Невезучая, или невеста для Антихриста (СИ) - Снежная Александра

— Антипенко, рога демона — это слишком индивидуальное и личное, — занудил теперь уже непонятно кто, потому как на прежнего человеческого босса рогатый перекачанный здоровяк был совершенно не похож.

— Жлоб и единоличник, — заныла я.

— Личное… индивидуальное… Да эрогенная зона там у демонов, — сдала с потрохами Люциевича чертобаба, и тут нам с "Марфой Васильевной" просто маниакально-навязчиво захотелось эти самые рога потрогать. Чисто из вредности. Ну типа, возбудим и не дадим.

— Значит так: или даешь трогать рога, или все расскажу твоей маме, — ультимативно заявила я.

— Что расскажешь? — как-то вкрадчиво поинтересовался демоняка, и очень подозрительно улыбнулся.

— Все-все, — несло очень нетрезвую меня. — И как ты меня машиной сбил, и про то, как ты пьяный ко мне приставал, что бутеры мои тыришь и котлеты жрешь, и что жениться на мне ванильному блондину обещал…

— Маме, значит, — плотоядно оскалился Люциевич. — Ну-ну…

— Ой, — пискнула я, когда босс, взмахнув крыльями, поднял нас вверх и прижал меня к своей сильно раздавшейся вширь груди.

— Трогай, — низко пробасил он куда-то в район моего виска и нагнул рогатую голову.

Ну что сказать? Сбылась мечта идиотки.

Рога на ощупь оказались адски возбуждающими: твердыми, теплыми и бархатистыми. И вот пока я увлеченно водила по ним пальчиками, изучая витые бороздки и выпуклости, как-то совершенно упустила момент, когда загребущие руки моего некогда вменяемого босса, забросив мои ноги себе на талию, совершенно невменяемо тоже принялись изучать выпуклости, но только на моей незабвенной "Марфе Васильевне".

— А… э-э… — офигев от подобной наглости, начала я, на что в ответ получила хрипловато-рычащее:

— Не останавливайся, детка. Ниже и нежнее.

Зря он это сказал. Руки мои, повинуясь приказу, спустились с рогов на лицо чертобосса, нежно его погладив, затем на сильно раздавшиеся вширь плечи, а потом, съехав по мощной спине, нагло сжали упругую задницу Люциевича. Не, ну чего? Ему можно, а мне нельзя?

— Р-р-ры, — прозвучало у самого моего уха.

Подняв голову, я столкнулась с горящим взглядом черных глаз, и меня буквально повело. Это как в огонь вылить ведро спирта. Жар плеснулся в груди, и мышцы внизу живота скрутило в спазме такого дикого и невыносимого желания, что я буквально захлебнулась в накрывающих меня лавиной ощущениях, хватая раскрытым ртом воздух и ошалело наблюдая за сменой настроения на лице чертобосса.

Взгляд его скользил по моим губам, а в его адской бездне горели костры похоти и плотского желания, такого откровенного, что я даже в суфлерстве чертобабы в качестве подсказки, что делать дальше, не нуждалась.

— А может, не надо? — с надеждой на обратное прошептала я.

— Надо, маленькая, надо. У нас с тобой теперь только две дороги: или в Ад, или в ЗАГС, но итог выйдет одинаковым: сегодня я буду сверху.

Губы демона мягко скользнули от моего виска к шее, а от следующего поцелуя в ямочку под ключицей я чуть не потеряла сознание.

Я потом этого гада спрошу, где он так целоваться научился, а сейчас нам срочно надо найти горизонтальную поверхность, иначе мой первый раз грозил побить все рекорды экстремальных занятий сексом. Про "В воздухе и с демоном" в книге рекордов Гиннеса еще точно не писали. И вообще, должно же мне хоть в чем-то повезти?

— А-а, ну тогда, может, лучше домой?

— Ко мне? — с животрепещущей радостью, светящейся в темных очах, уточнил демон, по-хозяйски оглаживая лапами все выступающие части моего тела и плотоядно облизывая чувственные губы.

— Тоша, только поосторожнее с "Марфой Васильевной", — глядя на них, только и смогла жалобно проблеять я.

— Я помню. Она фамильярностей не любит, — жарко шепнул в мою шею распоясавшийся демоняка и, кажется, наградил меня очередным зачетным засосом.

