Избранница Золотого дракона. Часть 2 (СИ) - Снежная Марина

Только вот по какой-то причине сделать это не смогла…

Кирмунд в задумчивости смотрел на сверкающее лезвие, которое без всякого труда вчера могло оборвать его жизнь. Эльма ведь не могла не понимать, что будет с ними всеми, если он останется цел. И то, как это повлияет на их планы.

Но она не сделала этого… Почему?

Он не решался поверить в то, что подсказывало ноющее сердце. Слишком сильно боялся опять ошибиться. Но гнев, еще недавно владевший им, мало помалу стихал, сменяясь мрачной задумчивостью. Эльма тоже к нему неравнодушна. Из-за него даже рискнула нарушить приказ своей лицемерной хозяйки-сучки. Спутала заговорщикам все планы.

Но почему она не призналась ему во всем? Он бы понял и простил. Наказал бы тех троих, но ее бы и пальцем не тронул. Да что уж там. Если бы попросила, и их участь могла бы быть не столь плачевной, как планировал теперь.

Кирмунд, все еще держа в руке нож, двинулся в гостиную и застыл, глядя на спящую собаку. Склонившись пониже, принюхался и уловил едва ощутимый запах сонных трав. Собаку она тоже пожалела. Вполне ведь могла и убить, чтобы исключить возможность того, что проснется раньше времени и разбудит его. Новое доказательство того, что его женщина оказалась не настолько уж бесчувственной дрянью, приятно согрело душу.

Король быстрым шагом двинулся по тайному проходу к покоям Эльмы. Сам не знал, что надеется там увидеть. Вряд ли бы она стала оставлять ему записку. Но надежда все же не оставляла. Если девушка на самом деле что-то к нему чувствовала, то не могла уйти просто так. Почему-то не оставляла твердая убежденность в этом.

Оказавшись на пороге спальни Эльмы, он медленно обводил ее взглядом, ощущая, как тоскливо ноет сердце. Все здесь было словно пропитано аурой девушки, ее незримым присутствием. Даже большинство вещей остались на месте. Она и правда взяла лишь самое необходимое. Только вот вряд ли собиралась когда-нибудь вернуться.

Он же сделает все, чтобы она снова была рядом. И не для того, чтобы отомстить. Конечно, наказать ее придется, но разве что заточением в комфортных условиях, ограничив общение с другими. То, что она не нанесла решающий удар, слишком о многом сказало ему. И дало шанс на то, что у них все еще может наладиться. В конце концов, лживая сучка Серебряных драконов может подохнуть, рожая ему детей. И тогда ничто не помешает Кирмунду жениться на той, кого действительно желал видеть рядом с собой.

Солнечный лучик мелькнул на чем-то, лежащем на подушке, приковывая к себе внимание короля. Уже подходя ближе, Кирмунд становился все более озадаченным. Он узнал эту вещь. Не раз видел на шее принцессы Адалы в прошлом.

Нахмурился, вспомнив о том, что в обители и позже ни разу не замечал, чтобы жена надевала медальон. И что эта вещь делает в спальне Эльмы? Неясная догадка показалась слишком невероятной и переворачивающей все с ног на голову.

Кирмунд подхватил медальон за золотую цепочку и резко нажал на потайную пружину, открывая створки. Уставился на собственное изображение, хмурясь и отгоняя мрачные мысли. Он был уверен, что в медальоне принцесса носила изображение матери. Как-то во время визита в королевство Серебряных драконов случайно увидел, как на балу она разглядывала миниатюру. Он тогда явственно видел, что это портрет женщины. Издалека не мог четко рассмотреть все детали, но ошибиться не мог.

Новая мысль заставила захлопнуть крышечку и стремительным шагом направиться туда, куда ни разу не заходил после смерти отца. Медальон почему-то продолжал сжимать в руке, не в силах расстаться с этой вещью, которая могла означать слишком многое, если подтвердится та невероятная догадка, что у него возникла.

Замер перед тайным святилищем отца, не решаясь сделать последний шаг. Но все же провернул торчащий в замке ключ и вошел. В комнате было пыльно и темно — сюда никто не заходил под страхом наказания. Кирмунд запретил это слугам, не желая, чтобы постыдная, как он считал, тайна отца стала предметом обсуждения.

