Этана. Но, поскольку у него был стаж вождения больше, чем у меня, и мы очень торопились, я протянула ему ключи.

— Пойдем?

Глаза Этана расширились от восторга. Он пытался купить Манипенни в течении многих лет и, вероятно, хотел посидеть за рулем еще дольше.

— Если мы собираемся бежать, — сказал он, забирая у меня ключи, через кончики наших пальцев пробежала искра, когда они коснулись, — Мы могли бы убежать стильно.

Иногда это было лучшее, что мог сделать вампир.

То, что у Брекенриджей были деньги, нельзя было отрицать, когда каждый мог лицезреть их роскошное поместье в Лоринг-Парке. Чикаго был мегаполисом, ограниченным водой с одной стороны и фермерскими хозяйствами с другой. Внешне Лоринг-Парк соответствовал последним, шикарный пригород среди покатых зеленых холмов, недалеко от шума Второго Города[3].

Сам Лоринг-Парк был небольшим и опрятным городком, с центральной площадью и симпатичными торговыми центрами, район недавно развитый и украшенный уличными фонарями из темного железа и большим количеством зелени. Зимний карнавал уже открыл лавку на парковке, и местные жители, несомненно уставшие от зимы, толкались среди игр и небольших аттракционов. Оставались месяцы до того, как свежая трава пробьется сквозь слой старой засохшей травы, но снег почти растаял. Это была странная зима для северо-восточного Иллинойса — погода постоянно менялась от пронизывающего мороза до приблизительно мягкого холода.

Поместье находилось в нескольких километрах от центра города, на гребне высокого, покатого холма. Дом с башнями, окнами и этажами комнат, был смоделирован после Билтмора[4] и был окружен пологими холмами с аккуратно подстриженной травой; задняя лужайка клонила вниз в лес.

В качестве укрытия, это был не плохой вариант.

Мы подогнали машину к двери, огороженной каменной аркой, и вышли, гравий хрустел под ногами. Ночь была темной и безлунной; воздух был насыщен древесным дымом и магией.

— Это то, что ты надумал?

Высокий, темноволосый мужчина прорвался через дверь, и волна колючей, раздраженной магии следовала за ним, как накатывающая волна. Он был широкоплечим, и вышел с поднятой рукой, тыча в нас пальцем.

— Ты хочешь позволить этим кровососам остаться здесь? В нашем доме?

Обвиняющий взгляд и плечи принадлежали Майклу Брекенриджу, Младшему, старшему сыну Папы Брека. Сейчас ему было лет тридцать, но в юности он был футболистом, и не утратил мускулатуру, или, по-видимому, тестостерон. Он был наследником «Брекенридж Индастрис» и семейного состояния, и, очевидно, имел вспыльчивый характер. Папе Бреку следует обратить на это внимание.

«Майкл Брекенридж, Младший», — мысленно пояснила я Этану, используя телепатическую связь между нами.

«Очаровашка», — был его ответ.

Он даже телепатически был язвительным.

— Будь вежлив с гостями, — сказал другой голос в дверях.

Мужчина, который стоял там, был высоким и худощавым, с темными волосами, которые спадали ему на лоб и с блеском в его стальных глазах. Это был Финли Брекенридж, второй по старшинству из мальчиков Бреков. Было еще два других — Ник, тот, с которым я встречалась, сейчас журналист, и Джейми, самый младший.

Я догадалась, что Финли и Майкл были посреди спора относительно решения их отца позволить нам остаться.

— Вернись внутрь, Финн, — указал Майкл. — Это тебя не касается.

Финли сделал еще один шаг наружу, руки небрежно засунуты в карманы брюк, но его глаза были невозмутимыми, тело подтянутым, готовым к действию.

— Это касается семьи, — ответил Финли. — И это касается Папы, который уже четко обозначил свою позицию.

Майкл шагнул к нам. Будучи хорошим охранником, я двинулась, чтобы преградить ему путь к Этану. Он остановился, свирепо посмотрел сверху вниз на меня.

— Прочь с дороги.

Его тон был пропитан ненавистью, и магия, которая пролилась из его тела, была откровенно презрительной. Угроза начала ускорять мою кровь, но мой голос был спокойным. Мы были гостями, в конце концов. Добро пожаловать и все такое.

— Боюсь, я не могу этого сделать, — сказала я, выдавливая слабую улыбку. — Рада снова тебя видеть, Майкл.

Его челюсть дернулась, но он сделал шаг назад.

— Ладно, — произнес он, подняв руки в воздух, как загнанный в угол преступник. — Но когда они облажаются, я не желаю слышать ни слова от вас.

Он обошел меня и гордо пошагал вокруг дома, оставляя за собой запах дорогого парфюма.

Этан оглянулся на Финли, приподняв бровь.

— Мои извинения, — сказал Финли, идя вперед с протянутой рукой, готовый быть в качестве миротворца.

Они с Этаном пожали друг другу руки, каждый из них, очевидно, оценивая другого.

— Финли Брекенридж.

— Этан Салливан.

— Вампир, который обратил Мерит, — сказал Финли.

Заявление было вызовом, неудачно замаскированными любопытством и улыбкой, которая не тронула его глаза.

— Я начал изменение, — подтвердил Этан. — Я спас ее от нападения, и сделал бессмертной. Я считаю, что у нее нет никаких претензий.

Его тон был спокойным, выражение лица невозмутимым. Если он был раздражен вопросом, то не собирался позволять увидеть это Финли.

Финн бросил взгляд на меня.

— Рад видеть тебя, Мерит. Даже при таких обстоятельствах.

Я кивнула, максимум, что готова была предложить, учитывая такое отношение.

— Я так понимаю, Майкл не в восторге от того, что мы останемся здесь?

— Майкл с отцом во многом не согласны, — ответил Финн, кидая взгляд на то место, где Майкл исчез в темноте. — В том числе и в наличии вампиров в доме.

Как по заказу, одетые в ливрею [5] служащие, в темных брюках и коротких пиджаках, молча вышли из дома, взяли наши сумки и ключи, и отогнали Манипенни вниз по дорожке.

«Как напыщенно», — произнес Этан.

«Мой отец лопнул бы от зависти», — согласилась я.

Несмотря на то, что мой дедушка был копом, отец был одержим деньгами. Наверно, не удивительно, что они были хорошими друзьями с Папой Бреком.