Начудесили (СИ) - Пойманова Ольга

— Ох, и тяжёлый веник… — Пробормотал он, что есть силы потянув за обёртку. Нет, никак… Тут домовой плюнул на все и полез под слюду. Это вместе они вон сколько весят, а если один? Вынув из кармана ножик, он перерезал стебель, выбрался и вытянул цветок. Отлично! Перекинув его через плечо — цветок был обычного размера, но домовые народец невеликого роста — Фома Ильич попыхтел в подъезд. Плюнув на все правила, вызвал себе лифт и поднялся. Постучал к Семёну Степановичу.

Тот зашуршал за дверью, а потом просочился в коридор и замер как громом пораженный. Прямо у самых его ног на коврике возлежал сказочной красоты белый бутон.

— Ох, хорош! — восхитился он. И тут заметили Фому Ильича. Тот уже изрядно выбился из сил, потому кряхтел в сторонке. — Ну даёшь, сосед! Расскажи, где достал? Да не здесь, проходи, проходи… Да не тащи ты его, оставь, говорю! Да понятно, что магии хватит и не такое пропихнуть. Объяснять Алёне как будем? Что ж я ей скажу? Приходили, мол, вежливые воры, ничего не взяли, подарили цветы? Как она поймет, откуда взялся?

Пока Фома Ильич отдыхал, а Семён Степаныч наливал ему вчерашний борщ, густой и настоявшийся, на этаже открылись двери лифта и послышались лёгкие шаги. Домовые разом повернулись к двери…

— Апчхи! — это был не просто чих, а целый громовой раскат. Алёнка аж ножкой топнула, когда чихала. Домовые ринулись подслушивать.

— Вот сейчас она ее возьмёт, и пойдет Федора моего благодарить… — замечтался Ильич.

— Апчихи! — опять проревели за дверью, и на весь этаж полетела отборная брань.

— Это кто — Апчхи! — сюда лилии приволок! Да ещё — Апчхи! — мне подбросил! Убить хотите? Пчх… Пч… Ааапчхи! Вот гады, а?

— Семён Степаныч, родненький, да что ж это? — взволновался добытчик. Степаныч к тому моменту уже давно добрался до дверного глазка и наблюдал, как Алёнка брезгливо, двумя пальцами, подхватила цветок и побежала к мусоропроводу. Щёлкнула ковшом, и героизм Ильича белым колокольчиком рухнул вниз и полетел в контейнер.

Разъярённая Алёнка вернулась к квартире и загремела ключами.

— Надо же, и как узнали только? Пчхи… Пока теперь выветрится…

— Фома Ильич, а вы не расслышали, как она цветок-то назвала?

— Лилия…

— Вспомнил, я ж его на картинке видел. Ох и дали мы с тобой маху. У Алёнки на них аллергия, да ещё какая! Она как-то по телефону болтала с подружкой, разговор и зашёл…

— И как же теперь..

— Радоваться, вот как.

— Чему же?

— Тому, что мы с тобой записку оставить не догадались. Ни в жизнь она не узнает и не подумает на твоего Фёдора… Подписи-то нет!

Как-то днём Степаныч протирал пыль с посудного шкафа. Алёнка туда редко залезала, уж больно высоко. Так что он сам. Как вдруг увидел, что у самого стыка потолка и стены пятно появилось мокрое. Тряпку быстро под ним пристроил и бегом наверх разбираться!

Стучаться не стал. Так ворвался.

Фома Ильич грустно сидел на раковине.

— Ты чего, Фома? Течет же у вас!

— Знаю, что течет! Это я…

— Что ты?

— Что-что? Напортачил!

— Починить что ль не смог?

— Да куда там… — Фома Ильич махнул рукой и рассказал.

Он уже давно выучил Алёнкино расписание. Знал, что по четвергам она дома. Значит, надо что-то такое придумать, чтоб они увиделись, раз и его Фёдор тоже дома засел. Думал-думал и придумал. Взял инструменты и пошел на этаж выше, в другой соседской квартире черные дела проворачивать. Тайком пробрался к ним на кухню и ну в канализации ковыряться! Чем уж тамошний домовой занимался, он не ведает, да только тот его не застукал. Крутил, Фома, крутил, а оно как польется! Он решил, что раз начал наглеть, так уж совсем надо. Пробежал по всем квартирам, убедился, что нигде никого, одна Алёнка дома. И скорей к себе. Раз, и спер у Фёдора телефон…

— Я как думал, — пояснил он. Вот он сейчас поймет, что потоп. Решит мастера вызывать, а телефона нет! Ну он и побежит по соседям. А тут Алёна твоя, уже сама идёт, ругаться. Пока разберутся, кто виноват, пока вместе сантехника вызовут… А там и чай пить сядут…

— Фома, да что ж ты натворил?! — взревел Степаныч. Он только сейчас заметил, что и в этой квартире все стены насквозь и ручьи по ним разливаются. — Вода пока до нас добралась, Алёнка из дома убежать успела! Нет никого! А у вас смотри, как хлещет! Возвращай телефон немедленно! Пусть вызывает!

