Свидание с вампиром (СИ) - Морриган Лана

Шелест характерный при перемещении вампиров, разнесся по каменным стенам. Ивар задвинул девушку за спину и замер, встречая опасность.

Ухватив со спины за ремень охотника, Эля балансировала на грани сознания.

— Разве я тебя не предупреждал, что оторву руки? — голос Александра прокатился по телу волной облегчения.

— Разве я тебя не предупреждал, что оторву руки? — голос Александра прокатился по телу волной облегчения.

В этот момент Ивар попрощался если не с жизнью, то с руками точно.

Князь стоял напротив, в двух шагах. Темнота не мешала разглядеть оголенные клыки и обезумевший взгляд вампира.

Прохлада девичьих пальчиков ощущалась на пояснице, Элю заметно шатало и крепкая хватка на ремне охотника ослабевала с каждой секундой.

Хреновый день сегодня, — пульсировало в голове Ивара.

— Предупреждал, — коротко ответил, князь не будет слушать долгие объяснения, когда его пара из последних сил держится на ногах.

Несколько секунд превратились в минуты. Минуты невыносимого ожидания для мужчин.

Животный страх за Элеонору трансформировался в гнев в тот момент, когда князь услышал ее трепещущее сердцебиение, ее слишком тяжелое дыхание.

Гнев внутри клокотал, желая найти выход. Найти виновного. Сорваться. Получить разрядку. Но Александр осознавал, что имеет право злиться только на себя: на свою беспечность.

За короткое время проведенное с Элеонорой в его голове плотно отложилось, что она всегда будет с ним. Выберет его, идя наперекор семье или обстоятельствам.

Александр слишком долго ждал свое “сердце” и получив, ошибочно предполагал: боги не посмеют забрать дар обратно, ведь он и так был слишком долго забыт ими.

Но больше всего, в этой ситуации, его ярила смерть Татьяны.

Не факт самой смерти, а факт того, что он лишился возможности собственноручно свернуть ей шею.

Взгляд на обезглавленное женское тело. И князь нашел еще один повод ненавидеть Ивара.

Ненавидеть за то, что именно Ивар оказался рядом в судьбоносные минуты его пары, а не он.

Ивар принял удар на себя, а не он.

За спиной Ивара Эля наивно спряталась от опасности.

— Алекс, — тихий голос с придыханием, полный нежности и боли, выбил кислород из легких Темного.

Подхватив Элеонору на руки, князь прижал прохладное девичье тело к груди и оттолкнув плечом охотника, произнес сквозь зубы:

— Я твой должник, — и нехотя добавил: —Битвы не будет, — в самый последний момент, перед тем как раствориться с девушкой на руках.

Мужчина ошалело осмотрелся и прислонившись к стене, медленно сполз. Вытянув ноги, откинул голову и медленно вдыхал смрадный влажный воздух, выравнивая дыхание.

Ивар был уверен в своей победе. Сегодня он собирался выжить. И выжил.

Но битва оказалась опаснее чем Эйтла Ферату. Не его битва, а Александра. Битва между здравым смыслом и инстинктами Высшего вампира, слетевшего с катушек от боли.

Охотник брел по узким коридорам улья не спеша, и не скрывая своего присутствия. Оставляя рифленые следы толстой подошвы на каменном полу, покрытым слоем вековой пыли.

— Вот черт, — выругался, наткнувшись на тела трех вампиров, что спустились в заброшенный улей первыми. Останки были разбросаны по главной комнате второго уровня. И если бы охотник не знал точного количества участников, то вряд ли бы смог определить.

Переступая, а где-то и перепрыгивая, добрался до покатой лестницы. Помогая себе руками, выбрался на поверхность и, наконец, чистый и прохладный воздух наполнил легкие.

— А этого- то за что? — вырвалось, стоило обернуться и рассмотреть вампира шедшего на бой добровольно. — Он же не успел спуститься, — вопрос адресовал "огненной" вампирше и Роману- охотнику. Пара подпирала спинами деревянные панели под лестницей.

— Князь, — вампирша удостоила Ивара коротким ответом. Она поджала упрямо губы и зло стрельнула глазами. — Я так надеялась на эту битву. Пустоголовая овца! — притопнула ногой.

Мужчины переглянулись между собой и вернулись к рыжей взглядом.

— Не лестно ты о княгине отзываешься, — прокомментировал Роман.

— Да причем она. Татьяна! Что дочь, что мать! Безмозглые… — дальнейшие эпитеты шипела сквозь зубы. — Охотник, — окликнула Ивара, стоило ему кивнув головой на прощанье, оттолкнуться от стены. — Раны обработай, от тебя фонит кровью.

— Обработаю.

— И чтобы себе не думал, победа была за мной! — фыркнула, гордо тряхнув рыжей копной собранной в хвост.

— И не мечтай, — ответил в той же манере и, с легкой улыбкой на лице, шел к выходу из особняка.

