Звездная ночь - Грей Клаудия

«Только если ты ночной кровосос, — подумала я. — А иначе какое же это убежище?»

Она указала на новых учеников. В свете, струившемся сквозь витражное стекло, ее длинные ногти сверкали красным. К моему изумлению, указывала она на Людей, хотя те, разумеется, не понимали почему.

— Чтобы вам хорошо жилось в «Вечной ночи», вы должны понять, что эта школа значит для ваших одноклассников. Поэтому я призываю тех из вас, у кого уже имеется опыт, подружиться с нашими новыми учениками. Возьмите их под свое крыло. Узнайте все про их жизнь, их интересы и их прошлое. Только так академия «Вечная ночь» сможет достичь своих истинных целей.

Несколько человек нерешительно захлопали. Люди, толком не понимающие, как себя вести.

— Однако это странно, — пробормотал себе под нос Балтазар. — Не знай я правды, решил бы, что миссис Бетани просит всех подружиться.

Я кивнула. В голове лихорадочно метались мысли. Почему миссис Бетани нужно, чтобы вампиры сблизились с людьми? Если она не хочет, чтобы хоть один человек пострадал (а я до сих пор считала, что она этого не хочет), то чего она на самом деле добивается?

— Занятия начнутся завтра. — На лице миссис Бетани появилась знакомая высокомерная улыбка. — А сегодня познакомьтесь с одноклассниками, особенно с теми, кто здесь новичок. Мы рады вам и надеемся, что вам — всем вам — понравится в «Вечной ночи».

— Как ты думаешь, она решила смягчить свое отношение к нам? — повернулся ко мне Балтазар, когда все начали потихоньку расходиться.

— Миссис Бетани? Вряд ли. — Я пыталась решить, стоит ли спрашивать Балтазара, что он думает о тайне «новых правил приема».

Он умен и, хотя уважает миссис Бетани, не принимает ее слова на веру. Кроме того, прожив уже больше трехсот лет, он, вероятно, в состоянии увидеть происходящее в ином свете и, возможно, сумеет дать дельный ответ. Но Балтазар может догадаться, что причина моего вопроса кроется в наших с Лукасом отношениях, а об этом лучше не напоминать, ему это не понравится.

Тут Балтазар улыбнулся и замахал еще кому-то — я не разглядела в толпе, кому именно, он приятельствовал чуть ли не со всеми.

— Увидимся позже, ладно?! — крикнула я ему вслед.

— Конечно.

На какой-то миг мне стало без него очень одиноко. Меня окружали вампиры — настоящие могущественные вампиры, за красивыми молодыми лицами которых скрывался многовековой опыт. Я еще не стала полноправным вампиром, и несхожесть между нами не уменьшилась за мой первый год в «Вечной ночи». По сравнению с ними я была маленькой, наивной и неловкой.

Тем больше причин пойти наверх прямо сейчас, решила я. В этом году ко мне подселили другую соседку по комнате, и мне не терпелось сказать ей «привет».

Когда я вошла в спальню, Ракель вздохнула.

— Добро пожаловать обратно в ад.

Она лежала, раскинув руки, поперек голого матраца. Большая спортивная сумка валялась на полу, а одежда и рисовальные принадлежности были разбросаны вокруг. Как будто она просто вытряхнула все из сумки, да так и оставила.

— Я тоже рада тебя видеть. — Я села на край своей кровати. — Я-то думала, ты обрадуешься хотя бы тому, что в этом году мы будем жить в одной комнате.

— Поверь, ты — единственная причина, по которой я в состоянии вынести мысль о том, что снова оказалась здесь. Твои родители что, дали взятку миссис Бетани? Если да, я им обязана по гроб жизни.

— Нет, просто повезло со жребием. — В общем-то, я соврала.

Родители не просили у миссис Бетани никаких одолжений, но людей и вампиров, принятых в этом году в школу, было нечетное количество, как мужского, так и женского пола. И поскольку я все еще питалась нормальной пищей, а не только пила кровь, было решено, что я сумею скрыть правду от человека, когда мы будем вместе обедать в своей комнате, как это принято в «Вечной ночи».

Впрочем, то, что это оказалась Ракель, было действительно везением. К тому же практически все девочки-люди, учившиеся здесь в первый год, сделали все возможное, чтобы на следующий очутиться в другом месте. Я не могла их за это винить.

— Ну, — сказала я, пытаясь говорить игриво, — почему же ты вернулась? Помимо желания провести как можно больше времени в моем дивном обществе. Вроде бы ты сюда больше не собиралась.

