Призванная. Когда закончится время (СИ) - Рыжих Гуля

— Что это?

То, что я приняла за людей, было статуями. Искусно выполненные каменные изваяния в виде людей заполняли поляну. Словно кто-то нажал на кнопку паузы, остановив всех. Каждая статуя изображала человека, пойманного в движении. Большинство бежали. Кто-то замер перед прыжком. В этот момент из леса выскочил заяц, промчался между скульптурами, прыгнул вверх, преодолевая препятствие на пути, в полете посерел, как все изваяния, и, приземлившись, покатился камнем. Я посмотрела на статуи людей… или на людей, превратившихся в статуи? Потом перевела взгляд на место, где чуть не повторила ошибку зайченка, наглядно продемонстрировавшего, что могло произойти. То, что я приняла за человека, было уже чем-то иным. Настолько повторяющим черты и эмоции того, кем он был при жизни, что было видно, как его охватил ужас, прежде чем он застыл. По земле стекала странная серая жижа.

Я подняла глаза на того, кто меня спас. Это был мальчишка на пару лет моложе. Он все еще крепко держал меня за руку и, видя мой шок, потянул к себе.

— Ты кто? — спросил он. Я пыталась вспомнить что-то очень важное, но именно в этот момент разум перестал что-либо воспринимать. Не осталось ни одной мысли, лишь картины полные ужаса. Языки пламени дошли до края дороги и пытались лизнуть «неживых». Свет играл на каменных лицах, на которых застыло выражение отчаяния, превращая их в зловещие гримасы.

Мальчик схватил меня сильнее, ожидая, что я сейчас упаду. Наверно, так бы и произошло, если бы не следующие мгновения.

— Кто ты? — спросил он еще раз, хорошенько встряхнув, и обернулся на что-то позади себя. Я хотела посмотреть, что там, но не знала, как это сделать, словно разучилась шевелиться. Так и стояла, уставившись на затылок долговязого мальчика. Затылок между тем начал поворачиваться.

— Беги! Слышишь? Беги! — то ли шепотом, то ли криком пронеслось эхом в голове. Руки медленно отпустили, словно он потерял надежду привести меня в чувство. Мальчик сделал роковой шаг в сторону и оказался в жидком камне, добравшемся к этому времени до нас. Он так и остался стоять одной ногой в смертельной луже, не делая попыток к бегству, смирившись со своей участью. Ступня начала превращаться в камень. Серость поползла по его штанине, добравшись до пояса, разделилась и пошла в двух направлениях: вверх по пояснице и вниз по другой ноге. Вместе с ним каменела и одежда. Из легких вырвался последний вздох, и он прошептал:

— Беги.

Его лицо застыло, так и не отведя от меня взгляда, замершего в надежде. На что? Я ничем не могла ему помочь. Даже себе не могла.

— Ами! — выскочив из-за ближайшего сугроба Другого леса, Лина понеслась прямо в ту лужу, которая только что забрала жизнь человека.

— Нет! — крикнула я. Мне ничего не оставалось, кроме как наблюдать за следующим шагом девочки.

Буквально в воздухе кто-то перехватил Лину как раз тогда, когда от неминуемой гибели ее отделял лишь один шаг. Мужчина. схвативший её, поставил сестренку на ноги и повернулся ко мне. Он продолжал крепко держать испуганную девочку, и я не знала, радоваться тому, что Лина спасена, или ужасаться тому, что ее схватили.

Он был крепко сложен. Его лицо закрывала повязка, оставляя открытыми лишь глаза. От его взгляда меня словно ударило током. Электрические разряды проносились по телу, а сердце, еще никогда так быстро не стучало. Непонятно, что это было — ужас или восхищение. Незнакомец стоял неподвижно, от него исходила уверенность и сила; словно, все происходящее вокруг не пугало его и не имело для него никакого значения. За спиной висел меч, и этот факт заставил меня зашевелиться. Неуверенными шагами я пошла к нему, огибая подбиравшуюся по земле серую лужу. На фоне черных одеяний небольшая полоска лица казалась невероятно белой. Глаза смотрели изучающе с еле сдерживаемым раздражением, а то и злостью.

— Лина — моя сестренка. — Я робко протянула руку к малышке. Она, не решаясь пошевелиться, смотрела на своего захватчика.

