Иви Берне - Проклятые кровью

Они были связаны очень многими способами, но он не мог сказать точно, чем именно пугал ее укус. Когда он взял ее кровь в ее доме, он изнасиловал ее. Не было никакого сахарного покрытия. Но он не думал, что это было проблемой сейчас.

Эта неполная связь была любопытной вещью. Он точно знал, как к ней нужно прикасаться, но понятия не имел, что сказать ей. Снова он оказался на этом очень тонком льду. Он легко может потерять все это.

Возможно, тишина была тем, в чем она нуждалась, потому что он колебался так долго, она говорила не громко, ее голос был приглушенным и душераздирающе юным.

— Тебе не понравится то, что ты увидишь.

— Я уже познал тебя.

— Не полностью. Всего, ты не видел вообще. Ты собирался увидеть все.

— Я не испугаюсь.

Он перебросил ее волосы на другое плечо, обнажая с одной стороны ее шею. Ее руки, лежащие на нем, напряглись. Уткнувшись носом ей в ухо, он пробормотал:

— Обещаю.

Она издала короткий, разочарованный звук — но это не было "нет". Если бы она имела в виду "нет", она пнула бы его по яйцам. Вместо этого, она вцепилась руками в веревки на его груди и притянула к себе.

В этот раз он возьмет ее кровь так, как нужно. Он снова нашел ее клитор. Она вопросительно посмотрела на него. Свободной рукой он ласкал ее шею, пока все вопросы не испарились и ее горло не задрожало от его прикосновений. Ее сладкая вена находилась в дюйме от мочки ее уха.

— Я не кусаюсь.

Послал он успокаивающую мысль, когда склонился над этой уязвимой веной, сначала попробовав ее кончиком языка, затем лаская ее легкими покусываниями и посасывающими поцелуями. Глубокая дрожь прошла по ее спине. В то же самое время он увеличил давление на ее клитор, заставляя ее постанывать.

Ее пульс бился все быстрее и быстрее, звук этого ввел его в беспамятство. Он отпустил сладкую вену, охватывая все ее горло.

— Михаил! Что ты…? Ох!

Когда она достигла пика, впился ногтями в ее задницу, и крепко держал ее над собой, обездвиживая ее. Она напряглась, затаила дыхание, остановленная на краю. Он зажал ее горло между зубов.

— Не возненавидь меня…

Он прокусил ее плоть и она кончила, беспомощно дергаясь в его руках, ее сознание рушилось, вместе с ее обороноспособностью.

Как город, после долгой осады, она открыла свои врата. Он вошел в них, безоружный.

И внутри, единственное, что он нашел, было сердце, которое он уже знал так же как свое собственное. В нем не было ничего, что не могло бы быть прощено.

— Разве ты не знаешь, что ты — недостающая половина моей души?

— Такая отвратительная, как я?

— Совершенная, как ты

Храбрая, жестокая, сильная, гибкая, умная, страстная и нежная. Да, нежная под грудой всего этого.

Истории ее жизни переходили в него, когда он пил, одно мерцающее изображение за другим. Они мчались, чтобы заполнить все те свободные места, которые он хранил открытыми для нее все эти годы.

Когда он пришел в себя, он обнаружил, что они свалились набок. Впервые в жизни он почувствовал себе переполненным.

Она лежала, свернувшись в его руках, измотанная, взъерошенная и странно смущенная. Она коснулась его щеки.

— Михаил?

— Да?

Уголки ее губ изогнулись в слабой улыбке, когда она соскользнула с него.

— Теперь ты можешь кончить.

Он абсолютно забыл о своем теле.

— Я не…, - начал он, но не закончил, потому что его накрыл оргазм, ждавший и по ее команде поразивший его, как нокаут.

— Как ты себя чувствуешь?

Он прекратил извергаться, но его глаза все еще не сфокусировались.

— Словно костей лишился, — прохрипел он.

— И тебе это понравилось?

Он повернул голову в ее сторону и встретился с ней глазами. Медленная, удовлетворенная, невыразимо сексуальная улыбка расплылась на его лице. Он был счастлив. Она хотела держать его в таком же положении. Она провела бы здесь все свое свободное время, изобретая способы получения для нее этой улыбки.

Он привлек ее к своей груди. Там она чувствовала себя в безопасности, снова прижатая к его сердцу.

— Я тебя недооценила. Я была такой сукой.

Когда он не поторопился, чтобы уверить ее в обратном, она рассмеялась. Михаил не был льстецом.

— И каким я был? Каким-то придурком, угрожающим тебе веревкой? — спросил он. — Я не слишком хорош в ухаживании.

— Ухаживание? Так вот, что это было?

— Разве это было не так, как делают другие люди?

Он был совершенно серьезен. У этого человека несомненно было чувство юмора. Приподнявшись на локте, она пригладила его волосы возле глаз.

— Это все на самом деле, не так ли?

Он поймал ее руку и поцеловал ладонь. Его страстный взгляд это подтвердил.

— И условия, которые ты называл — ты сможешь жить по ним?

— Иначе я бы их и не называл.

— Но князю требуются выбрать жену. Произвести наследников

— Мне это не нужно чтобы быть счастливым. — Лениво, он обвел ее грудь указательным пальцем. — Все, что я хочу, это ты. Именно так как у нас сейчас.

— Но твоя семья будет требовать, чтобы мы поженились…

— Они будут говорить то, что нужно. Они поддержат мой выбор.

— Легко говорить, я помню твою маму.

Михаил громко засмеялся. Выглядел он как после тяжелой болезни. Ему нужно больше практики. Она добавила следующий пункт своему списку текущих дел.

— Что ты собираешься делать с Домиником? — спросил он.

— Убью его.

Михаил проворчал в неодобрении. Между ними двумя определенно что-то было.

— Я не знаю, что собираюсь сделать, — призналась она. — Зависит от того, почему он сделал это, и я не смогу этого узнать, пока мы не выберемся отсюда. Ты не хочешь попробовать дверь еще раз?

— Я вообще не хочу куда-то идти.

Алия расправила свою длинную роскошную гибкую спину, пытаясь вспомнить, когда она в последний раз чувствовала себя так хорошо.

— Я думаю, наша кровная связь завершена.

— У меня есть вопросы. — Он перевернулся и поднял маску, которую отбросил. — Вопросы об этих твоих вещах. Каким образом ты их используешь?

Даже после возможности видеть его в рабстве, она не могла поверить в это. Невозможно поверить, что ему было все еще любопытно, что он мог хотеть сделать это снова.

— Что бы ты хотел знать?

— Ну, для начала я хотел бы знать, зачем у тебя стоят пятнадцать плотно закрытых коробок в кабинете.

— Ох, мой милый невинный мальчик.

Доминик устроился перед дверью.

— Их не следует беспокоить.

— Будь ты проклят. Ты закрыл моего брата в подвале…

— Вместе с моей принцессой.