Строптивая невеста. Любить нельзя убить (СИ) - Успенская Ирина

— Доброе утро, — улыбнулась ей девушка в шляпке.

— И тебе не хворать, — ухмыльнулся хлыщ, вызывающе сверкнув разными глазами: желтым и черным.

Где-то Ольга такие видела, совсем же недавно... Из памяти вылетело.

— Хм-м, — смерила ее презрительным взглядом шатенка и тут же отвернулась к ловеласу. — И что он ответил?

— Ерунду какую-то, — отмахнулся тот, продолжая раздевать Ольгу странно знакомыми глазами. — Тебя тоже отправили к доктору Курту? Обещаю, будет весело.

— Мори-ис, — протянула девица, надув губки и разглаживая подол платья. — Разве ты не видишь, она же из этих. Фу!

Ольга едва сдержалась, чтобы не засмеяться, но виду не показала: княжна, крестница самого императора, должна быть идеально воспитанной. То есть игнорировать все, что выходит за рамки этикета и доброжелательно улыбаться всем, включая извозчиков и купчих, воображающих себя центром мироздания и эталоном красоты.

Кстати, в моде фифа не разбирается от слова совсем. Брюки и жакет Ольги были пошиты у королевского портного, а их строгий и изящный крой введен в моду герцогиней Бастельеро. Прекрасная, удивительно удобная мода «для будних дней».

— Из каких «этих»? — тут же поинтересовалась Ольга, опускаясь на стул рядом с улыбчивой девушкой в шляпке.

— Из тех, кто жаждет равенства с мужчинами. Только они носят брюки и ведут себя по-плебейски.

Ольга снова еле удержалась от смеха. Как удачно, что в Академии нельзя пользоваться титулами. Это ж как прекрасно можно будет развлечься! Хоть и нехорошо потешаться над убогими, но тут убогие сами виноваты.

— А чем плохи равные права? — тихо спросила девушка с книгой.

— Равные права несут и равные обязанности, — брюнет с разными глазами, он же Мори-ис, проигнорировал возмущение фифы и нагло уселся рядом с Ольгой, невзначай закинув руку на спинку ее стула.

Зря он так. Равенство — не значит хамство. А хамство в адрес мага Смерти карается. На первый раз крохотным, совсем безобидным проклятием. Всего-то полчаса будет чесаться конечность, которой мсье хам не способен найти подобающего места.

— Пф! — прокомментировала фифа.

— Ты готова воевать, работать, копаться в грязи?.. — продолжил разноглазый наглец, склоняясь к Ольге и рискуя заполучить еще и чирей на идеально прямом носу.

— Я маг, — ответила Ольга, осаживая его ледяным тоном и взглядом. — Думаешь, я боюсь грязи и смерти?

— Конечно. Все нормальные люди боятся.

— Твои представления о жизни прискорбно ограничены, — усмехнулась Ольга, любуясь тем, как нахал начал елозить на стуле и пытаться почесать проклятую руку. — Но это пройдет. Наверное. Если доживешь.

— Только не говори, что ты ненавидишь мужчин! — в притворном ужасе отшатнулся наглец. — Если даже такие красотки как ты подадутся в суфражистки, человечество вымрет!

— Я никого не ненавижу, — пожала плечами Ольга и отвернулась.

Обсуждать болезненную тему вымирания — человечества или отдельно взятого рода, не суть — она не желала. Как, впрочем, и суфражизм. Тоже больная тема.

Первой суфражисткой этого мира была Матильда Волкова-Мортале, ее собственная три раза «пра» бабка. Она не только принесла сюда суфражизм и ввела в моду брюки (ладно, попыталась ввести — на протяжении двухсот лет женские брюки то запрещали специальными церковными указами, то снова разрешали, но в любом случае мало кто решался их носить). Она же, Матильда Волкова-Мортале, и прокляла свой род. Нечаянно. Только от этого как-то не легче.

— Ой, и чего эти дуры добились? — не успокаивалась Фифа. — Только возможность носить штаны!

— Не только, — сверкнув небесной голубизны глазами, запротестовала соседка Ольги и начала загибать пальцы: — Водить мобили, владеть собственностью, получать образование и преподавать в университетах, быть учеными и магами. Я всегда восхищалась девушками, не боящимися пробовать что-то новое. Жаль, я сама не такая смелая. Кстати, меня зовут Элиза Тэтчер. Мы же будем учиться вместе?

