Пленница медведя (СИ) - Владимирова Анна

— А она у вас бойкая, Дэниэл, — хохотнул он, толкая моего багрового жениха в бок, — вы за ней как за каменной стеной…

Когда Дэниэл сквозь зубы распрощался с воякой, на его место тут же заступили его отец с мамашей.

— Дана, выглядишь хорошо, — «похвалила» миссис Стоун. — Тебе лучше?

— Значительно, спасибо, — усмехнулась я криво, так что ее перекосило. — Дэниэл, ты как, жив?

На этом его рвануло:

— Сука, — зашипел он мне на ухо, дернув к себе, — подождем вечера, я тебе объясню, КАК я. Спишь сегодня в моем номере. И только попробуй не прийти.

Он выпустил меня и зашагал куда-то в сторону выхода.

— Что случилось? — вскудахтнула миссис Стоун.

— Откуда мне знать, ваш же сын, — пожала я плечами и обняла себя руками. — Простите, я подышу.

Голова кружилась, меня тошнило и хотелось разреветься. Я чувствовала себя одной, брошенной всеми. В этом гвалте, скрежете смычка о струны и приторном пластиковом запахе цветов… нервы вдруг дернуло знакомой терпкостью. Кажется, кто-то прошел мимо… Высокий. Я даже обернулась и поискала глазами заинтересовавший объект. Мужчина тоже замер ко мне спиной, будто позволяя мне сравнить… и поставить себе неутешительный диагноз — сдаю нервами на полной скорости. Мне уже везде мой Медведь чудится. Я развернулась и зашагала было в сторону лестницы, но меня тут же перехватил отец.

— Дана, не убегай.

А я повисла у него на руке, застывая внутри. К счастью, потому что уже готова была растечься лужей, но его близость снова заморозила все внутри.

— Где Дэниэл?

— Пошел готовиться к совместной ночи. Сказал, будет преподавать мне уроки покорности, — равнодушно «всаживала» ему правду под ребра, и он морщился, будто ему и правда не плевать.

— Что между вами произошло? — медленно вел он меня в зал.

— Ничего. Никому не нравятся девушки со своими собственными желаниями, ты для него — отличный образец…

— Дана…

— Мистер Файвелл?

Сердце грохнуло в груди, больно ударившись о грудную клетку, а я так и замерла, глядя на профиль отца, боясь пошевелиться и развеять «глюк», хотя с каждой секундой понимала все четче — запах знакомого парфюма мне не почудился. Как и голос, который я узнаю в любом состоянии.

— Здравствуйте, — вежливо улыбнулся отец.

— Дэвид Стилл…

Я скосила взгляд на широкую ладонь, сжавшую руку моего отца на короткий миг, и тяжело сглотнула.

— Я вам звонил вчера, помните? По поводу поставок комплектующих…

— Ах да, — просиял папа, и я, наконец, нашла в себе силы поднять глаза на… своего Медведя.

Неудивительно, что папа его не узнал. Я бы тоже не узнала — дорогой костюм, ни следа от короткой щетины, новая короткая стрижка… и очки. Под которыми непривычно не искрят глаза.

— Дана, познакомься, мистер Стилл — представитель компании «Санс Индастриз», я давно с ними веду переговоры, и вот, наконец… Я очень рад вас видеть на…

…и он что-то там говорил-говорил, а я смотрела на Медведя и тряслась все сильнее. Стоило его увидеть, и на меня обрушилась очередная порция понимания — он пробрался сюда, ко мне, рискуя всем именно в тот момент, когда я уже готова была забиться в какую-нибудь щель поуже, чтобы никто не нашел и не достал.

Но он не понимал одного — мне так хотелось послать сейчас все и всех к чертям и рвануться к нему за пазуху, что я теперь точно не выдержу.

— Дана, — будто сквозь толщу воды звал отец. — Дана, тебе плохо?

Я моргнула, еле отрываясь взглядом от невозмутимого лица Сезара. Вернее, не успела отвести глаз, как он скользнул по мне таким обжигающе холодным взглядом, что воздух сперло в груди. Что это значило? Может, он видел меня с Дэниэлом и что-то не так понял? А может, он вообще попрощаться пришел и последний раз в глаза посмотреть?

Предположения стреляли в моей голове фейерверками, отдавая тупой болью в висках, воздуха стало не хватать, а перед глазами стремительно темнело. Почему я ему вчера не сказала? Надо было. Теперь, похоже, поздно. Я только увидела, как взорвались искры в его глазах, возвращая привычное выражение его взгляду, и в голове окончательно помутнело.

Видимо, мое тело быстрее разобралось, что нужно делать, чтобы выжить и оказаться в нужном месте — в руках своего Медведя.

Вокруг кричали, звали врача, но так уж вышло, что Медведь оказался ближайшим кандидатом на мое бесчувственное тело, и теперь его запах окутал надежно и полностью, а мягкие шаги возвращали измученной душе жизненно важный ритм… Мне даже удалось скатиться к его груди, чтобы ритм стал слышен ярче…

— Кладите сюда, — послышался тихий голос Элеоноры. — Руперт, проследи, чтобы врач нашел дорогу.

Когда шаги отца стихли, Сезар попытался подчиниться мачехе, но я была против:

— Н-н-нет, — вцепилась я в его пиджак, изображая полную невменяемость и не решаясь открыть глаза. — Не уходите…

— Я здесь. — Его голос выдал с головой, наверное, все и сразу — беспокоится не на шутку и уходить не собирается.

— Если вы не спешите… — вдруг мягко поинтересовалась мачеха таким странным голосом.

— Уже нет, — отрезал Медведь.

Они как-то подозрительно затихли, потом я услышала ее снова:

— Тогда поднимайте снова и идите за мной…

Я открыла глаза, но никак на происходящее уже повлиять не смогла. Элеонор распахнула двери и, подмигнув мне, пропустила нас с Сезаром в коридор. Удивительно, но в общей суматохе он оказался пустым.

— Стоуны развлекают толпу, — шла рядом мачеха, — отец пока тоже занят. А я вас отведу в одну из комнат для гостей — скажу, что врач тебе покой прописал.

Сезар молчал, настороженно осматриваясь, а я не могла поверить — Элеонор все поняла, но… не собиралась выдавать? Правда?

Мы прошли два пролета узенькой лестницы и оказались в тесном коридоре.

— Дана, я напишу тебе на мобильный, — толкнула она двери в ближайшую комнату, — но сделаю все, чтобы вас не потревожили. Не волнуйтесь.

Я машинально нащупала в брюках мобильный, но двери тут же закрылись, и мы остались в оглушающей тишине одни.

Я подняла на Сезара глаза:

— Медведь, — прошептала, обвивая его шею холодными ладонями, — твой чай творит с людьми чудеса…

— Ты уверена? — хрипло поинтересовался он, прижимая к себе уже совсем по-другому — собственнически.

— Делать нечего, — усмехнулась я.

И нас сорвало. Слишком страшно было все это время. И ему — тоже. Я чувствовала эту осторожную дрожь в его чутких пальцах, когда он, усевшись на кровать, прижал меня к себе и прикрыл глаза. А я обвила его бедра ногами и вцепилась в плечи, скользя носом по шее:

— Как ты все это делаешь? Как?.. — шептала я, запуская пальцы в короткие волосы. — Мистер Стилл, ты великолепен…

— Дана, — прохрипел он. — Тебе плохо…

— Сделай хорошо, — и я прикусила кожу на его шее, поставив чувственную точку в его выдержке.

Кто его знает, сколько нам сегодня осталось и чем все это кончится? Я знала — у Сезара в голове сейчас горят предохранители, не выдерживают сопротивления. И я лишь способствовала их выходу из строя и превращению степенного «мистера Стилла» в голодного зверя. Мы оба были не в своих шкурах и рады от них избавиться, сдирая вместе со шмотками. Когда удалось прижаться к его телу, на глазах выступили слезы, а губы задрожали — как же мне не хватало этого контакта кожи к коже, губ в губы и одного дыхания на двоих. Я зажмурилась, падая в это чувственное наслаждение с головой, пытаясь запомнить каждый вздох, каждое касание…

— Дана… — хриплое.

— Пожалуйста… — Голос дрожал. — Хочу тебя… Сильно… Сделай сильно…

Я ерзала на его бедрах, выпрашивая крик, стон, головокружение и билет в параллель, где нет никаких опасностей. И он рычал мне в губы, все еще с трудом, но сдаваясь. Пришлось ненадолго отлепиться, чтобы стащить с него трусы, поражаясь своей наглости и раскованности, но лишь мимолетно. Мое белье сдалось своему хозяину так же без боя, и я снова оказалась в руках Сезара.