Чужестранка (СИ) - Савас Евгения

Раньше тьма окутывающая сознание в те моменты, когда я проваливалась в неё, казались мне благом. Я стремилась, я звала её. Она была для меня желанным убежищем, которое не исцеляло, но давало передышку от боли душевной, страданий физических. А теперь я впервые стала с ней бороться. Усиленно отталкивала от себя, стремясь скорее вырваться из ее цепких объятий, окутывающее меня слой за слоем, как в вату онемение.

Произошло чудо, как я могла не бороться? Не знаю как, не знаю зачем, но эти странные женщины сделали невозможное. Вернули мне то, чего никто не мог вернуть. То с чем я не смирилась до сих пор, хотя убеждала себя в обратном. Но как заставить себя принять то, что ты искалечена, когда ты все ещё молода, полна сил? Каждый миг сравниваешь себя прежнюю с нынешней? Тогда, когда двигаться самостоятельно не было чем-то особенным. Не было чем-то, над чем нужно было задумываться. И никакого понимания, что это свобода счастьем была. Пока его не отобрали. Не авария даже, а те люди, что меня окружали. С благими намерениями, но каждый раз, топча мою гордость и даже не замечая этого.

Придя в себя, я поняла, что уже вечер. Никого рядом не было, я слышала шум из соседней комнаты. Звякала посуда, поскрипывали полы. Словно кто-то мог мне помешать, я поспешила откинуть одеяло. И попыталась сесть. И это у меня получилось. Глаза слезами заволокло, горло сжалось. Я робко протянула руку и прикоснулась к ногам. И тут же ее отдернула, прижав к груди, словно бешено заколотившееся сердце, в ней пытаясь так усмирить. Я почувствовала! Я ясно почувствовала прикосновение. Мои ноги не были больше еле живыми, чужеродными будто. Совсем как раньше я их ощущала. Даже странно. Если бы захотела, не смогла бы вспомнить, какие ощущения были тогда. Кто помнит о таком? Но как только чувствительность вернулась, я узнала ее мгновенно.

Я заставила себя успокоиться. Несколько раз вздохнула и выдохнула глубоко и спокойно. И только после этого потянула на себя подол сорочки. Ноги все еще выглядели тощими палками. Но шрамов, я снова в этом убедилась, не было! Я робко прикоснулась к бледной коже, снова поразившись тому как четко ощущаю касание, но в этот момент вошла женщина.

Она заворковала, что-то быстро. Кажется недовольная чем-то. Но при этом она точно не злилась. Скорее волновалась за меня. Взяв за плечи, она настойчиво, но мягко уложила меня. Поправила сорочку и накрыла одеялом, подоткнув его со всех сторон.

Потом она явно о чем - то раздумывая, посмотрела на меня. Затем устроила целую пантомиму. Показала на мои ноги. Изобразила пальцами ходьбу. Строго погрозила пальцем и развела руками вдоль моего тела.

- Я должна лежать?

Она, конечно, не поняла и тогда я повторила ее жест с хождением, а потом скрестила руки в знаке запрета. Она энергично закивала, довольно улыбнувшись. А потом показала мне три пальца. Три дня? Мне нужно лежать три дня? Я тоже попыталась ей улыбнуться и закивала, пытаясь показать, что поняла. Улыбаться я совсем разучилась, оказывается...

Она принесла миску с кашей или чем-то похожим. Вкус немного странный оказался, с кусочками мяса и чего-то похожего на овощи, но вполне съедобный. Я быстро уснула после того, как поела. Просто уснула. Спокойно и без обычных кошмаров.

Утром я поняла, что со мной не все в порядке. Состояние было примерно, как при простуде. Тело немного ломило, в груди словно тяжесть, мешающая немного дышать. Наверное, чтобы удержать меня на месте, мне что-то в еду подмешивали. Я заснула, едва поела.

А проснувшись, не слишком удивилась, что на улице уже темно. Наверняка снотворное. От новой порции еды, я попыталась отказаться. Хотела объяснить, что мне не очень хорошо, но женщина никак не понимала, что я пытаюсь ей рассказать. Настойчиво и мягко она заставила меня поесть, и я заснула.

Следующее пробуждение было посреди ночи. Мне стало совсем плохо. Я проснулась от того, что мне почти дышать нечем было. В груди все словно огнем горело, и будто огромная тяжесть не давала нормально пониматься грудной клетке.

