Чили (СИ) - Владимирова Анна

— Да…

— Элль, скажи, Майкл мог сделать Кролику татуировку?

Я заморгала, ежась от холода стакана в ладонях. Адам не спускал с меня глаз.

— Может…

— Где можно искать тату?

— Тавро…

— Что?

— Это называется «тавро»… Обычно на крупе…

— А чтобы не видно было?

— На обратной стороне бедра… еще иногда их делают на копытах и даже губе…

— У Кролика сильно вредный характер? Чужого подпустит?

Я ничего не понимала.

— Он… ты сушеные яблоки возьми, он за них душу продаст.

Киран отчетливо усмехнулся:

— Хорошо. Спасибо… Ты держишься?

— Да.

— Обещаешь?

— Да.

— Умница. Люблю тебя…

— И я люблю… тебя.

Слезы снова рванули из глаз, внутри все сковало от ужаса — что я чуть не натворила!

— Элль, ты как? — положил мне ладонь на плечо Адам.

— Лучше, вы так вовремя…

— Пойдемте, — кивнул он в кухню, — сделаю вам что-нибудь потеплее. Есть хотите?

Я мотнула головой, но организм со мной вдруг категорически не согласился. В животе заурчало, а желудок свернулся в неприятном спазме.

— Пожалуй, да… очень.

Две машины пришлось сменить в целях предосторожности, но через сутки Майами уже проступал в утренней дымке. Он сжимал руки на дешевом пластиковом руле, вглядываясь усталыми глазами в пригород. Несмотря на то, что спали по очереди, отдохнуть нормально не выходило. Разговор с Элль отодвинул самый большой страх на задний план, но в других опасениях дефицита не было.

Он не верил, что им повезет. Что код и место нахождения ячейки всегда были так близко, а они просто не знали. Не может повезти. Поэтому в мыслях он бесконечно раскладывали юридический пасьянс.

Вчера Адам запустил папку Майкла в дело. Но федеральный розыск никто не отменял. Сразу же после Кролика он уже решил, что отправится в полицейский участок и сдастся. Ну а дальше — борьба.

— Киран, тут направо, — вывел из ступора голос Айзека. — Тормози, я поведу.

У кого из них сейчас больше тряслись руки — сложно было сказать. Долгих сорок минут спустя они подъехали к воротам конюшни «Сихорс» на побережье. Небо на горизонте со стороны моря начинало только рассветать, но их уже ждали.

— Доброго утра! — встретил их заспанный паренек. — Кофе?

— Сушеных яблок, — напомнил Киран.

— Да, готово, — повел рукой парень. — Яблоки у Кролика всегда в меню.

Они прошли через аккуратный дворик к калитке, за которой раскинулась просторная лужайка.

— Сюда, — кивнул работник, а он чувствовал, как набирает обороты сердце. Ну что за тупость так отчаянно надеяться на чудо? Жизнь, казалось, отучила от подобных сценариев, но уроки, кажется, прошли даром. Здесь пахло сухой травой и лошадьми — один из самых будоражащих запахов детства.

Он даже улыбнулся, когда шагнул в просторный коридор со стойлами по обе стороны. Айзек шел следом, и звук их одиноких шагов встречался беспокойным ворчанием лошадей. Они высовывали любопытные морды поверх ограждений и провожали их заинтересованными взглядами.

— Пришли, — нарочито бодро скомандовал провожатый и остановился у стойла, животное которого не было столь любопытно, как его соседи: над ограждением виднелся лоснящийся зад… черного цвета.

— Это… Кролик? — жестче, чем следовало, уточнил Айзек.

— Ну да, — моргнул паренек. — Кролик, хозяйка Маришелль Дайверс.

— Что? — обернулся к нему. — Маришелль?

Он только сейчас понял, что никогда прежде не задумывался о полном имени своей Чили.

— Ну да, — настороженно нахмурился парень. — Своего коня не узнаете?

— Все хорошо, спасибо, — улыбнулся служащему. — Можете идти.

— Он же черный! — зашипел Айзек, тыча в коня.

Конь, наконец, проявил интерес к тому, что происходит, и развернулся мордой.

— Зато это Кролик, — он указал на табличку сбоку. — Привет, дружище. — Конь ткнулся в ладонь, настороженно принюхиваясь.