Раздвинув тяжелые портьеры и поморщившись от поднявшейся в воздухе пыли, повернулся к портрету, висящему на стене. Солнечный цвет заставил снова заиграть на нем яркие краски, будто оживляя образ той, что стала для отца роковым наваждением. А Кирмунд судорожно стиснул зубы, находя в чертах ненавистной женщины до боли знакомые и родные.

У нее были те же глаза — голубовато-серебристые, похожие на лунные камни. Такой же маленький очаровательный носик. Даже выражение лица чем-то неуловимо схоже с образом Эльмы. Или не Эльмы…

Чем больше король разглядывал портрет, тем сильнее осознавал, каким же слепцом и глупцом был все это время. Даже ее запах мог подсказать ему правду. Ведь показался же он ему смутно знакомым в момент первой встречи. Стал более насыщенным, обрел завершенность и новые грани. Но что-то в нем осталось прежним и притягивало его к ней.

Вот дракона в нем оказалось обмануть не так просто. Все это время он упорно подсказывал правду, но Кирмунд предпочитал руководствоваться доводами рассудка. Заговорщикам удалось мастерски обвести его вокруг пальца.

Злость и осознание истины терзали душу. Он ругал себя на чем свет стоит за то, что раньше не увидел, не понял, не разгадал. И в то же время странное, нелогичное ликование заполняло душу.

Она его жена. Перед богами и людьми. Она по праву принадлежит ему. И теперь уже он ее не упустит. Вернет непокорную беглянку, где бы ни спряталась. И пусть придется перевернуть все драконьи королевства, он это сделает.

Что касается первоначальных планов покарать весь народ за прегрешения тех, кто сделал из него дурака, то Кирмунд осознал, что делать этого не станет. Хватит уже ненужной жестокости и ненависти. Он не намерен больше повторять прошлых ошибок. Все, чего он на самом деле хочет — вернуть жену, попытаться исправить то, что натворили оба в своей слепой жажде мести.

И этот медальон в его руках лучше всего доказывал, что не все еще потеряно. Она оставила ему самое дорогое, не говоря уже о том, что не смогла забрать жизнь. Значит, у Кирмунда есть шанс на то, чтобы все изменить. У них обоих он есть…

Я стояла у окна гостиной во дворце Серебряных драконов, который снова по праву могла назвать своим. Правда, вот надолго ли? Губы невольно тронула печальная улыбка — в последнее время даже улыбаться нормально перестала. С того момента, как покинула Дагейн, чувства словно выморозились. Вообще сомневалась, что смогу когда-либо вернуть эту способность. Радоваться, смеяться, плакать. Сама себе казалась пустой оболочкой.

Единственное, что еще позволяло окончательно не упасть духом — это крохотное существо, растущее во мне. Положила руки на все еще плоский живот и осторожно погладила. Всего три месяца — никто еще, кроме меня и лекаря, даже не знает ни о чем. И не должен узнать. Слишком непредсказуемые последствия это может вызвать.

Сцепив зубы, в который раз подумала о том, что совершила ошибку. Не тогда, когда оставила Кирмунду жизнь — об этом не пожалела ни разу. Ошибкой казалось то, что затеяла дурацкий переворот власти в родных землях, от которого вряд ли кто-то выиграл. Хотя многие считали, что это я во всем виновата. В том, что весь тщательно взлелеянный и подготовленный Ретольфом план трещал по швам, и сейчас войска Кирмунда пядь за пядью отвоевывают территории, что нам удалось вернуть под свое управление.

По последним сведениям, войско короля уже на подступах к столице. Предстоит последний бой, что решит исход этой войны, длящейся три месяца. С учетом того, как легко Кирмунду удалось отвоевать остальные территории, сомнений в том, кто окажется победителем, не было.

Могу только представить, как он поступит со всеми нами. Теми, кто предал его, обманул. Но могла ли я его за это винить? Боялась признаться самой себе, что даже хочу, чтобы все поскорее закончилось и я узнала свой приговор.

Страха не испытывала. Эту эмоцию я тоже перестала испытывать, как и остальные. Была готова принять любое наказание, какое Кирмунд придумает. Единственное, что попрошу у него — и если понадобится, буду на коленях вымаливать — пощадить нашего ребенка. Он ведь не виноват в грехах матери. И это и его дитя тоже. Сейчас даже молилась богу-дракону, чтобы в ребенке пробудилась кровь Золотых драконов. Тогда у него будет больше шансов выжить в этом жестоком мире. Королю придется принять дитя, как наследника.