Песнь феникса - Инна Андреевна Бирюкова

– Эйв, чего ты ждешь?! Кидай в нее свои ножи!

– Н-не могу.

– В смысле?!

– Не могу поднять руку на женщину. А она в некотором роде тоже… ну… того.

– Зато я могу! – вспылила полугномша и, выхватив у замешкавшегося изобретателя заготовленные ножички, ловко метнула их один за другим в неотвратимо настигающую их Домиану. Острые лезвия с противным чавканьем вошли в гнилую плоть. Но мертвая девушка даже не споткнулась, активно продвигаясь в кухню вслед за ними. Не беспокоил ее даже невесть как угодивший в правую глазницу нож.

– А ведь действительно промазать невозможно! – несмотря на неблагоприятную обстановку, восхищенно оценила Рикнака. – Я ведь с перепуга наобум метала. Отличный получился артефакт, Эйв!

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил изобретатель.

– Зато теперь мы точно знаем, что сталь ее не берет!

– Очень нам поможет это знание, ага.

– Мракобесье отродье! – неожиданно выругалась Лайн, схватила попавшуюся по пути огромную сковороду и, развернувшись, лихо, наотмашь засветила настигающей ее мертвячке по физиономии снизу вверх. Что-то противно хрустнуло, гнилая плоть не выдержала, разрываясь с омерзительным звуком, голова откатилась в сторону. Тело, лишенное главной своей части, потеряло ориентацию и, слепо натыкаясь на стены и мебель, уныло шаркало из угла в угол.

– Держите меня кто-нибудь, – побледневшими до синевы губами выдавила полуэльфка и, выронив сковородку из ослабевших пальцев, стала заваливаться назад.

Упасть ей не дал изобретатель, мягко придержав за плечи.

– Да, сильно! – уважительно протянула Рикнака. – Эйв, ты видел, как у этой твари голова отвалилась? С одного удара! Чудеса, да и только!

– Никаких чудес. Она и без нашей посильной помощи уже почти разложилась. Боги Всевышние, а запах-то!

Рикнака брезгливо скривилась и пинком направила обезглавленный труп в распахнутую дверь – бродить по обеденному залу и не смущать народ своим видом и запахом.

– Я одного не пойму, как же она взяла кинжал, если все-таки дохлая? С каких пор нежить перестала реагировать на серебро?

– Да я вообще уже перестал понимать, что здесь происходит. Она же просто зомби. Пустоголовый мертвяк. Кто-то должен был руководить ее действиями, как руководит кукловод марионеткой. Кто-то должен был навести на нее высококачественный морок, чтобы она выглядела…

– И пахла!

– …как живой человек. И кто-то должен был морочить нас в коридоре наверху. Это не могла быть она.

– Уходим отсюда, – решительно кивнула полугномша. – Все логические умозаключения оставим на потом.

– Чары! – вдруг проклацала зубами доселе молчавшая Лайн и покрепче вцепилась в изобретателя. – На нее были наложены мощные защитные чары, иначе она не смогла бы прикоснуться к серебру.

Эйвальд, не отвечая, успокаивающе погладил ее по голове.

– Замечательно, – Рикнака подергала дверь черного хода. – И тут заперто.

– Ничего удивительного, нас же не собираются отсюда выпускать. Делать нечего, будем ломать, – решил Эйв.

В тот же момент дом ожил. Со всех сторон из ниоткуда раздались странные ухающие звуки. Захлопали, открываясь и закрываясь, двери, ставни, дверцы шкафов и тумбочек. Наверху что-то угрожающе загрохотало. Пространство вокруг путников начало стремительно сжиматься, будто складываясь. Затрясся пол под ногами.

Почему-то не растерялся один только Эйвальд. Он просто подгадал, когда откроется хлопающая ставня, и повис на ней всем весом, удерживая в раскрытом положении. Вторая продолжала хлопать, отворяясь наружу и внутрь, но половина окна оставалась открытой.

– Быстро сюда! Прыгайте!

Девчонок не нужно было уговаривать. Изобретатель выпрыгнул последним, когда противоположная стена уже почти касалась его спины.

Пространство схлопнулось. Все стихло.

Они упали лицом в прохладную влажную траву. Занимался рассвет. Рядом мирно паслись кони. Ни коновязи, ни постоялого двора больше не было. Все исчезло, не оставив после себя ни единого следа, будто и вовсе не было этого мракобесьего места.

– А знаете, – философски произнесла Рикнака, переворачиваясь на спину и флегматично глядя на то, как стремительно светлеет небо, – я даже не хочу знать, что это было. Я просто очень рада тому, что больше этого нет.

