Дама выбирает кавалера (СИ) - Нотт Тэффи

— Вы уничтожили пункт управления? — Я забыла о боли. Теперь я во все глаза смотрела на этого безумца.

— Не уничтожили. Просто сломали пару важных деталей. — Снисходительно пояснил Николай, взглянув на меня сверху вниз.

— А как же ты?

— Я один из conservatores. Я, как и многие мои товарищи, должен остаться здесь, чтобы следить за порядком истории. Небольшая жертва в пользу большой цели. Всё было спланировано идеально. — Уваров качнул головой. — Но тут появилась ты. Видят боги, я пытался обойтись малой кровью. Почему вы не уехали с Голицыным в Москву? — Я молчала и сама теперь задаваясь этим вопросом. — Ваша сладкая сказка на двоих спокойно бы продолжилась. Александр всё равно не дал бы ему развода, ну хоть нарожала бы ему полный дом бастардов. — Я дёрнулась, чувствуя, как меня накрывает волной злости и досады.

— Это ты… — Выдыхать слова получалось с трудом, буквально с трудом выталкивать из себя, будто комки грязи. — Это ты сделал так, чтобы его не пустили в плавание. — Кусочки мозаики будто сложились в единую картину. — Ты настроил против него императора. Как?!

— Какая же ты ещё глупая. — Уваров рассмеялся. — Принадлежность к масонской ложе открывает множество дверей. И как удачно, что молодой Александр, что благоволит ложе. Конечно, в кругосветку отправился мой ставленник. А Сергею действительно полезнее будет в Москве, дома. Много ты ему успела наговорить?

— Его ты тоже убьёшь? — Странно, мне было не страшно. Только очень-очень обидно.

— Нет-нет. Голицын нужен истории. Если он и умрёт, то это будет не от моих рук, а лишь от её мудрого провидения. Но провести профилактическую беседу придётся. — Тут Уваров будто бы вспомнил, что в руках у него оружие. Приподнял пистолет, возводя курок с уже знакомым мне щелчком. Я с тоской и нежностью подумала о поручике, который, наверное, уже где-то на пути в Копенгаген. Теперь уж точно не стоило надеяться на его помощь. Ни на его, ни на чью-либо ещё.

— Ты как чума, Вера. К кому не прикоснёшься, все из-за тебя страдают. Бедный Иванов, чёрт ещё знает, должен был он оказаться на Кавказе или нет. Принесла сор в дом губернатора, что было бы если мальчишка погиб? Или, наоборот, ему было суждено утонуть в том пруду? Хорошо хоть Толстой-Американец оказался на корабле… — Дуло пистолета было наставлено прямо на меня. — И я рад, что смогу избавить это чудесное время от такой заразы, как ты.

Я крепко зажмурилась. Не хотелось, чтобы последнее, что я увидела перед смертью, было мерзкое лицо Иванова. Безумца, решившего что он и компания его дружков могут управлять человеческими судьбами. Что они умнее всего остального мира. Я ожидала увидеть в воображении лица любимых людей — отца, Сергея. Но вместо лишь чернота, заигрывающая со мной бликами из окна.

Пока не грянул выстрел.

Горячий воздух обжег мою щёку, выстрел прошел по касательной. Я распахнула глаза, ожидая увидеть Уварова, который перезаряжает пистолет. Но оказывается, пока я готовилась к смерти, картина радикально изменилась. Николай лежал без движения на полу, а в дверях стоял мужчина наперевес с какой-то увесистой палкой.

— Простой, но действенный способ. — Прокомментировал тот, усмехаясь.

— Папа! — По щекам побежали горячие слёзы облегчения.

Пока отец отвязывал меня от злополучного столба, я и слова вымолвить не могла, давясь рыданиями. И только в теплых объятиях мужчины почувствовала себя наконец настолько спокойно, что могла связать пару слов.

— Как… — Всхлип. — Как ты тут оказался?

Отец помог мне подняться на ноги, аккуратно придерживая за здоровую руку. Я поспешно оттирала слёзы со щёк.

— Мы с командой прибыли сюда около часа назад. Долго не могли найти вас, пришлось отслеживать по «Помощникам». — Мы вышли из избушки, на улице топтались трое молодцов из отдела безопасности исторических перемещений.

— Но на мне его не было. — Я была передана в заботливые руки одного из мужчин, который представился Андреем, врачом.