Ее взгляд, обращенный к Ольге, сиял искренним дружелюбием.

— Похоже на то, смелая птичка, — удостоил Элизу коротким взглядом разноглазый красавчик, но тут же снова вперился в Ольгу и изобразил галантный полупоклон. — Позвольте представиться, Морис Бюсси. Для вас, милые мои, просто Морис.

Он понизил голос и последнюю фразу чуть ли не промурлыкал. И насчет фамилии — соврал. Не то чтобы Ольга так хорошо владела ментальной магией, чтобы сходу определять ложь, просто не походил он на какого-нибудь провинциального дворянчика из захудалого рода. Да и не с такими интонациями произносят фамилию, которой гордятся. Скорее это было «я знаю, что вы знаете, что я тут принц инкогнито, но я вам подыграю, так уж и быть».

— Очень приятно, — вежливо кивнула Элиза.

А фифа, оставшаяся в одиночестве, презрительно фыркнула и отвернулась. Красавчик это проигнорировал и еще ближе придвинулся к Ольге. Вот прямо нарывается на чирей!

— А эта злая колючка, которая проглотила язык — А. — Он еще понизил голос и с фальшиво-восторженным придыханием добавил: — Да-да, из тех самых де ла Брильенов.

Из тех самых де ла Брильенов, которые купили баронский титул лет двадцать назад, — перевела для себя Ольга, — отчаянно гордились своей благородной кровью и пытались пристроить шестерых дочерей в самые древние семьи. Чуть ли не наследнику русийского престола в жены предлагали. Кстати, насчет имени Ольга тоже угадала. Фиони-что-то-там — и есть Фифа.

— Да не может быть! — не удержалась и подыграла она, еле сдерживая смех.

Каким бы наглецом и мерзавцем ни был этот Морис, но издеваться он умел великолепно. Так, что жертва даже не догадалась, что над ней ржут. Наоборот, просияла и почти сменила гнев на милость.

— А вы?.. — спросила у Ольги бриттка Элиза.

— Ольга Вульф, — ответила она максимально нейтрально и дружелюбно. Так, как должна была ответить девица из скромной семьи... ну, допустим, чиновника средней руки. И на всякий случай добавила чистую правду: — Моя семья не такая блестящая, как Лаберкуль Амбуазье де ла Брильен.

Потому что Волковым-Мортале не нужен вульгарный блеск.

— Пока я учусь здесь, вы можете называть меня просто мефрау Брильен, — задрала нос Фифа, поняв Ольгу совершенно неправильно. — Но не думаю, что это надолго. Не позднее следующего лета я выйду замуж и стану мадам Д'Амарьяк.

Вот тут Ольга невольно вздрогнула. Названная Фифой фамилия подействовала, как раскаленный штырь, воткнутый в ногу. Д'Амарьяк! Тот самый мерзавец, из-за которого род Волковых-Мортале проклят! Сам же он, то есть его потомки — процветают, женятся на богатых дурах и производят на свет детей. Много детей. У нынешнего главы рода Д'Амарьяк, прозванного Черным Карликом и заведующего Тайной Канцелярией Франкии, сын и две дочери. И это — не считая многочисленных кузенов, племянников и прочая, прочая. В то время как она, Ольга, одна. Одна и последняя в роду.

Внутренне кипя от ярости, Ольга даже прослушала что там Фифа несла на тему блестящего жениха, великолепной свадьбы и приглашенных царственных особ. Зато ее внезапно посетила мысль: если Фифа близка с женихом, тот может навестить ее в Академии. Тогда Ольга наконец-то увидит хоть одного из своих кровных врагов, и не будь она Волковой, отомстит! Ради этого она даже готова потерпеть Фифу с ее задранным носом и не проклясть ее прыщами и облысением прямо сейчас.

За своими мыслями она даже не придала значения страдальческой гримасе Мориса Бюсси, вынужденного слушать Фифино хвастовство. С этим она разберется потом. Собственно, все — потом. Как минимум после экзаменов и распределения по курсам.

— ...пусть твой великолепный жених и показывает тебе Виен, — услышала она насмешливый голос все того же Мориса.

— Ну! Морис, тебе не идет эта глупая ревность. Я же не виновата, что ты — не Генрих Рене Ма... Мо... э... Мишель Д'Амарьяк, виконт Дебюсси-Курбе. У него такое длинное имя, никак не могу запомнить целиком. — Фифа кокетливо похлопала ресницами.

— Зато ты милый и с тобой весело.