Старуха сидела возле кровати моей и рассматривала мои ноги. Женщина рядом с ней стояла. Они даже не заметили, что я проснулась. Как не пугала меня старуха, но других вариантов сообщить, что со мной не все в порядке, я не видела. Я дотронулась до ее плеча, тут же одернув руку. Ничего не могла поделать с этим, она очень страшной мне казалась.

Обе, кажется, сильно удивились, увидев, что я не сплю. Стали переговариваться. Женщина явно оправдывалась и поспешно ушла. Старуха, ощерившись в улыбке своей жуткой, погладила меня по руке. Сухая и жесткая рука, совсем не угрожающий жест. И я решилась - сжала ее руку, удерживая внимание. Показала на себя, похлопала по груди, изобразила тяжелое дыхание. Хотя изображать ничего и не нужно было.

- Дышать. Мне трудно дышать.

Она нахмурилась, кажется, сообразила, что я хочу до неё донести. Потянулась ко мне своими страшными, узловатыми пальцами. Потрогала зачем-то мои щеки, а потом приложила голову к моей груди. Её волосы коснулись моего лица, и я неосознанно вжалась в подушку. Только потом сообразив, что они вовсе не грязные, только выглядят так и пахнут даже приятно.

Старуха разогнулась и что-то крикнула. В ответ сначала что-то загромыхало, а потом прибежала женщина. Они обе стали рассматривать меня, переговариваясь тревожными голосами.

Я не могла видеть, что они делают. В комнате соседней ярче свет загорелся, они обе что-то там делали довольно долго. Вслушиваясь в звуки, трудно было понять. Потом принесли мне какой-то... отвар? Я покорно выпила, безоговорочно веря, что они могут мне помочь. Раз уж вылечили мои ноги, что мешало вылечить и странную простуду?

Мне стало немного легче почти сразу. Но совсем ненадолго. Меня укрыли и оставили одну. Я стала засыпать и вдруг почувствовала, что все моё состояние которое, кажется, отступило, резко вернулось. Причем словно удвоившись. Я хотела позвать на помощь, но кроме нескольких хрипов ничего не смогла выдавить из себя. Дышать было просто не реально больно. Каждый глоток воздуха, словно я ядовитый пар вдыхала наполненный мельчайшими стекленными осколками. Сознание мутилось. Но по счастью меня услышали.

Что дальше было, я плохо помню. Пришла в себя уже, когда было светло. Вспомнила, что было ночью. Как бегали туда-сюда старуха и женщина, растирали мне грудь, дым от трав, тлеющих в их руках. Ледяной камень, который они заставляли меня сжимать в бессильных руках. Сейчас все это казалось безумием полным. А потом я заметила, что мне не очень удобно двигать головой. Прикоснувшись к лицу, я обнаружила плотно обматывающую нижнюю половину лица вместе с носом повязку. Я изумилась, но стягивать ее не стала. Я дышала нормально, ни боли в груди, ни полыхающего под кожей жара я не чувствовала. Я очень быстро приняла странные, на мой взгляд, методы лечения принятые здесь. Не вдумываясь. Просто быстро убедившись, что они более действенные, чем вся чудо техника, что меня не спасла.

Женщина пришла примерно через час после моего пробуждения. Потрогала мой лоб, пыталась что-то объяснить, показывая на свой рот, я не поняла, конечно. Наверное, пыталась успокоить насчет повязки. Потом она осмотрела мои ноги и довольно кивнув, улыбнулась мне. Взяла за руку и потянула легонько, тут же отпустив. Сесть? Она разрешала мне сесть? Я же правильно её поняла?

Сердце тут же сбилось со спокойного ритма. Я внимательно следила за женщиной, когда медленно уперлась руками о кровать, собираясь сесть. Она кивала, не пытаясь мне помешать. Я пыталась успокоиться, но ничего не получалось. Наконец бросив бесполезные попытки, я стала приподниматься. Сначала медленно на локти, а потом и на кисти опираясь. У меня получилось! Совсем так, как раньше! Никакой боли! Я осознала, что чувствую свое тело ниже талии прекрасно! Ткань сорочки и постельного белья. Тепло и прохладу на обнаженных ступнях. Почему я раньше этого не поняла?!

Скорее от волнения, я пошатнулась, и женщина тут же бросилась ко мне, поддерживая. Больше отвыкнув действовать самостоятельно, с ее помощью я спустила ноги с кровати и теперь села на ее краю. Пол под ногами холодил ступни приятно. Такие простые ощущения, но сколько они для меня значили! Не удивительно, что слезы из моих глаз закапали, словно сами собой. Женщина тут же заворковала, что-то успокаивающее гладя меня по плечу. Я улыбалась ей благодарно, а слезы все лились и лились.