Самая плохая адептка (СИ) - Рэй Анна

— То есть выход, — поправилась я.

— И почему же этот выход оказался у моего крыльца? — прищурился ректор. — Признавайтесь, адептка Комарек, это вы подговорили зверя?

— Я?! — искренне возмутилась.

Было, однако, обидно. Ничего же не сделала и вот опять виноватая! Не стала намекать ректору, что если бы подговорила я, то придумала что-то более оригинальное, нежели гаргулья вместо вазона.

— Тогда зачем он здесь? — строго спросил ректор, указывая на зверя. — И что держит в руках?

— Она, — поправила я собеседника. — А что держит? Откуда же мне знать, нашла какой-то пузырек.

Я бочком приблизилась к Матюше и попыталась забрать флакон, но вредная зверюга вновь переместилась. «Вжих» — и она оказалась возле ректора.

— Боги! — простонал Амадор Тори. — Да уйди ты!

— У-у-у… — Матюша обиженно отвернулась.

Пыталась судорожно сообразить: даже если гаргулья выпила мое симпатическое зелье, то на нее оно не могло подействовать. Ведь не могло? Что там говорила лира Эндрю? Только я и ректор. Или… Зверь-то магический, до конца не изучен, и на него зелье подействовало как-то не так. И гаргулья воспылала к ректору чувствами…

— Ой, — тихонько взвизгнула я.

— Вижу, что пузырек вы наконец-то узнали! Признавайтесь, что сотворили на этот раз?!

Я попятилась, Амадор Тори наступал, а Матюша кралась за нами.

— Немедленно рассказывайте! — приказал ректор. — Иначе я вас отчислю!

— А если я вам расскажу, вы меня тоже отчислите, — возразила я и попыталась спрятаться за дерево.

Раздался «вжих», и сильные лапы подтолкнули меня вперед, прямо в ректорские объятия. Вот ведь… предательница!

— Я вам обещаю, — процедил сквозь зубы мужчина, крепко сжав мои плечи, — что не отчислю за правду! Ну?!

— Ы-ы-ы, — Матюша переводила взгляд с меня на ректора и довольно улыбалась.

— На место! — рыкнул Амадор Тори, указав гаргулье на постамент и подстегнув ее бытовой магией.

Сопротивляясь и размахивая лапами, Матюша угнездилась на возвышении, сев в излюбленной позе.

— Адептка Комарек! Я жду!

— Я… я приготовила симпатическое зелье…с охмурилисом, — едва слышно произнесла я.

— Для горгулия?

— Что вы! Для меня и… для вас, — призналась упавшим голосом. — Чтобы вы почувствовали ко мне легкую мимолетную симпатию, когда решитесь выгнать из академии. И передумали убивать… Брр… в смысле устранять…

Я говорила путано, но собеседник общий смысл ухватил.

— Мда-а-а, — протянул он, с интересом изучая меня. — Приворотное зелье, чтобы выйти за меня замуж, мне подливали. Отворотное — тоже подсыпали. Но мимолетно охмурить, чтобы задержаться в академии, — это что-то новенькое!

— А что вы удивляетесь? — всхлипнула я. — Вы с самого первого дня меня невзлюбили! Предвзято относитесь, угрожаете выгнать, орете…

— Я не ору! — рыкнул ректор, а я шмыгнула носом: «Вот видите!»

— Потому что с самого первого дня вы стали моим… — закатил глаза Амадор

Тори.

— Кошмаром… — услужливо подсказала я.

— Вы самая…

— Плохая адептка, — вновь добавила я.

— Так, давайте успокоимся! — Ректор Тори отпустил меня и принялся нервно расхаживать по поляне возле дома, а мы с Матюшей внимательно следили за его перемещениями. — Будем действовать разумно!

Мы с гаргульей одновременно кивнули, соглашаясь, а Амадор Тори достал из кармана знакомую красную пилюлю, тот самый королевский антидот. Одну зачем-то принял сам, другую протянул Матюше. Гаргулья подарку обрадовалась и запихнула лекарство в рот. Но, поморщившись, тут же выплюнула пилюлю на траву и обиженно насупилась.

— Еще раз все проясним… — тяжело вздохнул глава Академии и покосился на меня. — Как зелье попало к зверю?

— Она его стащила у меня из кармана, — призналась я. — В нем капелька ванили, а как оказалось, это любимое лакомство гаргульи. С ним даже сахарок делают и…

— Без подробностей, — осек меня ректор. — Вопрос второй. Почему зелье подействовало на гаргулью? Ведь только на вас и на меня…

— Да-да. Вы и я! Мимолетная симпатия, как дуновение ветерка… Между прочим, законом не запрещено!