— Подержать? — подошел Айзек.

— Подожди, — спешить было некуда. — Принеси лучше кофе.

Айзек хмуро зыркнул на коня и нехотя направился к выходу. Оставшись с Кроликом наедине, он увереннее погладил его морду:

— Дружище, тут такое дело, — зачем-то принялся рассказывать, — ты — наша последняя надежда. И Элль, и я — наши жизни зависят от тебя… — Кролик прядал ушами, слушая, и спешить с яблоками вроде не было нужды. Он нажал на замок и открыл дверцу. — Можно?

Руки зарылись в густую гриву, огладили бок. Света было вполне достаточно, и он скользил взглядом по шкуре, одновременно и желая удостовериться быстрее, и не спеша разрушать иллюзию, что все действительно может закончиться. Где может быть метка? Элль говорила, что даже на губе. Он подавил тяжелый вдох и присел на корточки с телефоном в руках. Луч фонарика пробежался по внутренним сторонам ляжек лошади, но не зацепился ни за какой-либо намек на татуировку.

— Простите, — набрал он снова помощника, — а не подскажете одну вещь. Если бы вы прятали татуировку на лошади… — парень напряженно засопел на том конце трубки, — где ее можно было бы спрятать?

— Зависит от того, кто наносил, — деловито начал тот.

— Я не знаю.

— Ноги просмотрели?

— Да. Маришелль… — так неожиданно вкусно разлилось на языке ее имя, будто теплая карамель с солью, — говорила, что, может, даже на губе или копытах.

— Первое почти не практикуют — не приживается… Сейчас я подойду.

Он показался у входа с маленькой лестницей и вскоре уже оказался в стойле.

— Мне казалось, что у него в ухе что-то есть, похожее на тавро, но он не дается…

Сердце пропустило удар, и еще один… дыхание сбилось, и он тряхнул головой.

— Что происходит? — насторожился вернувшийся Айзек. — Киран? Тебе плохо?

— Я поговорю с конем, а ты загляни в ухо, — тяжело дыша, выдохнул он.

Айзек забрался на лестницу, а он уперся лбом в бок Кролика:

— Хочешь домой, приятель? Соскучился по Маришелль? — ему казалось, что он тут и упадет. Если сейчас Айзек скажет…

— Кир… — он вцепился в гриву Кролика, чувствуя, как темнеет перед глазами, — это оно.

Он отряхнул руки от муки и чертыхнулся — зачем отряхивал, если все равно собирался запустить пальцы в тесто? Голова ни черта не соображала, руки тряслись и потели — боялся, что из его затеи приготовить завтрак ничего не выйдет. Но впервые за долгое время решил вернуться к этому ритуалу, а повод действительно был. Он снова покосился на результаты медицинского обследования, валявшиеся на столе, и взялся за миску с тестом.

Сегодня снова готовил ей пиде. С медом, сыром, корицей. Пытался успокоиться и взять себя в руки, и не мог. С некоторых пор все, что связано с этой женщиной, выводило из себя. Даже его разборки с прокуратурой, следствием и «Текрокомом» не приносили столько беспокойства. Да и не о чем там было беспокоиться. Дрейк уже был за решеткой, обвинения — сняты, новых не прибавилось, а значит — второй шанс на жизнь был выдан в полном объеме. Он уже объявил о продаже «Текрокома», только еще не сказал об этом Элль.

Стоило ей пожаловаться на самочувствие, он извелся за те пару дней, что ждал результатов ее обследования.

Взгляд снова скользнул по заключению, и губы сами растянулись в улыбке. Интересно, что она скажет?

Вдруг маленькие ладошки оплели со спины, и она прижалась всем телом, утыкаясь между лопаток.

— Маришелль…

Ее хриплый смешок пустил по телу такую сладкую дрожь.

— Не наслушался?

— Пока нет… И почему ты не говорила?

— Потому что только в твоем исполнении это имя стало мне нравиться.

— Элль, ты выйдешь за меня?

— Выйду, — сонно выдохнула она.

— Правда?

Тесто внезапно будто ожило в руках, поддалось… Хлопнув нервно ладонями, он укутал их обоих облаком из муки.

— Думал, буду препираться? — ее пальчики сползли до пояса его джинсов и по хозяйски нырнули внутрь.

— Боялся…

— Куда я без тебя?