— Уваров выкинул их по дороге, и свои часы тоже. Но этого было достаточно, чтобы понять, где вы по остаточной энергии. — Отец был непривычно разговорчивым, нервно улыбался и постоянно поправлял сюртук, который, кажется ему немного жал. Он ни слова не сказал, но в глазах его было беспокойство, мешавшиеся с радостью.

Пока меня осматривали и латали, двое оставшихся безопасников вынесли тело из избушки. Уваров тихо постанывал, но в себя не приходил. Крепко же его отец приложил.

— Что с ним теперь будет? — Я кивнула в сторону коляски, куда сгружали Николая.

— С ними. — Поправил меня мужчина, тоже обернувшись. — Шуму, я тебе скажу, они навели… — Отец покачал головой. — Мы до сих пор ловим этих консерваторос. Пойдут под суд, будем собирать коллегию. — Он вздохнул и неожиданно мягко погладил меня по волосам. — Главное, что ты в порядке. С остальными бедами как-нибудь разберемся.

Я улыбнулась, чувствуя растекающуюся теплоту внутри.

Когда с рукой моей, наконец, было покончено, а я после пары глотков бодрящего коктейля лекарств, почувствовала, что теперь не хочу лечь и умереть прямо здесь, мы наконец загрузились в экипаж. Уваров с руками в наручниках лежал прямо на полу, ни у кого не возникло желания с ним церемониться. Безопасники сели на одну сторону, один остался на козлах, мы с отцом — на другую.

— Куда мы сейчас? — Уточнила я, поглядывая на наше сопровождение. Парни были не словоохотливы, но на меня смотрели с интересом. Ещё бы, мне бы их на месте тоже не терпелось услышать историю моих злоключений.

— Домой. — Отец приобнял меня за плечо, улыбнулся. — Хватит уж, засиделась ты что-то в отпуске.

— Ничего себе, отпуск. — Фыркнула я, приваливаясь к широкому плечу. — Ещё скажи, что мне дипломную работу не засчитают… — И тут я осознала в полной мере слова отца. — Как домой? Сразу?

— А тебе надо куда-то ещё? — На меня уставились три пытливых пары глаз. — Забыла прихватить магнитики на холодильник?

Я стушевалась, стараясь не замечать любопытных взглядов напротив. Интересное дело, как троим мужчинам из будущего, один из которых мой папа, объяснить, что я тут по уши влюблена в одного импозантного господина? И никак не могу уехать, не попрощавшись, хотя бы потому, что дала обещание.

— Мне надо предупредить, что я уезжаю. — Предприняла слабую попытку я.

— Кого? — Я промолчала, плотнее смыкая губы. — Ой, Вера, не выдумывай. Ну, уехала и уехала.

— А как же исследования Уварова? — Зацепилась я за последнюю надежду.

— За ними позднее приедет специалист с факультета исторической биологии. — На этот раз подал голос один из безопасников.

И я совсем стухла. Что же, ещё недавно я думала, стоит ли мне возвращаться в будущее. Теперь провидение всё решило за меня. Значит, так тому и быть. Я искоса глянула на отца. Радость от первой встречи и моего спасения поутихла, сменившись глухой печалью. Я прикрыла глаза, воскрешая перед собой образ Голицына. Его зелёных, лукавых глаз и мальчишеской улыбки. Надеюсь, вы меня простите, мой граф.

Кап-кап-кап.

Вода в не до конца закрытом кране капала уже некоторое время и жутко действовала на нервы. Я сидела на краю ванной и была не в состоянии ни встать, ни просто протянуть руку, чтобы нажать на смеситель.

Прошел почти месяц с того момента, как я вернулась из душного лета 1803 года обратно в будущее. Мне так и не удалось повидаться с Голицыным, и это душило меня каждую минуту жизни, с того самого момента, как я открывала утром глаза, чтобы бежать по делам. А дел было очень много. Я уже сбилась со счета, сколько раз пересказывала свою историю, сначала отцу, потом научному руководителю, потом коллегии по решению вопроса с «Хранителями». Конечно, рассказывала не всё, а только лишь самое важное для определенного зрителя.

Уварова я не видела с тех пор, как его с рук на руки передали безопасники, вытащив из капсулы машины времени. Представляю, какими словами он меня там поносит и какие истории рассказывает про вред, нанесенный истории. Я приняла решение придерживаться простой тактики — всё отрицать. Даже правду. Ведь кое в чем я всё же была виновата. Но внутреннее чутье подсказывала, что откровенность не пойдет мне на руку.