— Но как в эту схему втесалась гаргулья? Получается, вы опять что-то перемудрили с рецептурой?! — рыкнул ректор и вперился в меня взглядом, зачем-то поправляя лиловую прядь, которую королевский антидот так и не взял. — Адептка Комарек, делайте что хотите, но верните зверя обратно в клеть! И чтобы он… она меня не преследовала и так не смотрела…

— Как? — переспросила я и перевела взгляд на гаргулью.

А Матюша кокетливо улыбнулась. Вернее оскалилась, выставив редкие зубы. Улыбкой это трудно назвать.

— Вот именно так! — прошипел ректор Тори и вновь начал на меня наступать.

Хорошо в этот момент к коттеджу подоспели смотритель с деканом. Иначе не

знаю, чем бы закончилась наша беседа.

— Лер Матеуш, мне нужно ненадолго отлучиться, — важно произнес Амадор Тори. — Прошу вас, разберитесь с адепткой Комарек. Она вам все расскажет. Все!

Вы слышите, адептка? — и ректор бросил на меня грозный взгляд. Я закивала, а он обратился к смотрителю: — Лер Костюшко, постарайтесь убедить зверюгу отправиться обратно в зоосад.

Ректор Тори торопливо пошел по тропинке вперед, а у меня сложилось впечатление, что никуда ему ехать не надо. Он решил попросту сбежать!

Но на этом мои злоключения не закончились. Ректор обернулся, словно что-то вспомнил, и злорадно хмыкнул:

— Вам, адептка Комарек, я объявляю второй строгий выговор!

— Но это не справедливо! — возмутилась я. — Вы же обещали!

— Я обещал, что вас не отчислю. А о взысканиях уговора не было. И помните, еще один строгий выговор, и вы покидаете Академию в тот же день! А ты… — ректор посмотрел на гаргулью, — только попробуй последовать за мной! Тоже отчислю!

Оставив за собой последнее слово, Амадор Тори гордо удалился. Матюша прикрыла лапами морду, она явно была в горе. Смотритель принялся ее уговаривать вернуться в загон, а ошарашенный увиденным декан Матеуш взял меня под руку:

— Не нужно нервничать, Элиска. Спокойно и в подробностях расскажите, что случилось. Надеюсь, вместе мы сможем решить проблему.

Вот ведь… настоящий человек! Не кричит, не угрожает, а предлагает помощь. Смахнув слезу, я поведала декану всю правду. Ну… почти всю, умолчав о лире Эндрю и ее участии в этой афере.

Вечер выдался безумным. После того как я покаялась в создании зелья декану, мы с ним отправились в лабораторию. И пока смотритель безуспешно уговаривал обиженную горгулью вернуться в загон, я под руководством декана варила лакомство из сахара с ванилином. Хорошо, что у магистра Болека были запасы цветов и плодов ванили, и хорошо, что я прочитала те сказки, а въедливый библиотекарь нашел название редкого растения. И сейчас вся надежда была на любимое лакомство горгульи.

Нашли мы Матюшу все там же. Она гордо восседала на постаменте возле крыльца ректорского дома, а смотритель Костюшко сидел рядом, стирая пот со лба и уставшим голосом, вероятно, в который раз убеждая зверя вернуться в зоосад.

Вытащив сахарок, я протянула его горгулье. Она смешно повела приплюснутым носом, учуяв любимое лакомство, и оживилась.

— Ы-ы-ы… — обрадовалась Матюша и протянула лапу, выхватывая сладость.

Тут же запихнула ее в рот и огласила счастливым воплем эту часть академии: —

У-у-у!

Смотритель с деканом взволнованно переглянулись, а я поинтересовалась у Матюши:

— Хочешь еще?

— Ы-ы-ы… — закивала она.

— Тогда идем в зверинец, — сообщила ей. — Там получишь добавку.

Горгулья на секунду задумалась, а затем спрыгнула с постамента, неожиданно

обняла меня и… «вжих» — перенесла нас в свой загон. Я толком не поняла, как это произошло, лишь почувствовала, как заложило уши, а перед глазами мелькнула зеленая листва и стены строения. Вот это магия! Вот это я понимаю!

Горгулья устроилась в своем излюбленном углу и промычала, показывая толстой лапой на свою пасть: