Даниэль Рэй - Данфейт

— Я не буду ждать вечность, пока ты, наконец, соизволишь сделать первый шаг.

Данфейт вошла в коридор и закрыла за собой дверь. Спокойно. Что главное в лабиринте? Все время двигаться вдоль одной стены. Дани коснулась пальцами шероховатой поверхности по правую руку от нее и направилась вперед. Направо, налево, налево, прямо, тупик…..назад, направо, налево… Сколько долгих минут она плутала по этим коридорам? Тридцать? Сорок? Внутри у нее каждый раз что-то надрывалось, когда на своем пути она встречала очередную глухую стену и вынуждена была возвращаться назад. Может быть, она навсегда останется здесь? Или учитель, осознав, что она заблудилась, сжалится и найдет ее? Но, кому нужна эта жалость? Айрин никогда не теряла самообладания. Ни разу в жизни ее сестра не закатила ни одной истерики. В отличие… В отличие от самой Данфейт, конечно. Какие цели преследовал учитель, отправляя ее сюда?

Данфейт уткнулась лбом в очередную глухую стену. Ее руки задрожали, и она сжала их в кулаки. Она не сдастся. Это — проявление слабости, а Данфейт никогда не считала себя слабой. Вытерев рукавом своего термостабильного костюма ненавистные слезы, она повернула назад и продолжила свой путь вдоль стены.

Спустя еще очень долгое время она, наконец, вышла именно в тот коридор, где на одной стороне горел мерцающий свет, а с другой стороны висела сломанная дверь.

Данфейт осела на пол и начала судорожно хватать воздух ртом. Она сделала это! Дошла! Но, что дальше? Как же ей перетащить все те вещи, что она притащила с собой? Пять тяжеленных транспортных ящиков на колесах. Пять!!!

Данфейт поднялась на ноги и поплелась на перрон. В иссиня-белом небе, где виднелось еще три луны и прекрасная, зеленая планета Юга, заходило белое солнце. Как только диск Амира скатиться за линию горизонта, поверхность Мийи погрузиться во мрак. Может, это символ? Может и ее жизнь с заходом этого солнца погрузиться в такой же мрак?

Данфейт раскрыла все пять ящиков и, выкинув все вещи из одного из них на перрон, принялась отбирать только самое необходимое. Ботинки, расческа, зеркало… Зачем ей зеркало? Разве там нет зеркал? Дани метнула стеклянный предмет в сторону и услышала треск стекла. Плохая примета. Сколько лет? Семь? "Не так уж и много", — улыбнулась себе под нос Данфейт.

Потянув за ручку собранный ящик и оставив позади себя все те дорогие и любимые ей вещи, она, не оборачиваясь, направилась назад.

Отодвинув сломанную дверь, она, наконец, попала в начало лабиринта.

Остановившись посреди этого коридора, она скептически посмотрела на проход по правую руку от нее.

— Интересно, куда же вела та дверь в зале, в которую она так и не вошла?

Данфейт оставила ящик и уверенно направилась вперед. Она пересекла огромный зал и потянулась к ручке. Открыв дверь, она оказалась в том самом холле, в который привел ее Ри.

Учитель в это время спокойно читал какую-то книгу, сидя на диване, обтянутом кожей. Заметив ее появление, он захлопнул чтиво и небрежно бросил его на пол.

— Два часа и восемь минут. Плохо, очень плохо.

— Могло быть и хуже, — ответила Данфейт и собралась идти обратно, за своими вещами, как Ри одним движением руки захлопнул дверь перед ее носом.

Данфейт передернуло. Он сделал это на расстоянии и с такой силой, что мелкие кусочки штукатурки с потолка посыпались прямо ей на голову.

— Твое время истекло. Ты и так перебрала восемь минут.

— Вы не говорили, что у меня есть всего лишь два часа!!!

— Я подумал об этом. Остальное — твои проблемы.

— Но, я не умею читать мысли!!!

— Я сказал, что это — твои проблемы.

— Это не честно!!! — закричала Данфейт и ударила кулаком в дверь.

— Еще раз позволишь себе подобное, и я выкину тебя отсюда, как собаку. Ты — аркаин. Ты сделала свой выбор. Я не твой отец, чтобы терпеть твои выходки и всплески темперамента. Сопли тебе вытирать я тоже не буду. Это — мой дом. Это — мои правила. И ты — мой аркаин. Да или нет? — взревел Ри, и Данфейт поняла, что тихо оседает на пол.

— Да, Учитель, — прошептала она себе под нос.

— Не слышу!

— Да, Учитель!

— Я не слышу!!!

Данфейт подняла голову и с ненавистью, притаившейся где-то в глубине ее сердца, прокричала:

— Да, Учитель!!!

— Хорошо. Но, за свою выходку ты все равно будешь наказана. Сто отжиманий. Начинай!

Измотанная, опустошенная Данфейт, молча, распласталась на паркете. У нее не было сил. Никаких.

— Я сказал: "Начинай"! — повторил Ри и присел обратно на диван.

Данфейт поднялась на руки и начала считать. Один, два, три, четыре…

Пот стекал по ее лицу и соленые капли падали на пол. Руки и ноги тряслись. Живот сводило судорогой. Сколько еще продлиться эта пытка? Сколько еще она сможет раз подняться, перед тем как упасть и провалиться в забытье?

…Пятьдесят один…

Голова Данфейт поплыла. Она больше ничего не помнила. Она не знала, сколько отжиманий уже выполнила и сколько ей еще осталось. Последнее, что она видела перед собой — это ноги Ри Сиа, склонившегося над ней…

"Только то, что достается нам трудом, представляет настоящую ценность". Эти слова, сказанные ее Учителем, Данфейт запомнит на всю свою жизнь. Знал ли Ри, что труд этот может оказаться настолько непосильным? Данфейт этого точно не знала. Но, неисповедимы пути, выбранные Югой. Дорогу осилит идущий, и Данфейт не собиралась сворачивать назад. Слишком сильным было ее желание доказать кому-то, что она — ничем не хуже своей собственной сестры. Слишком темной была ее ненависть к той, которая оказалась все-таки лучшей…

Прошел один год…

— Данфейт! Проснись, дочка!

— А-а-а?

— Вставай, дорогая. Уже почти пять.

— Ирия?

Домоправительница с огненно рыжими волосами по имени Ирия будила Данфейт каждое утро. Дани никогда не могла понять, в котором часу встает сама Ирия, если к пяти утра эта женщина была уже одета, а на кухне давно стыл завтрак.

— Вставай. Сегодня у тебя тяжелый день.

— У меня каждый день — тяжелый, — пробурчала Данфейт, но с кровати все-таки поднялась.

Когда-то она спала в красивых шелковых ночных рубашках и каждое утро для нее готовили нечто особенное. Это было так давно… Сейчас на Данфейт была натянута длинная майка, сшитая из грубого серого льна, подаренная ей все той же Ирией. Сколько месяцев не видели ее стопы педикюра? Сколько долгих дней заживали ее руки, испещренные ссадинами и синяками? Теперь они огрубели и покрылись мозолями. Как давно ее темно-каштановые длинные волосы превратились в паклю, из-за чего Данфейт пришлось остричь их? Зато теперь их можно было расчесывать только раз в день и практически не тратить на это мероприятие времени. Что Данфейт действительно мешало — так это грудь. Именно этой части тела на тренировках доставалось больше всех. Однажды Ри посоветовал ей перевязать ее, чтобы не было так больно. С тех самых пор каждое утро она обвязывала себя метрами эластичной ткани.