— Не могу… — пробормотал домовой и отодвинул в сторону разделочную доску, стоящую у стены. Заботливо прислоненный к ней телефон был мокрым и уже не работал.

— Ох, Фома!

— Да сам знаю, не пили! — огрызнулся домовой.

— Так, а твой-то в курсе?

Фома вместо ответа тоскливо мотнул головой в сторону комнаты. Степаныч шмелем метнулся туда. Фёдор в наушниках сидел у монитора, оттуда на него глядели три разновозрастных лица, и хозяин квартиры им что-то усердно доказывал…

— Беда, — пробормотал домовой и бегом назад на кухню. Фома Ильич заботливо подпихивал под воду, текущую с потолка, полотенце.

— Ещё тащи! — заорал Степаныч. — Не слышит твой ничего!

— А как я ему потом…

— Вот потом и решишь!

— Стой, а ты куда?

— Куда, куда… Инструменты давай! — Схватив чемодан, Семён рванул на другой этаж, мириться с верхним домовым и чинить канализацию. Фома притащил ещё два полотенца. Больше не решился, как потом хозяину объяснить? И тут Федор с шумным вздохом грохнул наушниками об стол. Заскрипело компьютерное кресло. Фома Ильич огляделся и, не придумав ничего лучше, залез в кружку.

Сладко потягиваясь и разминая затекшее тело, Фёдор зашёл на кухню и протяжно выругался. Схватил полотенце не глядя, начал вытирать. Бросил, захлопал по карманам, умчался в комнату. "Телефон ищет!", — понял Фома… Фёдор прибежал назад, наконец заметил утонувшую трубку, застонал, рванул к входной двери. Уже схватившись за ручку, хлопнул себя по лбу и метнулся назад к компьютеру. Застучали клавиши.

— Витька, у меня потоп! — заорал он, и тут Фома понял, что просчитался совсем. Зачем ему нужна была Алёнка и ее телефон, когда у него любая связь через компьютер… Кому хочешь может позвонить! Ох, ну и отстал он, Ильич, от века, ох и отстал…

— Да ты мне зачем! Ну, то есть, нужен, да! Вызвать сантехника надо, есть у тебя телефон? Дай, а? Сам? Ох, спасибо, давай, я пойду все, что найду, подставлю…

Секунда, и Федор заметался по кухне. Пихнул одну кастрюлю, другую… Не то, прямоугольное надо. На пусть стоят! И ее туда же… Фома Ильич и сообразить ничего не успел, как ему за шиворот потекла холодная вода. А нечего было в кружке сидеть горевать! Пулей вынырнул он из убежища и бегом наверх, Степаныча искать…

Навыков трем домовым не хватило. Только приехавший на вызов слесарь смог починить поломку, да и тот целый час возился… Соседу сверху о первопричинах решили не говорить, зачем отношения портить. Тем более, что сантехник потом долго рассказывал что-то об испорченных трубах…

Вечером Алёнка всё-таки поднялась к Федору наверх. Он в двух словах объяснил, что и ему досталось. Повздыхали. Но говорить что-то там об ущербе старушке, в чьем водопроводе пошуровал Ильич, не стали. Куда там, ее и так скорая откачивала, когда она узнала, что два этажа затопила. Фёдор ей даже лекарства какие-то приносил…

Семён Степаныч тоже после этого слёг с простудой и неделю провалялся в постели. Тогда-то он и решил, как надо, чтобы было хорошо. Правда, в этот раз им потребуется помощник…

Пуфик, толстый рыжий Алёнкин кот, очень любил колбасу. Только чуял, что кто-то где-то отпилил ароматный кусочек, тут же бросал все дела и бежал попрошайничать. Даже спать, и то переставал. И все бы ничего, но звериный доктор строго-настрого запретил ему даже думать о колбасе, а уж тем более есть ее. Мол, это вредно для Пуфикова здоровья. А Алёнка зачем-то ему поверила. Если раньше нет-нет, но подпихивала коту угощение, то теперь совсем перестала.