— Без обид, но даже надежда на твое дивное общество не смогла бы заставить меня изменить свое решение. — Ракель перевернулась на живот, и теперь мы с ней смотрели друг на друга. Она подстригла свои темные волосы еще короче, чем в прошлом году, но на этот раз сходила к парикмахеру, так что они выглядели неплохо, даже стильно. — Я сказала родителям, что хочу попробовать поучиться где-нибудь в другом месте. Может, переехать к бабушке и дедушке в Хьюстон и ходить в школу там. Но они даже слушать не пожелали. «Вечная ночь» — это заведение «частное» и «престижное», и этого мне должно быть достаточно, вот что они сказали.

— Даже узнав об Эрике...

Губы Ракель искривились в сердитой усмешке.

— Они сказали, что он, наверное, просто пытался со мной заигрывать. Сказали, что я слишком неприветлива с парнями и должна научиться «отвечать некоторым взаимностью».

Я в ужасе смотрела на нее. Эрик был вовсе не чересчур пылким поклонником. Он был вампиром, твердо решившим выследить и убить ее. Ракель этого не знала, но понимала, что он опасен. Если бы я сказала своим родителям, что кто-то напугал меня до полусмерти, отец крепко обнял бы меня, чтобы я снова почувствовала себя в безопасности, а мама, скорее всего, взяла бы бейсбольную биту и отлупила того, кто посмел угрожать ее маленькой девочке. А родители Ракели посмеялись над ней и отправили назад в школу, которую она возненавидела.

— Сочувствую, — пробормотала я.

Она пожала одним плечом:

— Я могла бы сразу догадаться, что они не станут меня слушать. Они никогда не слушали, даже когда я...

— Когда ты — что?

Ракель не ответила. Она решительно села и обвиняющим жестом ткнула в стенку за моей спиной.

— Это что такое? Мы любим Климта?

Я повесила репродукцию над своей кроватью. Климт так много для меня значил, что я забыла — Ракель раньше у меня его не видела.

— А что? Тебе не нравится?

— Бьянка, эта картина — такая банальщина! Ее сейчас штампуют везде — на магнитах для холодильника, на кофейных кружках и на всякой такой ерунде.

— А мне плевать. — Может быть, глупо любить что-то только потому, что оно нравится всем, но по-моему, еще глупее не любить что-то только потому, что оно всем нравится. — Она красивая, и это одна из моих самых любимых вещей, и это моя половина комнаты. Вот тебе!

— Тогда я покрашу свою половину в черный цвет, — пригрозила Ракель.

— А что, неплохо. — Я представила, как мы наклеим светящиеся в темноте звезды на стены и потолок, в точности как в моей комнате, когда я была маленькой. — Вообще-то, это было бы классно. Жаль, что миссис Бетани нам не позволит.

— А кто сказал, что она станет возражать? Они сделали все возможное, чтобы эта школа выглядела жутко. Почему бы не покрасить все вокруг в черный цвет?

Я представила себе каменные башни, выкрашенные в черное, — пожалуй, только этого и не хватает, чтобы «Вечная ночь» выглядела как замок Дракулы.

— Даже ванные комнаты! Даже горгулий. Не думала я, что можно сделать «Вечную ночь» еще более жуткой, однако нам это под силу, правда?

— И все равно лучше тут, чем дома. — Когда Ракель это произнесла, взгляд ее сделался очень странным — настолько усталым, что в эту секунду она выглядела старше, чем все окружавшие нас вампиры, вместе взятые.

Мне хотелось подробнее расспросить ее о том, что у нее произошло с родителями, но я не знала как. Пока я пыталась подыскать нужные слова, Ракель резко бросила:

— Давай, помоги мне с этим барахлом.

— С каким барахлом?

— С моими вещами.

— О, — сказала я, кивнув и поднявшись на ноги. — С этим барахлом! — И мы с ней направились к коробкам в углу и к брошенной спортивной сумке.

После того как мы заправили ее кровать и кое-что разложили по местам, Ракель сказала, что хочет вздремнуть. В отличие от большинства семей, отпрыски которых поступили в «Вечную ночь», родители Ракели не были богатыми. Ее никто не привез к парадному входу в роскошном седане. Вместо этого ей пришлось еще до рассвета сесть в автобус, идущий из Бостона, сделать пару пересадок, а потом дожидаться такси, чтобы добраться до школы. Она ужасно измучилась и уснула раньше, чем я закончила шнуровать кроссовки, собираясь выйти на улицу.