Невеста для генерала - Хэйли Джейкобс

Прошло девять лет, и вот наконец она возвращается в семью.

Остаток ужина прошел спокойно. Мэйрилин доела все, что было у нее на тарелке и выпила весь облепиховый чай, что позже принесла разрумянившаяся прежняя подавальщица, из-под ресниц поглядывающая на ее брата Савьера. Но это был не единственный взгляд, который этим вечером заметила Мэйрилин. Еще кое-кто очень пристально наблюдал, как одна вилка за другой исчезает ее порция пищи.

Савьер еще при входе договорился, чтобы им выделили самые лучшие комнаты, которые тут имеются. И когда брат с сестрой закончили ужин, сын хозяина трактира сообщил, что комнаты для них готовы и сопроводил гостей на второй этаж. К тому времени почти все посетители уже разошлись, остались только те, кто так же, как и они снял комнату в заведении.

Савьер сомневался, когда заказывал комнаты. Было ясно, что им нужны как минимум две. Одна для него, ведь он единственный среди них мужчина, кучер не в счет — он заночует в деннике с лошадьми, за одно проследит за каретой и вещами, а другая — для его сестры и ее горничных. Но он боялся, что его сестра может оскорбиться: в обычных обстоятельствах прислуге не пристало спать в одной комнате с господами. Однако смежных покоев в трактире не было, а оставить сестру одну без помощи и присмотра он тоже не мог, как и ночевать с девушкой, пусть и родственницей в одной спальне. Решив, что безопасность Мэйрилин для него важнее, он все же попросил хозяина приготовить две комнаты. И не прогадал, потому что младшая сестра вообще не заметила его метаний. Лишь поблагодарила его за заботу. С трудом сдержав улыбку, как бы равнодушно, Савьер условился с сестрой на рассвете позавтракать в общем зале и отправиться дальше в путь.

Когда дверь за ним и хозяйским сыном, провожающим юного господина в его комнату, захлопнулась, Мэйрилин расстегнула серебряную пряжку и передала бархатный плащ стоящей рядом Оллин. Другая ее горничная, Эйвис, тем временем внимательно осматривала помещение, прилегающую к комнате скромную ванную и ставни небольшого окна. Ни один предмет не скрылся от ее холодного подозревающего взора.

— Все в порядке, госпожа, — коротко кивнула Эйвис, закончив проверку, вставая с колен после того, как заглянула под кровать.

— Хорошо. Я уже много раз говорила вам, когда мы наедине, вам не нужно звать меня госпожой. Обращайтесь по имени, или можете называть меня как вам будет удобно. Например, Мэй или Эйли, — две упрямые девчонки были рядом с ней с тех пор, как она очнулась в этом мире и прошли с ней все эти годы плечо к плечу через все невзгоды.

— Прислуге не положено обращаться к господам по имени, — Оллин, старшая из сестер, отрезала строго.

— Вы — не прислуга. Оллин и Эйвис, вы — моя семья, мои ученицы, соратницы. Мои сестры.

Мэйрилин взяла упрямую Оллин за руку и вздохнула. Ну сколько уже раз один и тот же разговор. Хоть они и двойняшки, и очень похожи друг на друга внешне, по характеру сестры совсем разные. Эйвис, когда старшей сестры нету рядом, уже давно привычно называет Мэйрилин коротко Эйли.

— Когда мы приедем в столицу, ближе вас у меня никого там не будет. Я еще не знаю, как обстоят дела в семье и что у императора на уме, раз он упомянул мое имя в приказе о возвращении отца и мамы в столицу. Оллин, прошу, — улыбка Мэйрилин сияла ярче луны в полнолуние. Красота их мисс могла покорять города без боя, невозможно было ей противостоять.

— Хорошо… Эйли, — карие глаза Оллин потеплели.

— Ура! — Эйвис бросилась обнять сестру и быстро отпустила. Оллин не любила, когда к ней прикасались, как и Мэйрилин. Любительнице обнимашек Эйвис приходилось в этой троице нелегко.

Вода в ванной подавалась уже горячей, поэтому процесс мытья много времени не занял. Оллин и Эйвис быстро набрали воду и помогли Эйли ополоснуться, потом поменяли воду и по очереди помылись сами. Несколько дней они ехали по пыльной дороге, потом по грязи. Прошлую ночь пришлось провести в карете. Этот ночлег был лучшим за все время пути. Возможно, что и не просто так, решила Эйли. Завтра после полудня они уже будут в столице. Было бы позором появится в главном имперском городе после стольких лет грязной с ног до головы, уставшей и плохо пахнущей. Наверняка Савьер подумал и том, что ей, как девушке, и так будет нелегко с учетом обстоятельств, после стольких лет оказаться дома, чувствуя себя жалкой и грязной. Поэтому позволил сестре освежиться, расслабиться и собраться с мыслями и передохнуть. Оказывается, ее маленький большой брат не такой бесчувственный, каким хочет выглядеть.

Пока Оллин помогала Мэйрилин приготовить постель ко сну, благо кровать в трактире была большой, что три худеньких семнадцатилетних девушки спокойно смогут спать, Эйвис незаметно проскользнула за дверь в коридор. Но ее движения никогда не оставались незамеченными для ее двойняшки и Эйли.

Оллин покачала головой. Они трое были одного возраста, Мэйрилин даже на полгода младше. Так как так получается, что Эйвис всегда безрассудна как ребенок и ведет себя словно младшая. Каждый раз пытается сбежать, чтоб не заметили подруги. Только вот до мастерства Эйли ей, как и Оллин еще далеко. Мэйрилин может исчезать и появляться так, что даже такие искусные двойняшки не замечают ее перемещений. Для простых людей она словно призрак, или легкий ветерок, а ее горничные — словно тени.

– Ваш брат относится к вам гораздо лучше, чем мы думали. Возможно, что все, что было в прошлом, было из лучших побуждений.

— Я не хочу загадывать наперед, Оллин. Хочется, конечно, верить, что все это лишь недоразумение, но ты сама знаешь, с чем мне пришлось столкнуться, — Мэйрилин было неприятно, но крохотный уголек надежды горел в ее сердце. Ей не хотелось снова прожить жизнь без семьи. Пусть она много раз говорила сама себе, что что бы ни случилось, у нее есть она сама, и не нужно никому доверять, заботиться о чужих чувствах и щадить чьи-то сердца, что в прошлой жизни она уже подпустила непозволительно близко и заплатила за это несоразмерную цену, пока она жива, всегда в ее душе будет этот уголек надежды, который однажды может разгореться ярким пламенем.

На этом беседа иссякла, каждая