Дом для Пенси - Анна Лерой

она бы никогда не решилась взяться за этот контракт и проверить рассказ пана Лежича. В лесу легко заплутать, сбиться с тропы или переоценить свои силы. А вот Пенси не нужны ухищрения, вроде счета в уме, древних амулетов, химических часов или новомодных механических. В детстве она даже не догадывалась, что другие не могут так отсчитывать время. Долго не могла смириться со своей особенностью, но потом полезность перевесила странность. Через каждые три часа — короткий привал. Через четыре привала — поиск места и обустройство на ночлег.

Пенси дышит этим, живет охотой, это всё, что она умеет делать. В простом человеческом мире ей не особо легко. В приемной семье дарили тепло, учили выживать и следили за здоровьем. Она даже не представляла себе другой путь в жизни, кроме охоты. Но не всё так замечательно, как сказывается в сплетнях и сказочках. Конечно, есть Удачливые — те, чьи имена знают даже в самых отдаленных от Черных лесов местах. Им дано и богатство, и почет. Но чаще охотники не доживают и до тридцати, доля из доживших остаются инвалидами и оказываются выброшенными будто рыба на берег, неспособными на обычную жизнь. А еще среди охотников каждый второй — неграмотный, а каждый пятый из знающих грамоту — читает с трудом. Пенси в свое время пришлось заново учиться говорить и читать, а пишет она до сих пор неуверенно. Возможно, если бы у нее были книги…

Перед тем как уснуть, она позволяет себе немного помечтать. Когда у нее будет дом, почему не сделать в нем специальную комнату, где бы лежали книги? Много книг — ящик или даже два. Сейчас она не может их носить на своих плечах, а вот дом надежно сохранит мудрые сокровища. Если купить его в мирном богатом городе, то, может, ее и к обучению допустят в хорошей школе для взрослых?

Родители, как могли, давали ей знания, да Пенси и сама любит общаться и узнавать новое. Но среди охотников и случайных знакомых много врунов и любителей преувеличить. А ей хотелось бы знать больше о мире вокруг: животных и дивностях, руинах в Черных лесах и руинниках, старых дорогах и статуях, древних артефактах, водных просторах и тому, что можно встретить за горизонтом, об изобретениях людей и в целом об истории этого мира. И всего-то ей нужны новый дом — пахнущий деревом и краской, небольшой, но свой — да уверенность в том, что всё получится.

Второй день до одури похож на первый, и третий — полная копия предыдущих. Пенси пытается не сбиться с пути. Из-за скуки и монотонности многие делают ошибку — начинают напевать в оглушающей тишине или теряют концентрацию и пропускают нужную тропу. Черные леса с удовольствием проглатывают этих неумех. Здесь всё обманчиво и опасно, здесь всё таит сокровища и ценные материалы. Умелый охотник всегда найдет, чем поживиться, если знает, как сделать, чтобы не поживились им самим.

Пенси умеет дожидаться привала. Только когда расставлены ловушки и вокруг относительная безопасность, она погружается в мечты и выдумки. В этих грезах у нее не просто дом, а семья и родители, добрые друзья. Много лет назад охотники вытащили ее из-под руин здания, частью обгоревшего, частью разрушенного чем-то ужасным. Умерших было не видно: возможно, сгорели или были съедены. Проще всего предположить, что все, кто знал Пенси, уничтожены чудовищами. Так что стать охотницей на дивности — чем не возможность отомстить? Если бы у Пенси было прошлое, то мстить был смысл. Но ей остается только мечтать.

Иногда ее воображение заходит слишком далеко. Под коркой снега во тьме она грезит полетом или наоборот глубокими водами. Ей кажется жутко интересным погрузиться в воду, которой нет конца и края, полностью. В мечтах она ест странные плоды и ловит губами соленый ветер. Иногда ей снится зима, но не стылая и черная, а яркая, белоснежно-нарядная и искрометно-желанная. А еще — совсем редко — из ниоткуда возникают ощущение безопасности и радость. Они пушистым шерстяным платком вьются по спине, сворачиваются в мягкий комок в груди и долго греют. Наверное, такими и должны быть материнские объятья. Может, именно они ей и снятся? Но внутренние часы всегда будят ее на самом интересном месте.

Четвертый день приводит Пенси к развилке: тропы смещаются, переплетаются и расходятся в разные стороны. Ближний лес заканчивается — теперь нужно выбрать среди десятка опасностей всего одну. Где-то на востоке от того места, где она сейчас стоит, четырнадцать лет назад ее нашли охотники. Пенси чует это направление, будто нитью привязанная к тому месту. Однажды она непременно шагнет в ту сторону, но не сегодня.

Пан Лежич дал весьма четкие указания. Несколько пунктов в его истории кажутся Пенси подозрительными, но она решается поверить хозяину ночлежки. Вряд ли он хочет ее убить или обмануть, скорее он просто не совсем уверен в том, что знает. Но даже если охота окажется неудачной, это время не было потрачено зря. На обратном пути Пенси легко добудет, по крайней мере, три дивности, причем две — яйца хуриги и лунную плесень — без особого труда.

* * *

— История эта передается со времен моего прапрадеда. Может, кто и до него ее знал, отчего ж не знать. Прапрадед сам услышал ее от сезонного охотника. Тот, как и ты, любил захаживать на перевал с первыми холодами и оставаться до весенней капели. Вот только слыл он большим любителем выпить, и опыта было у него за душой немало. Тогда среди охотников доживал по почтенных лет только удачливый и неленивый — вот такие они были лихачи. Никакой системы и записей, минимум вещей. Хотя о возможном Союзе охотников уже слухи ходили. Но мало кто всерьез о нем говорил! Чаще всего дивность брали хитростью или ловкостью, охотились одиночки или пары. Никакого кодекса — одно лишь слово. Успевал выхватить что-то ценное — богач. Не успевал или доверил негодному человеку прикрывать себе спину — исчез навсегда…

Пан Лежич внимательно присматривается к кружке, которую он натирал всё это время, качает головой, хмурит брови, оценивая чистоту и повреждения, и отставляет ее в правую от себя сторону. Вся стойка уставлена посудой. Перебирал ее трактирщик нечасто. В основном он начинал это дело, когда пытался собраться с мыслями и вёл сложные разговоры. Пенси сталкивается с этим обыкновением пана Лежича не в первый раз и старательно задерживает дыхание, не подталкивает трактирщика, не перебивает.

— Есть в чаще нашего Черного