Дженнифер Арментраут - Тени

Парень, перестал дышать.

— Что такое ты говоришь?

— Не то, что бы тебе нужно мое разрешение, потому что ты делаешь, что тебе хочется, но я поддержу тебя, — он потер глаза — И тебе пригодится моя поддержка, когда остальные увидят насколько она яркая.

Оторопев от слов Деймона, Доусон пересек комнату и сделал то, чего не делал уже давно, обнял его. — Спасибо Деймон, и я подразумеваю это, спасибо.

— Ты мой брат, единственный, что у меня есть. Так что я застрял с тобой, — он обнял Доусона тоже. — Я правда желаю тебе счастья, и если Бетани делает тебя счастливым, то так тому и быть. Я не собираюсь терять тебя из-за девчонки.

Три дня спустя след Бетани был таким же ярким, как и на скале. И у них было столько же ответов, сколько было тогда. Большое толстое ничего. Они ходили вокруг да около, пытаясь понять, что случилось. Исключая возможность сказать Деймону или Метью, Доусон не знал, найдут ли они ответ. Не знание и постоянное обсуждение этого сводило их обоих с ума.

Поэтому сегодня, они делали что-то нормальное. Шли в кино как любая другая нормальная пара подростков. Они даже собирались ужинать. И дома, сидя на своем комоде со свежим букетом роз, которым он планировал удивить ее. Может, еще парой свечей.

Но Бетани только поковыряла свой ужин.

Он взглянул на нее, пока выруливал на стоянку. Ее щеки раскраснелись, глаза блестели, когда она открывала их. Но сейчас они были закрыты, пока она отдыхала на сидении.

— Эй, — сказал он, поглаживая ее ногу. — С тобой все нормально?

Ее ресницы затрепетали.

— Да, просто устала.

Доусон припарковал машину и повернулся к ней.

— Мы можем закончить, если хочешь.

— Нет, я готова идти, — она потянулась к нему, кладя руку ему на щеку.

Он смотрел на нее и слова вырвались, прежде чем он смог их остановить.

— Я не могу поверить, насколько мне повезло. Ты была такая понимающая во всем. Я почти не могу в это поверить.

— Я люблю тебя, Доусон. Люблю таким, какой ты есть, и кто ты есть. И я не думаю, что любовь знает разницу, это просто так. И мы не такие уж разные.

Черт если он не начнет чувствовать жжение в глазах. Если он начнет плакать, он пнет себя, но ему никогда не надоест слушать эти три слова, через их связь или вслух.

— У нас разные ДНК. И мне даже не нужно дышать, если я не заставляю себя, Беттани. Я пришелец — точно Инопланетянин здесь. Это, безусловно, различие, — но он все равно поместил свою руку поверх ее.

Слабая улыбка появилась на ее губах. Все ее улыбки были прекрасны.

— И? Это не меняет того факта, что я люблю тебя. И я знаю, это не меняет того, что ты любишь меня.

— Ты права.

— И, да, мы разные на первый взгляд, — Бетани наклонилась поцеловать его. Его пальцы переплелись с ее пальцами крепко. — Но мы одинаковые. Мы смеемся над одними и теми же шутками. Никто из нас не имеет понятия, чем мы собираемся заниматься после школы. Мы оба считаем Хью Лори гением, не смотря на то, что не любим телик. И мы оба смотрели Грязные Танцы как минимум 13 раз, хотя ты и не признаешься в этом, — она подмигнула.

Он потянул ее руку с его щеки, прижимаясь губами к ее ладони.

— И мы вместе провалим физ-ру.

Она захихикала, потому что это была правда.

— И мы любим все сладкое.

— И глупые прозвища, которые никто вокруг не понимает.

Кивая, она разместила другую руку на его груди.

— И наши сердца бьются одинаково, не правда ли?

И боже это правда. Будто две половинки разделенные, но каким-то образом снова соединенные. Он наклонил голову, пробегая губами по ее. Он был в восторге от нее… нет, трепетал от нее. Она была его. Он был ее.

Доусон нашел ее губы, ощущая, как сердце ускоряется и бьется, совпадая с ритмом

Бетани. Он задрожал, когда приятные мурашки распустились на его коже.

— Я люблю тебя.

Бетани улыбнулась в его губах.

— Повторение. Мы пропустим фильм.

Он предпочел бы остаться в машине и узнать насколько они могли сделать стекла запотевшими, но он кивнул и открыл дверь. Сладкий, острый весенний воздух поглотил его. Лето было не далеко. Забавно. Три месяца изменили его жизнь.

Направляясь к ее стороне, он обернул руки вокруг ее плечей, ведя ее через парковку.

Она ухмыльнулась ему.

— Знаешь, все так идеально.

Проклятье, если бы не было так. Он притянул ее ближе и…

Холодный ветерок полз по его спине, раздражая его нервные окончании.

Ощущение было знакомым. Аэрум.

Поворачиваясь, он обернул руку вокруг талии Бет, и притянул к себе.

— Когда я скажу "беги", беги.

— Что? — она вертелась в его руках и затем успокоилась. — Это они, не так ли? О, мой Бог…

Они были на пороге защиты бета-кварца, но ее след определенно был виден любому Аэруму. Его глаза сканировали темное небо и затем перешили на окружающий лес. Все вокруг было в тенях.

Он хотел послать ее в здание кинотеатра, но это потребовало бы разделения, а он не отходил от нее нигде.

— Мы пойдем обратно к машине, — сказал он быстро, — И потом…

Тени объединились перед ними, обретая контуры и форму.

Не говоря ни слова, он подхватил Бетани вверх и направился в гущу деревьев.

Часть его надеялась, что он не делал огромную ошибку, но они никогда не смогут пересечь парковку. И он должен был быть там, где он мог защищать и следить за ней.

Углубляясь в лес, он мог поклясться, что слышал ее голос в своей голове, произносящий его имя, но это невозможно. Это происходило, когда он лечил ее, но в человеческой форме, этого не могло быть. Но он должен был это учесть.

Как только они оказались достаточно далеко в лесу, он опустил ее, ее глаза были расширенны и испуганны, когда она шагнула назад.

— Все будет…

Аэрум спустился с неба, скользя сквозь ветви, как темное, бурное облако. Схватив Бетани за плечи, он толкнул ее на землю, а затем перешел в его истинную форму.

Ее испуганный вздох побудил Доусона вперед. Он умрет, прежде чем позволит чему-либо случиться с ней.

Он вскочил в воздух, врезаясь в Аэрума. Грозовой удар волной воздействовал на деревья, и они прорывались сквозь покрытые листвой ветки. Несколько ярдов позже, их занесло по земле, траве и грязи прямиком в воздух оставив ров позади себя.

Темный смех Арума скользил сквозь Доусона.

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Я не убью тебя сейчас. Я оставлю тебя в живых чтооообы ты мог наблюдать, как жизнь вытечет из твоего человека.

Ярость колотилось в нем, и он встал, чувствуя энергетическое потрескивание вдоль его рук. Собрав всю энергию в плотный шар гнева, пока он ничуть ли не лопался тугой от давления, и выпустил его, и поток голубовато-белого света врезался середину Аэрума.