— Ами… я Ами…

На секунду, его глаза расширились от удивления, но тут же стали прежними. Он посмотрел куда-то мне за спину. Я обернулась и попятилась в ужасе. На краю полыхающего леса стоял тот самый песик, то есть та самая псина из огня. Вместо глаз у него были тлеющие угольки, плоть словно состояла из булыжников, а в местах сочленений бурлила, вытекая наружу, лава. Чудище раскрыло пасть и издало то, что должно было быть рычанием, но звучало как грохочущий каменный обвал.

Я попятилась и вздрогнула, когда уперлась, словно в стену, в человека в черном. Он все еще стоял на месте, нисколько не растерявшись из-за появления монстра. Но теперь я отчётливо видела в глазах, которые вблизи выдавали его молодость, удивление. Он смотрел на меня и был чем-то поражен. Чем именно, я не понимала, меня в данный момент это и не интересовало. Я была напугана, и единственным, от кого могла получить помощь, был он. Видимо, все, что чувствовала и думала, отражалось у меня на лице, потому как наш защитник вновь стал суровым и сухим. Отпустив Лину, он зашагал прочь. «Не мог ведь он нас бросить!» — спрашивала себя я.

— Пошли, — бросил он, ускоряя шаг и ни разу не обернувшись. Мы схватились за руки и побежали прямо в зимний лес. Перед тем как шагнуть на снег, я помедлила и обернулась на мальчишку, который спас меня.

«Беги», — прошептал он, обращаясь в камень.

От кого надо было бежать?

Мы еле поспевали за нашим новым другом. Он же не сбавлял шаг, казалось, наоборот, если нам удавалось его догнать. прибавлял скорости. Огромный собакоподобный монстр, видимо, остался на пожарище или избегал снега, но факт оставался фактом: нас никто не преследовал. Жутко было от самого леса, словно он мог слопать нас в любую секунду.

— Это все расстроенные нервы, — пыталась успокоить себя я. — Пришлось многое пережить, и теперь я вижу монстров там, где всего лишь деревья… — Но тревога не отступала.

— Как тебя зовут? — спросила я, пытаясь выровнять дыхание. — Мы же представились тебе, знаешь, теперь твоя очередь. — В ответ тишина.

Мы шли уже долго, а он все молчал. Ни одного слова, ни взгляда, он просто шел впереди. Я боялась его и поэтому не могла молчать, хотелось хоть чуть-чуть понять, с кем мы идем. Я ужасно замёрзла, хотя старалась не подавать виду. Отметила про себя, что Лина очень удачно выбрала одежду. Мысль о доме больно кольнула сердце. Когда мы теперь вернемся домой, да и вернемся ли вообще? Прогнав напавшее уныние, я вернулась к одежде. Сестра, будто предчувствуя что-то, оделась тепло, такие вещи мы носили, когда зимой с моря дули штормовые холодные ветра, так что Лина была надежно защищена от местного климата, не то что я. Ведь я-то собиралась на бал, а не в поход по сугробам. Все, наверно, уже танцуют, а мама пришла домой и, не застав Лину, паникует.

— О нет, надо это прекратить, сейчас не время! — прошептала я сама себе.

Чулки и рваное платье совсем не спасали от мороза. Короткая куртка-косуха, хоть и была из натуральной кожи, сейчас казалась куском льда на плечах.

— Хорошо, хоть туфли бросила, — посмотрела я на свои сапоги с длинным голенищем; может, они и не зимние, но от снега защищали.

— Куда мы идем? — и снова — тишина.

Мы с Линой переглянулись.

Если бы я сама не слышала его голоса, подумала бы, что он немой или глухой, а может, и то и другое вместе, так как за час расспросов мы не удостоились даже взгляда.

— Подожди, пожалуйста, — взмолилась я где-то еще через час и, очень кстати споткнувшись неизвестно обо что, скрывавшееся под снегом, полетела прямо в сугроб, отчего всем пришлось остановиться.

Лежа в снегу, я принялась жалеть себя.

Только мой бал с самым классным парнем мог закончиться так плачевно. Я же вечно рыжая. Может, стоило давно уже перекраситься? Мне было больно, одиноко и страшно, а к тому же холодно, и, лежа в снегу, я уже не верила в то, что все это кончится.

— Ами? — раздался голос сестры.