Светлана Бурилова - Если Ты Будешь Рядом... (СИ)

Видимо, пришёл и мой срок...

Боль продолжала терзать каждую клеточку тела, словно бы выворачивая кости и внутренности, и в какой-то момент всё поглотила темнота и небытие.

Неужели это всё?! Тогда почему я слышу перестук своего сердца?

Но, видимо, кого-то ещё волновало моё состояние. Чей-то приятный голос взволнованно раз за разом о чём-то спрашивал.

- Девочка, ну, что же ты, - наконец-то разобрала я. - Давай же, приходи в себя! Если слышишь меня, ответь, где у тебя болит.

- Нет, госпожа, - вклинился ещё один голос, - не ответит она, немая с малых ещё лет. Мы нашли её в лесу. Родителей ворлаки подрали, да и ей немало досталось, всё горлышко порвато было, думали, не выживет. Знахарка выходила, даже шрамы залечила, а вот голос так и не вернулся, видимо, повредило там что-то.

- Ох, ты ж бедная моя, - сокрушённо ворковала женщина. - А как же она под копыта-то бросилась?

- Так понятно почему, - снова отозвался второй человек. - Не нужна никому немая-то, да и не прижилась ни в прежней деревне, ни в этой. А потом бессловесную-то каждый норовит обидеть, особливо парни да мужики. Вот, видать и надоело убегать, прятаться да злые слова терпеть...

- Так говоришь, нет у неё родственников?

- Почитай нет. Была, кажись, бабка какая-то, можа родня, а можа просто знакомая, да и то померла на прошлую осень.

- Тогда заберу я девочку к себе. Придёт в себя, помощницей сделаю, - сказала, решаясь, женщина.

Путь до жилища говорившей я помнила смутно, так как всё слилось в комок боли, непонимания и затаённого страха. И лишь сжимавшая мою ладонь, в желании поддержать, рука женщины помогала мне этот путь преодолеть.

Голова продолжала разрываться от мыслей: 'Что со мной?' и 'Где я?'. Но сил на то, чтобы даже просто поднести ладонь к лицу, не было. Под конец дороги вновь забылась в полуобмороке.

Очнулась, когда кто-то внёс меня в помещение, но кто и куда не видела, так как глаза, казалось, совершенно опухли и наверняка превратились в узкие щёлочки.

- Ты уж прости, девочка, что комнатка маленькая. Я ведь не хозяйка здесь. Хозяин-то пока отсутствует, а вернётся, может и распорядится комнату побольше выделить. Каййерин - он хороший, только несчастный и одинокий. А значит в беде тебя не оставит. А ты уж выздоравливай поскорее и не думай больше счётов с жизнью сводить.

Это она обо мне? С чего бы это мне самоубийством заниматься? Бред полнейший.

- Ну, вот, - продолжила женщина, когда меня разместили на узкой кроватке, - сейчас полечим тебя, помоем и накормим, а там и спать пора будет.

Про еду - это очень даже вовремя. Одна только мысль о ней заставила сжаться желудок, а меня судорожно сглотнуть. Под мыслями о пище, помывка меня в четыре руки и дальнейшая транспортировка назад на постель, прошла практически незаметно. А потом ещё чьи-то руки стали осторожно прикасаться то тут, то там, и становилось так легко, словно огромная тяжесть спала с плеч, и свербящая боль, с которой я почти свыклась, постепенно сошла на нет.

После этого меня, наконец-то, покормили. И как-то странно отозвался на это организм, словно никогда не получал еды досыта. Что же со мной случилось?

Снова попыталась разлепить глаза, и опять ничего не получилось. Попыталась спросить у окружающих, что со мной, но с губ сорвалось лишь мычание. От непонимания и бессилия тихонько заплакала.

- Ну, что ты, деточка, всё хорошо, теперь всё обязательно будет хорошо.

Под эти причитания, всё ещё со слезами на глазах я уснула.

***

Проснулась от громко звучащих за дверью голосов. Уже знакомый женский голос спорил с мужским, приводя всё новые и новые доводы. Где-то посреди спора я поняла, что говорят обо мне. Прислушалась и внутренне возмутилась бессердечности второго спорщика.

- Эррия, ты же знаешь, что Он этого не одобрит...

-Ну, чем девочка ему помешает? Она и говорить-то не может, потому как немая. А я уж постараюсь, чтобы она и на глаза ему не попадалась.

- Хм. Но есть ли у тебя уверенность, что эта побродяжка не является воровкой? Или, вообще, преступницей? Ты слишком доверчива, Эррия...

- Ну, сами взгляните на девочку, - дверь еле слышно приоткрылась, - какая ж из неё преступница?!

- Эммм, внешность обманчива, - протянул мужской голос.

'Вот гад', - мысленно выругалась я. - 'Он ведь меня совсем не знает'.

- Ладно, - всё же согласился мужчина. - Но окончательное решение за Каййерином.

Дверь снова закрылась, но разговор за ней продолжился, и мне было всё отлично слышно. Даже странно, насколько обострился слух.

- ...думаю, эта невзрачная мышка не помешает моему другу. А ты уж обучи её чему-нибудь.

- Конечно-конечно. Вот как отёки да ссадины заживут, будет мне по хозяйству помогать.

- А кто ж её так... изукрасил?

'Зря тебя, гада, никто не разукрасил', - мысленно негодовала я, хотя сама ещё и не видела, что со мной.

- ...злые... И как только рука поднялась? А тут ещё и мы на всех парах неслись. Я ж думала, Каййерин вот-вот приедет, спешила...

- Да нет, он вряд ли раньше недели вернётся. Сначала ребят на практику пристроит, а потом ещё хотел к Синим горам слетать, так что, да, неделю, не меньше ещё будет отсутствовать.

- Но уж вы-то до его приезда останетесь? - с надеждой спросила женщина.

'Только не это!' - взмолилась я.

- Нет, я потом приеду. Домой надо, родители какой-то праздник устраивают, так что не обижайся. Вот твоего пирога отведаю, да и в дорогу...

Говорившие, наконец, ушли, а я попыталась приподняться. Природа требовала своего, и надо было срочно решать эту проблему. Кое-как удалось разлепить глаза, и, хотя, всё немного расплывалось, я могла чуток оглядеться.

М-да, комнатка, действительно, была небольшая. Наверное, для той женщины. Для меня же она по размеру казалась почти в полтора раза больше, чем моя комнатка дома.

Откинув одеяло, с трудом подняла тело и с удивлением уставилась на свои все в кровоподтёках ноги. Но не синяки и ссадины вызвали удивление. Я-то помнила свои ноги достаточно полными, хоть и столь же длинными, а тут... как бы по точнее сказать... ровные, стройные, красивые. Когда это я так похудела?

Опустив ступни на немного прохладный пол и держась за спинку кровати, кряхтя, поднялась. Постояла пару минут, пережидая, когда кончится головокружение. И по стеночке пошла к стоящему на комоде зеркалу. Колени подрагивали от слабости, но я продолжала упорно двигаться.

Всё-таки, хорошо, что я человек спокойный, и там, где другие обычно вопели, сохраняла видимую невозмутимость. Но глянув в зеркальное отражение, даже я еле сдержалась от вопля, хоть, кажется, на данный момент и не могла говорить. А как остаться спокойной, если, во-первых, в зеркале отражалась совсем не я, а во-вторых, то, что отражалось, было синюшно-желтушного цвета, в ссадинах и с раздутым от полученных ударов лицом.