Мы мчались с какой-то умопомрачительной скоростью, за день преодолевая вдвое большее расстояние, чем смогла бы обычная лошадь. Как вернусь в Академию, надо будет обязательно выспросить у Яна, что не так с этой расчудесной лошадушкой. Останавливались дважды в день – перекусить, благо еды все еще было вдосталь. И один раз на ночлег. Впрочем, поднимались до рассвета и снова пускались в путь, будто стараясь перегнать время. Неясная тревога, неуловимое, будто витающее в воздухе, предчувствие беды не оставляло ни на минуту.

Кстати, охранный круг стал получаться у меня с первого раза! Это ли не чудо! Вот что значит полевая практика и регулярные тренировки. К ночному холодку тело притерпелось быстро, не даром говорят, что человек может привыкнуть ко всему.

Таким образом мы отмахали огромное расстояние и, по моим прикидкам, уже к вечеру должны были достигнуть цели. И, признаться, счастью моему по этому поводу не было предела. Осталось только пересечь лес – и уже видны будут высокие крепостные стены, и яркие флаги на остроконечной крыше учебного корпуса, и огромные кованные ворота.

Конечно, в лесу пришлось несколько сбавить ход. Тут не промчишься стрелой, задрав хвост и взметнув пыль – недолго и с каким-нибудь деревом свести близкое знакомство. Но это мелочи, мы и так уже сделали практически невозможное.

Заклинание свистнуло над ухом настолько неожиданно, что я, испуганно дернувшись, чуть не вывалилась из седла. И, совершенно не понимая в чем дело, резко обернулась. По оставленному позади дереву ядовито-зеленым светом растекалась ловчая сеть. Плохо дело. При контакте с жертвой она парализует все тело. Контрзаклинание, конечно, есть. И я его даже знала. В теории. Защитным чарам нас начнут обучать только на третьем курсе.

Кобыла ловко маневрировала, словно путающий следы заяц, молниеносно бросаясь то вправо, то влево. Мощные стволы деревьев один за другим окрашивались зеленым. Пока нам везло – преследователи не могли разгадать Золоткины маневры и позорно мазали. Но сколько еще продлится такое везение, сказать было трудно. Сколько их? Заклинания сыпятся подряд, почти что без остановки. А тем временем на то, чтобы сплести сеть, требуется с полминуты, не меньше. Значит, их как минимум четверо. Может и больше. Так, идем дальше. Заклинание довольно сложное, третьего порядка. Значит, не рядовые колдуны, а, скорее всего, опытные боевые маги…

Я так и не успела сделать еще пару-тройку столь же сногсшибательных умозаключений, которые вряд ли на деле смогли бы мне помочь. От отстраненных размышлений меня отвлекла лошадь. Она вдруг перестала метаться из стороны в сторону и, прижав ушки, рванула так быстро, что у меня голова дернулась назад и сразу захватило дух. Оказывается, до этого необыкновенная кобыла только разминалась. Я вскрикнула и прижалась к теплой шее, зажмурившись и лишь ощущая щекой, как большое сильное животное движется подо мной и как перекатываются ее натруженные мышцы. Грива щекотала нос, в ушах свистел ветер. Я не сразу, но все-таки решилась приоткрыть один глаз – деревья сливались в пеструю движущуюся ленту, и неясно было, как Золотка умудряется их обходить.

– Золотка, миленькая! – крикнула я ей в ухо. – Ты уж аккуратней, а? Может, сбавим чуть-чуть? Ну хоть капельку!

Лошадь упрямо мотнула головой и вдруг, не говоря в ответ дурного слова, встала на дыбы, безжалостно сбрасывая меня в какие-то густые заросли. Я от такого обращения малость ошалела. А потому, даже не пискнув, покладисто свалилась в заросли, как мешок с соломой. Разбираться, что отбила на этот раз (и отбила ли вообще), было совсем недосуг. Я успела только отплеваться от какого-то сора, набившегося в рот, высунуть из кустов голову и отчаянно крикнуть:

– Золотка!!!

Моя драгоценная лошадь беспечно трусила навстречу пятерым потрепанным всадникам. Их кони все были в мыле и выглядели вдвое хуже наездников. Похоже, погоня только показалась мне короткой. На деле же измучили мы их изрядно.

Крик застрял в горле – они колданули все разом. И ладно бы по мне. А они – по лошади! По моей, блин, лошади! Убью.

Однако златогривая кобыла только ускорила