— Думала, что больше не увижу тебя, — Эле было жизненно важно озвучить свой страх, сделать его не властным над собой. Она не была уверена, что происходящее реальность. Возможно, ее уже нет, и их с Иваром спасение, напряженные объятия Александра, — это последняя фантазия.

Приоткрыв глаза, ловила ответный взгляд.

Князь сосредоточенно смотрел перед собой, сжав плотно челюсти, подергивал уголком губ, собираясь сказать что-то важное, но не решаясь.

Своими словами девочка неосознанно нанесла точный и невероятно сильный удар. Удар в самое сердце. Болезненный. Жгучий. Острый.

Александр перехватил Элю словно ребенка, плотнее прижал к груди и мягко опустился на высокую кровать.

— Тише. Не трать силы. Минута, и Константин тебе поможет, — по шее все еще стекали липкие капли крови, пачкая белоснежную сорочку.

Константин мерцал. То исчезая, то появляясь. Молча, механически выполнял действия, бросая тревожные взгляды на девушку.

— Клади Элю набок и сцеживай кровь, — отдал четкие распоряжения. — Твоя поможет быстрее, — нехотя пояснил. — Так, — обратился уже к Эле, — сейчас я тебя быстро подлатаю. Но волосы придется состричь.

Расчет был разговорить и девушка взволнованно прошептала:

— Что, прям налысо?

— Можно и налысо, ты хочешь? — несколько неловких движений головой сказали собой “нет”. —Говори, но не шевелись. Обезболивающее подействует через минуту, — ощутила укол- прикосновение абсолютно безболезненный. —Чем же тебя так?

— Я не знаю, — чуть отдышавшись, продолжила: —Не видела.

— Это хорошо, что не видела, — Константин говорил не замолкая, практически о всех действиях, что совершал. Слушал тихие ответы и продолжал обрабатывать и зашивать рану.

Девушка наблюдала за Александром. Клыки вгрызались в запястье, оставляя глубокую рваную рану, кровь сливалась в широкую емкость и все повторялось вновь. За считанные секунды рана затягивалась без следа.

— А нельзя шприцом или как-то еще? — девушка кривилась, при каждом остервенелом укусе. — Это же больно, наверное.

— Ничего, наш князь очень сильный и терпеливый мужчина, — ответ Константина прозвучал, как издевательство. — Поверь, он и сам откажется, так ведь? — холодный взгляд послужил наградой на выпад. — Иногда полезно заниматься самобичеванием, — едкая ухмылка, и Константин, тихо позвякивая, собрал инструменты. — Достаточно. Принеси девочке чистую одежду.

— Зачем ты так? Я чувствую, он себя корит, — прошептала, чуть приподнимаясь на локте.

— Полезное чувство. Ложись удобнее, шею обработаю.

Перед глазами мелькали окровавленные бинты. Эля прикрыла глаза. Слишком много крови для одного вечера.

Веки наливались тяжестью, потеряв нить разговора с Константином, она не реагировала на вопросы, а погружалась в долгожданную дрему.

Сквозь сон доносились звуки разрывающейся ткани, ощущались бережные прикосновения чего-то теплого, аккуратные гладящие движения вдоль шеи и ключиц.

Александр с особой тщательностью смывал запекшуюся кровь, убирал грязь, разбирал пряди волос, промывая локоны, окрашивая воду в грязно-бордовый цвет. Застыв с губкой в руках, тихо произнес:

— Не знаю, смогу ли я тебе сказать в глаза. Как оказалось, я— трус, — прополоскал губку и продолжил смывать. — За свою слишком долгую жизнь, привык заботиться только о себе. Нет, я, конечно, занимаюсь проблемами улья. Выполняя функцию палача. Функцию, которую никто не хочет брать на себя. А еще, ответственность. Ответственность за сотни жизней вампиров и… тысячи людей. Но только сегодня понял по настоящему, что такое бояться. Не бояться потерять единицу в своем улье, которую легко восполнить. А потерять то, что никогда не сможешь вернуть. Потерять тебя. Потерять смысл жизни. Когда я не увидел тебя в холле, могу поклясться, сердце ушло в пятки. Это не просто выражение, а ты чувствуешь, как оно ухает, со всей силы. И лишаешься самообладания. Мечешься. Кричишь, но ничего не можешь исправить. И теряешься еще больше, осознавая, что, возможно, ты опоздал, — Александр поднялся, сменил воду в емкости и молча продолжил промывать локоны. Эля спала поверхностно. Напряженное лицо, стоны и неразборчивые слова, слетали с губ. Она морщилась от боли, когда поворачивала голову на затылок, приоткрывала глаза, искала взглядом князя и проваливалась в забытье. — Я бы ушел вслед за тобой, — рука застыла в воздухе, Александру показалось, что девушка проснулась. — Ушел, — отбросил губку и прижался лбом к девичьему плечу. Горький тихий смех разлился по комнате. Тишина давила, а эмоции были готовы разорвать мужскую грудину на части. Раскурочить, обнажая сердце. — Прости. Прости, мое “сердце”. Прости.