Избранница Золотого дракона. Часть 2 (СИ) - Снежная Марина

— А ты? О, Серебряный дракон, что он может захотеть сделать с тобой после всего, что произошло? — сдавленно произнесла подруга, и ее глаза наполнились слезами.

— Я так устала, Эльма, — устав притворяться сильной и сдержанной, пробормотала я и прикрыла веки. — Уже даже хочу, чтобы все поскорее закончилось…

— Пожалуйста, не говори так, — она бросилась ко мне, опустилась на колени и схватила мою безвольно лежащую на подлокотнике руку. — Не знаю, как переживу, если с тобой что-нибудь случится. Ты мне как сестра.

— У тебя будет Ретольф, — заметила я, устремляя на нее взгляд, в который попыталась вложить то тепло, что еще чудом тлело в сердце.

— Не будет, — проронила она совершенно неузнаваемым голосом. — Он пожелает разделить твою судьбу, какой бы она ни была. Или умереть. И ты, и я это прекрасно знаем. И я тоже. Мне незачем жить без вас обоих.

У меня сдавило горло от накатившего спазма. А внутри на краткий миг вернулась способность чувствовать. Только вот чувству этому я была не рада. Отчаяние. Болезненное понимание того, что мы проиграли. Пусть даже не было последней битвы, но это и так очевидно. Но почему-то гораздо сильнее пугали не возможные новые беды, что скоро обрушатся, а тот момент, когда впервые после разлуки взгляну в глаза Кирмунда. Я слишком боялась увидеть в них разочарование и холод вместо того, что видела раньше. И наверное, это казалось худшим наказанием из всех, на какие он мог бы меня обречь…

Мы с Эльмой, стоя на самом безопасном месте дворцовой стены, наблюдали за тем, как по улицам города живой рекой движется войско Кирмунда. Как я и предполагала, королю ничего не стоило взять город. Особенно с учетом того, что местные жители не слишком-то и стремились его защищать. Наверное, после всех тех зверств, что видели от того, кто должен был занять место Кирмунда, этот вариант больше не казался им столь уж плохим. Адальброн успел восстановить против себя многих. И в пользу короля Золотых драконов лучше всего говорило еще и то, что он не стал наказывать бывших ополченцев и разграблять город. Вместо этого прямиком направился ко дворцу, чтобы окончательно закрепить свою власть над вновь обретенным королевством Серебряных драконов.

Адальброн ругался на защитников дворца, угрожал им худшими карами, если вздумают сдать позиции без боя. Одного из капитанов, кто осмелился что-то возразить, растерзал, не задумываясь. Я невольно содрогнулась, увидев, как он вырвал несчастному кадык трансформировавшейся рукой, а потом еще и разворотил грудную клетку. Но это подействовало. Воины боялись своего невменяемого предводителя больше того, что могло ждать во время осады дворца. И я их понимала. Губы тронула горькая улыбка, и я поспешила отвести взгляд от Адальброна.

Глаза снова устремились к движущемуся к нам войску, помимо воли отыскивая среди закованных в доспехи мужчин Кирмунда. И найдя его, уже не могли оторваться. Почувствовала, как пальцы сжимает холодная и влажная от волнения рука подруги.

— Мне страшно, Адала.

Что я могла сказать на это? То, что давно уже перестала бояться и вообще мало что чувствую? Просто обреченно жду того, что будет дальше. Единственное, что заботило — не собственная судьба, а судьба друзей и ребенка. Со своей участью давно смирилась. В конце концов, сама во всем виновата.

— Вам лучше укрыться во дворце, — послышался голос лорда Маранаса, незаметно подошедшего к нам. — Здесь скоро может быть опасно.

— Тут везде скоро будет опасно, — криво усмехнулась я. — И я хочу остаться.

— Тогда я тоже, — чуть дрогнувшим голосом сказала Эльма, хотя я видела, что в отличие от меня, ей и правда страшно.

Ретольф нахмурился, явно хотел настоять, но что-то в наших лицах остановило его.

— По крайней мере, спрячьтесь за зубцами стен, когда лучники короля начнут стрелять, — мрачно проговорил мужчина и двинулся прочь, отдавая распоряжения воинам.

А у меня мелькнула совсем уж безумная мысль — может, это стало бы лучшим исходом. Умереть от стрелы. Быстро и безболезненно. Но потом вспомнила о ребенке и устыдилась. Я больше не имею права думать только о себе.

Когда вражеские воины приблизились на достаточное расстояние, лорд Маранас отдал команду лучникам быть наготове и ждать команды. Но люди Кирмунда пока не думали подходить ближе. Вместо этого в воздух взвился белый флаг, возвещая о том, что король предлагает переговоры.

Я невольно вздрогнула и теперь уже сама сжала руку Эльмы. Особенно когда увидела, кто именно направляется к стене, держа белый флаг. Кирмунд. Проклятье. Что он творит?

Вмиг способность чувствовать, которую считала утраченной, нахлынула с удвоенной силой. Волнение захлестывало и мешало нормально дышать. Я прекрасно понимала, что Адальброн не отличается излишним благородством и может воспользоваться моментом, чтобы устранить соперника, когда тот наиболее уязвим. Пусть даже навлечет на себя позор таким недостойным поступком, его это мало заботит.

Взгляд невольно метнулся к принцу Алых драконов и, судя по хищному выражению, исказившему красивые черты, ему и правда пришла в голову подобная мысль. Но к счастью, рядом был лорд Маранас. Даже отсюда в наступившей гробовой тишине я расслышала его слова:

— Если вы нарушите законы воинской чести, я немедленно сдам дворец.

Адальброн бросил на него злобный взгляд, но сцепил зубы и кивнул. Сам вышел из-за зубца стены, за которым укрывался, и крикнул Кирмунду:

— Чего ты хочешь?

— Переговоров, — невозмутимо откликнулся король, ведя себя так расслабленно, словно прогуливался по парку верхом, а не стоял под прицелом множества вражеских лучников.

— И что ты предлагаешь? — хмуро отозвался Адальброн.

— Думаю, все уже устали от кровопролития. И мы оба понимаем, что исход битвы предрешен. Вам не выстоять. Но я предлагаю вам сдаться, и тогда обещаю проявить милосердие.

— Пошел ты к демонам со своим милосердием, — рыкнул принц Алых драконов. Сейчас его искаженное яростью лицо больше не казалось красивым, и я с отвращением отвернулась, подумав, что впервые внешнее в нем соответствует внутреннему.

— Тогда как насчет того, чтобы решить дело только между собой? — глаза Кирмунда полыхнули янтарным блеском, выдавая, что внутри он не столь уж спокоен. Но по лицу это вряд ли можно было сказать. — Поединок чести. Только ты и я. Это ведь и правда только наш с тобой спор. Ты претендуешь на мои владения, на мою жену. Докажи, насколько достоин подобных притязаний.

Кирмунд вдруг посмотрел прямо на меня, безошибочно отыскав на стене, несмотря на то, что я была в сером неприметном плаще, скрывавшем волосы. У меня сжалось сердце от его тяжелого немигающего взгляда. Пришлось ухватиться за зубцы стены, чтобы удержаться на ногах. Вряд ли этот взгляд предвещал мне что-то хорошее.

А еще я отчетливо поняла — он знает. Знает о том, кто я такая. Возможно, догадался сразу после моего побега из Дагейна, обнаружив медальон. И наверняка все это время жаждал одного — отомстить так жестоко и страшно, как не могла даже представить. Я ведь оскорбила его больше, чем кто-либо за всю его жизнь. Влюбила в себя, обманула, предала, вступила в сговор с врагами и пыталась отнять завоеванные им земли. Можно ли такое простить?

По спине пробежала липкая струйка пота, когда представила, что меня ждет, когда окажусь в руках мужа. И тем не менее, я всей душой желала ему победы над Адальброном. Не знаю, как бы пережила, если бы тот убил его и получил то, чего совершенно не заслуживал.

— Что же будет, если я окажусь победителем? — вкрадчиво спросил Адальброн, явно успевший оценить преимущества предлагаемого выхода. В обычном сражении ему не победить. А поединок чести давал шансы, каких в ином случае попросту не было.

— Я позволю тебе и твоим людям беспрепятственно убраться отсюда, — бросил Кирмунд, больше не глядя на меня. — Разумеется, без моей жены.

— А если проиграю? — принц не выглядел слишком довольным. Похоже, ожидал куда более выгодных условий.