Я сделаю это сама - Салма Кальк

- Чего уставилась? – спрашивает он, впрочем, не злобно. – Отдохнуть хотела? Так отдыхай, пора уже.

- А вы… кто?

- Всё тебе расскажи, - ещё и усмехается, вот ведь! – Оно тебе надо, всё знать?

Я задумываюсь – потому что всё определённо не надо. Только важное.

- Вот важное и поймешь. Не сейчас, так со временем, - кивает дедок. – Сиди, отдыхай, спешить тебе теперь некуда.

Как это некуда – хочу спросить я, но он только машет мне миниатюрной ручкой.

- Бывай, свидимся ещё.

И… лесной зверёк, полосатый бурундук бежит по стволу и исчезает во мхе, махнув на прощание хвостом.

Что ещё за старичок-бурундучок? Только вот ещё глюков и видений мне не хватало в жизни!

Я поднимаюсь с дерева… и вдруг ощущаю себя в воде.

* * *

- Да куда ж вы смотрели, ироды!

- Головы свои пустые заворотили!

- Что делать-то, господи!

- А ну, разойдись!

- Ваша милость, вы куда?

- Вы чего?

- Ой, что теперь будет-то!

- Господи, прости мою душу грешную.

- Караул!

- Чего раскудахтались? Тащите!

- Сам тащи, чего рот разинул, ты тут кто вообще?

- Солдат его величества!

- Вот и ступай к своему величеству, понял!

- Сейчас его милость тебе покажет «ступай»!

- Пусть всплывёт сначала!

- Ах ты, гнида!

- Ой, глядите, глядите, тащит! Вот-те крест, тащит! Взаправду, что ль, вытащил?

- Да мало ли, что вытащил, может там уже и тащить-то нечего!

- Типун тебе на язык!

- Да помогите, чего стоите-то!

- Хоть с дороги-то отойди, что ли!

- Вот сюда, сюда кладите, ваша милость.

- Неужто дышит?

- Не видишь будто! Сейчас вода выльется из нутра, и задышит!

- Окоченеют же оба сейчас, одеялку тащи!

- Да помрут, пока я притащу!

- Глянь, пар идёт от рук, прямо вот всамделишный пар!

- Это тебе не просто так пар, это магия!

- Ты это, ври, да не завирайся, какая ещё магия!

- Настоящая! Ты глянь, сушится! Обоих их сушит!

- Ой, смотрит!

- На тебя смотрит!

- Вашмилсть, чего изволите?

- Чего встали? А ну живо – куда нести? Чтоб в тепло и под крышу!

- Так к тётке Пелагее, больше-то и некуда.

- Показывай. И кто там ещё был – за мной. Сундуки не забыть. Под ноги попадаться не сметь.

- Ух, и грозен!

- Так может, это вовсе и не нам?

- Пусть тётка Пелагея с ним сама, а мы так, мимо шли.

- Потом заглянем и посмотрим, что вышло, да же?

- Эй, бездельники, а трюм разгружать кто будет? И обратно загружать?

Тяжелый вздох.

- Пошли, что ли.

- Пошли.

- И ты тоже с нами давай, и ещё остальных зови.

Часть первая. На задворках мироздания

1. Очухалась барыня

Я проснулась от громких голосов где-то рядом, и не смогла узнать ни одного. Но одно ясно – нет качки. И вообще мы определённо на земле, за прошедшую неделю я не ночевала на земле ни разу, только на корабле, и теперь уж до смерти, наверное, не перепутаю. Мы остановились в Хакусах? Жене там понравилось, и он решил задержаться?

Я открыла глаза и не поняла ничего. Невысокий потолок, бревенчатая стена. С другого боку – печка. Почему я решила-то, что печка? Да потому что как была у деда на даче, из камня или кирпича, белёная. Холодная. Ну да, летом печку топят только от сырости, а тут вроде сухо.

Вот-вот, я помнила воду, много воды. Что было-то? И что сейчас? Что за странная постель, что за полосатая шторка, за которой голоса, почему мне кажется, что из подушки солома торчит? Или это вовсе не подушка, а так?

А надета на мне была какая-то рубашенция, длинная, из плотного льна. Откуда только взяли?

Я попыталась встать – и ничего у меня не вышло. Голову от подушки ещё оторвала, а вот дальше – уже нет. Ничего себе я обессилела-то!

- Ой, шевелится! – вдруг услышала я.

Шторка заколыхалась, в мой закуток заглянула круглолицая голова, вроде принадлежащая девочке.

- Неужто? – спросила женщина постарше, в годах, если судить по голосу.

Тяжёлые шаги, шторку отдёрнули.

- Жива, болезная? Или тебя того, величать вашей милостью? Или как там у вас принято?

Женщина габаритная, в рубахе и юбке, голова платком повязана.

- Чего? – я решительно не понимаю, о чём она.

- Как звать-то тебя, помнишь?

- Женя… Евгения Ивановна Белохвост.

- Чего? Ну и имена у вас там, в вашей этой, как её, в общем.

- Чего тебе не так? Имя как имя. Сама-то кто? – что-то я не была готова демонстрировать вежливость, терпение и хорошее воспитание.

- Пелагея я, Воронова вдова, - сообщила женщина.

- Скажи мне, Пелагея, будь ласкова, муж мой где?

Та вытаращилась, будто я спросила её о чём-то несусветном.

- А я почём знаю, где? Ты без мужа была, при тебе были две бабы да сундуки, и всё, не было никакого мужа!

Чего? Какие две бабы, какие сундуки?

- Мы в Хакусах?

- Мы в Поворотнице. Знать не знаю ни про какие Ха…

- Хакусы. Там источники, минеральные. Турбаза. Или как оно там называется.

- Целебные источники далеко на севере, это нужно с местными договариваться, чтоб попасть. А тебе сейчас не с руки, я думаю. Ноги не держат – а туда же, бежать.

Я ничего не понимала.

- Но мне туда нужно, там должен быть мой муж. Евгений Ильич Белохвост, «Домо-Строй», слышала о таком?

- Отродясь не слышала, - покачала головой Пелагея, и опустила шторку. – Меланья, сбегай до берегу, скажи приезжим – очухалась их