Забор, чердак и прочие неприятности (СИ) - Митро Анна

‒ Бабуля! Нет, родная, пожалуйста, не уходи! Не оставляй меня одну, не умирай. Как же я без тебя? Ярик? Помоги, прошу, ‒ слезы застилали глаза девушки, парень забрал тело и занес в дом. Уложив на диван, померил пульс и, качая головой, достал телефон.

‒ Алло? Скорая? Женщина, семьдесят пять лет, потеряла сознание, пульса нет, Звездный проезд, дом семь. Ждем. Саша, держись. Я буду с тобой, поняла? ‒ девушка, держа бабушку за руку, села на пол рядом и кивнула. ‒ Тебе что-нибудь нужно? Валерьянка, корвалол, коньяк, сигареты?

‒ Я не курю и сейчас надо быть трезвой, ‒ прошептав в ответ, она снова расплакалась.

Парень все же сходил на кухню и заварил чай с мелиссой, к тому моменту как стакан опустел, приехали медики. Пока они составляли бумажки, вызвали участкового. Девушка поехала в морг. Сил расстаться с единственным родным человеком у нее не было.

Ранним утром дом встретил Сашу оглушающей тишиной, Яра она отпустила, и попросила предупредить рабочих, что у них будет перерыв на несколько дней. Ей надо прийти в себя, ведь впереди похороны, поминки. В голове бесконечно кружились вопросы: «Как пережить этот ужас? Как жить дальше одной?».

Весь день она валялась на кровати, то, полная отчаяния, плакала, то просто смотрела в потолок. Наконец, под вечер, опустошенная шквалом эмоций, уснула.

За окном лил дождь, настоящий летний ливень, то и дело сверкали молнии и слышались раскаты грома. Крупные капли сплошным потоком разбивались о крышу и окна дома, выводя свою мелодию скорби и очищения. Как будто само небо оплакивало Сашино горе, пыталось смыть его, заглушить. Понимая, что тоскливое валяние в постели не вернет родного человека и не принесет избавления от душевной боли, девушка пошла в бабушкину комнату. У нее на столе как обычно царил хаос. Сашу это всегда удивляло. Считается, что с возрастом люди становятся зануднее и любят, чтобы везде был порядок, но Марья Архиповна имела свой «передвигающийся хаос». Это творческий беспорядок, который перемещался вслед за ней. То есть до и после ее деятельности все было на своих местах, но во время работы творилась куча-мала. Вот и сейчас бумажки и документы лежали вперемешку, неровными кучками покрывая стол. Девушка сходила на кухню, заварила себе чай, слепила бутерброд и, вернувшись обратно, присела в кресло, решительно настроенная разобрать этот кильдим. Через пару часов бережного сортирования счетов, открыток, записок и писем, она нашла одно, адресованное ей. Недописанное.

«Девочка моя. Если ты читаешь эти строки, значит меня уже нет. Я знаю, что у меня осталось мало времени, Повелительница теней и была так слишком щедра. Не покидай этот дом, ему нужна хранительница. А меня не хорони, в верхнем ящике стола договор с крематорием, после сожжения тебе выдадут две урны, прах из одной развей над рекой, ты же знаешь мое любимое место, там, где березки на самом краю, а вторую замуруй в колумбарии рядом с мамой и отцом. И обязательно сходи на…»

Видимо, Марью Архиповну отвлекли рабочие и она не дописала. От прочтения возникло много вопросов, и разболелась голова, но стол все равно был приведен в порядок. Документы с номером телефона крематория Саша нашла там, где и ожидалось, тут же позвонила и договорилась о процедуре на послезавтра. Учреждение даже предоставляло транспорт от морга. Теперь оставалось позвонить в последний, согласовать время «забора тела». Когда все нужные звонки были сделаны, девушка поняла, что проголодалась. Время, проведенное на кухне, не радовало как раньше, почему-то вспомнились выходные на День Конституции,  казалось, что все так хорошо. А ведь больше они с бабулей не приготовят ничего вместе, теперь она одна, совсем одна. На этой мысли заорал домофон, поставленный одновременно с новой дверью и подключенный Ярославом уже после приезда из морга.

Подпрыгнув на месте от неожиданного звонка, девушка хоть немного сердито, но довольно высказала: «Вот же шустрый, а я думала, что он сразу ушел, мог бы хоть записку оставить, предупредить», ‒ и пошла на звук. На экране рядом с трубкой появилась картинка, две девушки ломились в дверь с криками: «Открывай, зараза!». Нажав на кнопку-ключик, хозяйка вышла встречать гостий.

‒ Тьфу, дурында, что так долго открывала, мы уж испугались, что случилось что-нибудь непоправимое.