"Марфа Васильевна" оказалась бесстыдницей и извращенкой. Она не только любила фамильярности, но и ужасно развратно вела себя, когда лапищи Люциевича гладили и сжимали ее во время полета, всячески поощряя окончательно слетевшего с тормозов мужика.

Собственно, свои тормоза, а заодно и память, я тоже потеряла где-то между шкафом в спальне и кроватью, поскольку в себя я пришла только рано утром, обнаружив совершенно голую "Марфу Васильевну" в чужой постели и незнакомой квартире.

Ну ладно, брешу. Квартира была очень даже знакомой, а "Марфу Васильевну" прикрывала тонкая простынка, которую самым бесстыжим образом пытался с нее стянуть коварный растлитель невинных дев.

— А-антон Люциевич? — стыдливо пролепетала я, краснея от одного взгляда на обнаженную грудь нависающего надо мной босса, такую себе обольстительно мужественную грудь. — А я тут… А мы тут… А что вообще происходит?

— Люциферова. Не буди во мне Антихриста, — оскалился в адской улыбке мужчина.

— Чего? Какая-такая Люциферова? А вот с этого места поподробнее, — заикаясь, пробормотала я, с испугом уставившись на опоясывающее безымянный палец своей правой руки обручальное кольцо.

— Ты вчера сказала, что до свадьбы мне не дашь, — лукаво подмигнул мне Люциевич. — Пришлось срочно вызывать на дом фею из ЗАГСА…

— А… у… Я не помню, — пискляво вырвалось из меня.

— А ты зачем вчера напилась в хлам? — заломил бровь Люциевич, красуясь передо мной в одной набедренной повязке из беленького полотенца.

Память мгновенно совершила перезагрузку, выдавая информацию, ставшую не только причиной нашего с "Марфой Васильевной" душевного расстройства, но и грехопадения.

— А ты с кем на Сейшелы лететь собрался? — сурово задала встречный вопрос.

— С тобой вообще-то, — хитро прищурился подлец-босс, нагло называющий себя сейчас моим мужем. — Вот билеты. Хотел тебе среди красивой природы и океана в любви признаться и замуж позвать, но теперь будет нам свадебное путешествие.

"Марфа Васильевна" мгновенно стала сдавать явки и пароли, радостно ерзая северным и южным полушарием по кровати, а следом за ней не удержалась и я.

— Правда? — бросившись Тоше на шею, я с визгом стала его целовать, мгновенно попав в капкан сильных мужских рук.

— Я кофе приготовил. С коньяком, — дьявольски-искушающе улыбаясь, промурлыкал мой новоиспеченный муж. — Будешь, или продолжим?

— Чего продолжим? — облизав вмиг пересохшие губы, прошептала я.

— Правильно. К дьяволу кофе. И коньяк тоже, — рыкнул Тоша и стал целовать меня с такой страстью, что я, вроде бы и уже протрезвевшая, почувствовала себя вновь совершенно пьяной, глупой и почему-то ужасно счастливой.

— В меня пошел. — самодовольно хмыкнул черт где-то на периферии моего сознания, а потом дипломатично сгинул, потому что подсматривать за милующимися новобрачными — это вопиющее безобразие даже для самого не имеющего ни стыда, ни совести сатанюки.

Что, ждете про долго и счастливо?

Да сейчас.

Так я вам все интимные подробности нашей с "Марфой Васильевной" личной жизни и рассекретила. Мы в свою спальню даже адских мамо с папой не пускаем. А то потом Адка своей скрипучей калиткой будет хлопать, радостно обсасывая с чертями все нюансы наших с Тошей акробатических этюдов. В аду же, как в большой деревне — на одном конце чихнул, а на другом тебе уже "Чтоб ты сдох" пожелали.

Вы вот, наверное, спросите, как же так получилось, что из нашего с Люциевичем совершенно безнадежного тандема вышла вполне гармоничная и счастливая пара?

Так я вам отвечу.

Мы же с Тошей — невезучие, а по всем законам математики минус на минус всегда дает плюс. Вот и весь секрет счастья.

А через девять месяцев после свадьбы у нас с мужем родилась удивительно красивая девочка. Хотя, наверное, все родители считают своих дочек самыми-самыми, даже если имена им дают не очень обычные. Вроде моего.

Но нашу-то мы с Тошей без всяких вывертов назвали. Пелагеей. А что отчество у нее не совсем обычное, так это пустяки, главное, что у нее есть любящие папа и мама, и огромная дружная семья.