Первый вампир или Единственная для Дракулы - Анелия Джонс

В Вавилоне, куда они отправились в первую очередь был самый разгар лета. Лари никогда не видела океан, поэтому первое место о котором она вспомнила было оно.

Она бесчисленное количество раз представляла себе, каким он может быть, но все её представления и рядом не стояли с реальностью. Безграничный, необъятный, сказочный: первые сравнения, которые возникли в голове, когда увидела его.

Как Влад и обещал, он достал у знакомого инкуба морок для неё. Теперь на пляже никто не видел их настоящих лиц, кроме них двоих, ведь на истинных морок не работает. И это Лари безумно нравилось. Будто какая-то игра. Тайна, о которой знают только они вдвоём.

— Дорогая, пошли в наш домик, — бархатно, с придыханием проговорил мужчина, всё откровенней лаская женское тело. — Я не могу больше ждать. Ещё немного и здесь сорвусь.

— Говоришь так, будто терпел не неделю, а максим лет десять, — сквозь глухой стон посмеялась она, всё больше расслабляясь в умелых руках.

Массивная ладонь поднялась от плоского живота вверх и накрыла упругую грудь, сжав через тонкую ткань одежды. Иларие пришлось прикусить губу, чтобы её стон не донёсся до лишних ушей

— Я ждал тебя две тысячи лет и за это время не прикоснулся ни к одной женщине.

Прикусив кожу на шее и засасывая её, вампир нетерпеливо качнул бёдрами вперёд, забыв о других посетителях пляжа.

Благо, огромный трёхметровый в высоту камень, прятал их сбоку. А те, кто проходил позади видели только обнимающуюся парочку.

— Лгун, как же Мерида?

— Агъ-гъ… Ты мне это до конца наших дней будешь припоминать? Я пил кровь, Лари. Ел понимаешь? Это совсем другое. И никогда не касался их так, как сейчас тебя. Ты моя единственная и другой не будет. А теперь пойдём в дом, иначе я за себя не ручаюсь.

Хоть Влад и обещал сдерживать свои желания при посторонних глаз, но всё-таки сорвался ещё на том песчанному берегу у океана. И даже бризги холодной воды не остудили его пыл.

Развернул Иларию к себе лицом, зарывшись длинными пальцами в светлые волосы. Чуть оттянул их назад и накинулся на самые желанные губы, будто голодный зверь которому долго отказывали в еде и сейчас бросили самое изысканное блюдо. Сминая до боли и переплетая языки. Целовал так, как давно того хотел: жадно, дико, прокусывая клыками нежную плоть и слизывая стикающие по углам капли.

Он вбирал её. Клеймил собой, потому что мало… ему мало одних брачных браслетов на их руках. Тело, душа, взгляд. Всё должно говорить о том, кому принадлежит эта девушка. А вскоре женщина. Его женщина.

Влад целовал безудержно. Так, что весь мир поплыл мутным пятном перед глазами Иларии и стал в общем-то уже не важен ей. Не интересен. Опъянённая от нахлынувших чувств она потеряла контроль. Погрузилась в сводящий с ума омут и перестала обрашать внимания на кого бы там ни было. И не важно стоит кто-то рядом или все уже разошлись по домам? А сколько вообще они с Владом так целовались. Сколько часов они так просидели? Да, не важно. Всё не важно.

Для Иларии значение имели лишь его язык, нагло и требовательно проникающий в небольшой ротик, который подавлял собой и требовал полного подчинения. И ладони, сжимающие восхитительные ягодицы.

Как они с мужем оказались в своём небольшом деревянном домике, который к слова находился совсем близко к океану, Илария слабо помнила. Вроде Влад открыл под ними портал и они вместе рухнули через него на небольшую, но мягкую постель.

— Лари… Любимая моя… Единственная… — неустанно нежно шептал он, целуя щёки, нос.

Но поток нежных слов прекратился, когда Дракула снова накинулся на её губы, буквально затуманивая разум и с ещё большим энтузиазмом делал то, о чём мечтал с самого утра. Разрывал свадебное платье на мелкие кусочки.

Не менее разгарячённая Илария не особо страдала от потери платья. Если говорить откровенно, то она ещё толком не поняла, что произашло. Просто Лари сейчас не могла думать ни о чём другом, кроме как о поцелуях возлюбленного, сводящиж с ума. О сильных руках, скользящих сейчас по-хозяйски по её обнажённому телу. Не могла не смущаться от того с каким восхищением Дракула разглядывал её, сжимая в ладонях грудь и перекатывая в пальцах розовые вершины. От жёстких касаний прошибает, словно от удара молнии. После них точно останутся синии отметины.

— Влад, — с губ вырвался очередной хриплый стон, ноги сами обвили талию мужа.

Обезумевший от голода мужчина хрипел, продолжая целовать её и опускаться ниже, оставляя следы на каждом участке, уделяя особое внимание груди. Сжал до посинения полусогнутые ноги и развёл в стороны, удобно устроившись между ними. Стянул с себя рубашку, бросил её в сторону и тут же припал к одному из сосков, нежно втягивая его губами, пока рукой сдавливал вторую грудь.

Окончательно забыв о своих страхах и стеснениях, Илария несдержанно стонала, выгибаясь навстречу Владу. Бесстыдно молила неостанавливаться, возбуждая и без того разгарячённого вампира.

Находясь на грани мужчина рычал, наконец добравшись до самого сокравенного места и с какой-то особенной маниакальностью был доволен тому, что Лари сочилась от его ласк. И ещё больше сходил с ума от того, как откровенно она просила его наконец что-то сделать с охватившими её чувствами. Постоянно ёрзала шире раскрываясь перед ним и, от того забавней казался лёгкий румянец на девичьих щеках, когда Влад приспустил брюки вместе бельём, освобождая возбуждённую плоть.

Потемневшие в пылу страсти алые глаза, триумфально всполыхнулись, обещая великое наслаждение.

— Илария… любимая моя…

Животный нетерпеливый рык, одно резкое движение и женский вскрик эхом пронёсся по еле освещённой комнате. Боль была острой, но секундой. Она исчезла почти также быстро, как и появилась. Просто спряталась за гаммой других, более сильных приятных ощущений. А после и вовсе была забыта в чистом, порочном наслаждении.

Ещё больше разгораясь под испепелящим взглядом Влада, она приподяналась и впилась ногтями в широкие плечи, царапая их до крови снова и снова, двигаясь вместе с ним в одном ритме.

— Ещё… Влад, ещё… — неустанно повторяла Илария.

— Вот так. Кричи, любимая, — жёстко вбиваясь в её тело приказывал Дракула, плотнее сжимая упругие ягодицы. — Заставь оглохнуть от твоих криков.

Он грязно и жадно входил в неё во всю длину, так что не было понятно, где начинался он и заканчивалась она. Потеряв рассудок после долгого воздержания, брал как никогда прежде, утоляя двухтысячилетний голод.