‒ Я просто не знала, что у меня заработала эта чудо-техника, Марин.

‒ Не обращай на нее внимания, это просто от переживаний, как ты? ‒ обняла ее Даша.

‒ Держусь. Вернее, никак не могу поверить. Ведь она хорошо себя чувствовала, не болела. Не знаю. И еще похороны. Вы поможете мне с поминками?

‒ Конечно, директриса дала нам отгулы в счет отпуска, так что на ближайшие три дня мы твоя надежда и опора, ‒ брюнетка улыбнулась голливудской улыбкой, но глаза у нее были на мокром месте, а в голове метались мысли о незаконченном разговоре с бабушкой подруги, та точно знала, что эти дни ‒ последние.

‒ Я уже договорилась с моргом и крематорием, осталось оповестить друзей, а хотя кого оповещать, кроме Ярослава с Михеем, я плохая внучка, ничего не знаю о своей ба, даже то, с кем она общалась в последнее время.

‒ Ну, это ты зря так думаешь, твою бабушку в нашем городе много кто знает, думаю можно некролог дать в «Городское обозрение», тогда придут попрощаться все кому надо. И ты не плохая, просто твоя «грэннма» была достаточно скрытной барышней.

‒ Как скажете. Надо еще за продуктами съездить, ‒ Саша тяжело вздохнула. ‒ На всякий случай купить побольше. Я ведь даже не знаю, что покупать. Странно готовить кутью и рыбные блюда, ведь  бабуля хоть и дружила с местным священником, но точно не была крещеной.

‒ Так, дорогая, ‒ Марина взяла ее за руки. ‒ Сделаем все проще, Дарья сейчас позвонит в газету и договориться о заметке, а потом мы все вместе поедем, закажем пироги, купим  закусок и сока для всех. Ну и алкоголь, но только для нас. Гостей не надо поить от греха подальше.

‒ Спасибо девочки, что вы со мной, что бы я без вас делала?

‒ На луну выла, ‒ съязвила Маришка и они, наконец, рассмеялись, скидывая напряжение перед приготовлениями.

В крематорий поехали вчетвером, девочки и Ярослав, который ни в какую не хотел оставлять их одних с позавчерашнего дня, встретив в гипермаркете, только ночевать домой и отправляли. Сначала заехали в морг, оформили документы, дождались перевозчика. Время тянулось бесконечно, а Саша глядела на умиротворенное лицо бабули и тихо плакала, сил остановить слезы не хватало, совладать с собой она смогла лишь, когда гроб отправился за шторку, в объятия огня. Через час ей выдали две урны: одна была запаяна, а на второй стояла пломба. После они сели по машинам и отправились на «ведьмин уступ» ‒ место, в котором берег был крутым обрывом, он нависал над водой, тут из деревьев прижились лишь березы и все цветы росли кругами. Несмотря на название, ничего плохого здесь никогда не происходило, Марья Архиповна любила это место. Вот и сейчас в воздухе звенели трели соловья, шумели листьями деревья, жужжали пчелы, перелетая с цветка на цветок по кругу, внизу тихонько шуршали о голышики волны. Ребята не стали ее тревожить, сказав, что подождут в машине, поэтому она в одиночестве стояла над рекой и мысленно благодарила бабушку за все, что та сделала для нее, а потом сорвала пломбу и развеяла прах по ветру. Побыв еще минут пять, она вернулась друзьям, села за руль и повела «ласточку» в сторону дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дома их уже ждали семьи девушек и Михей, вместе они заложили вторую урну в колумбарий, где уже были ячейки с прахом Сашиных родителей. Рядом она посадила куст любимых за потрясающий цвет и восхитительный аромат бабушкой фиолетовых роз, вернее пурпурных, сорта Кардинал Ришелье. Друзья же поставили в вазу лилии и лаванду. Не успели все вернуться в дом, как начались звонки в дверь: приходили незнакомые люди, говорили слова поддержки, давали визитки и просто бумажки с номерами, доходили до плиты с цветами, оставляли букеты и какие-то «дары», выпивали стакан сока, закусывая, перебрасывались парой слов с встреченными в доме посетителями, обнимали девушку и уходили. И так до самого вечера. Подруги, конечно, помогали ей справляться с обязанностями хозяйки дома, но все равно на душе было тяжко и хотелось, что бы этот день скорее закончился и бесконечный калейдоскоп лиц исчез. И вот, наконец, все ушли, последними уезжали родители Даши. Провожая их, Саша увидела мужчину, который шел из сада. Высокий, жгучий брюнет, упакованный в стальной неклассический костюм, уверенным широким шагом приближался к ней.