Лесса Каури - Фаэрверн навсегда (СИ)

Королева остановилась вплотную. Её дыхание обожгло моё лицо. С минуту она сверлила меня взглядом, а потом вдруг сделала неуловимое движение рукой. Словно змея скользнула…

Под рёбрами стало горячо и мокро. Я продолжала смотреть ей в глаза, пытаясь взглядом высказать всё, что следовало. Задать нужные вопросы… Затронуть важные струны… Исцелить гниль, что породил Первосвященник в сердце маленькой, доверчивой, белокурой девочки. Я — монахиня Великой Матери! Целитель божьей милостью! Бирюза и мёд твоих глаз, Сашаисса, да коснутся её, моей убийцы! У меня нет к ней ни ненависти, ни раздражения, лишь жалость… Лишь желание обнять и погладить по голове, и сказать… что я люблю её, мою глупую сестрёнку!

Зрачки Атерис стремительно расширились. Спиралями Млечных путей раскручивалось в них понимание, ведь, несмотря на тягостное молчание, наши души прекрасно слышали друг друга. Слёзы наполнили её глаза… Всхлипнув, она подхватила падающую меня. Послышался звон металла о камень — то кинжал выпал из её ослабевшей руки. А затем мощный рывок оторвал её, швырнув меня на пол.

Огненные капли чужой жизни усеяли пол и гасли, гасли, гасли…

Мои пальцы, машинально зажавшие бок, купались в горячей крови…

Файлинн держал королеву за волосы и смотрел ей в лицо с нежностью, заставившей меня на мгновение забыть о том, что умираю.

— Ах ты… неблагодарная тварь! — прошептал он едва слышно, однако для меня каждое слово ревело прибоем во время шторма. — Коварная искусительница! Стащила ключ от клетки, думая, что я сплю после любовных утех?

— Ты — мой… — заплакала Атерис. Тихо и обиженно, как ребёнок. — Зачем она тебе, если у тебя есть я!

— Ты… — он наклонился ниже. — Ты… Тебя у меня больше нет!

И с последними словами обхватил её голову ладонями и легонько повернул, чуть наклонив. Хруст позвонков был оглушителен. Я закричала и попыталась встать на ноги. И тут же обнаружила Файлинна рядом со мной. Он клал ладонь на мою рану, и его лицо болезненно искажалось, будто не меня ударила королева кинжалом, а его!

— Атерис — похотливая сука! — выругался он, беря меня на руки и поднимаясь. — Ну, ничего, так даже лучше! Рана слишком глубока, просто её не исцелить! Отведав моей крови, ты станешь покладистее, особенно, если сойдёшь с ума!

У меня закрывались глаза. Никогда в жизни не ощущала такого холода и усталости. Ну да… Я же умираю! Умираю и вижу, как затихают в ужасе немёртвые катакомб, покуда Первосвященник бережно, будто пёрышко, вытаскивает меня из клетки. Перевожу на него взгляд, надеясь узреть ту же прозрачность, что и в них, однако лучи света пропадают в его теле, вместо которого — сгусток тьмы, сокрытый человечьей оболочкой. Пастырь не пастух. Волк в овечьей шкуре!

— Истина… — из последних сил шепчу я, — она есть! Только… ты… пытаешься… подсунуть… ложь… вместо… неё!

— И где сейчас твоя истина, дитя? — насмешливо спрашивает он. — Твои близкие мертвы, ты — умираешь! Я спасу тебя, поскольку ты нужна мне, как знамя для битвы. Так в чём же правда? В том, что ты не желаешь спасти тех, кто погиб, или в том, что Я спасу ТЕБЯ?

— Истина в том, что ты — зло, Файлинн! — раздался вдруг голос с того света, и по моим глазам ударило блеском бирюзы, оправленной в золото. — И именем Сашаиссы я приказываю тебе покинуть этот мир навсегда!

Стены и пол катакомб действительно источали сияние. Едва заметное, еле уловимое. А, может быть, глаза привыкли к темноте, которая оказалась не кромешной?

Викер шагал в одному ему известном направлении, слыша за спиной хриплое дыхание Гаса: наёмному убийце было сильно не по себе.

— Куда мы идём? — спустя некоторое время спросил он и испуганно оглянулся.

В катакомбах царили шорохи. Словно тысячи когтистых пальчиков царапали стены… То ли скрипели балки и арки, укрепляющие своды, то ли шептал сквозняк.

— Вперёд, — коротко ответил ар Нирн.

Держать направление по никем более не виденному пути с непривычки было очень сложно, и он старался не отвлекаться. Потому едва не пропустил момент, когда из-за поворота со сдавленным криком и безумным блеском в глазах на него бросился… нет, не призрак. Ужасающее подобие человека. Гас спас спутника, дёрнув за руку, мгновенно выхватив нож, спрятанный в голенище сапога, и всадив его в горло нападавшему. Он и Викер склонились над телом, из шеи которого хлестала кровь, в сумраке кажущаяся бархатисто-чёрной. Изо рта несчастного пошла белая пена, глаза страшно закружились в орбитах глазниц. Похрипев с минуту, он затих. Лишь скребли пол слабеющие пальцы.

— Великая Мать, кто это? — побелевшими губами спросил Гас.

— Тот, кто не нашёл дорогу наружу, — тихо сказал ар Нирн и, присев на корточки перед мёртвым, положил ладони на его веки, закрывая их.

Однажды, ещё в детстве, видел, как подобным образом поступал священник, пришедший в час кончины бабушки к ним в дом. Викер помнил, как тот негромким глуховатым голосом читал над телом молитву, и сам принялся читать, тихо и спокойно, с твёрдостью прося у Сашаиссы простить несчастному прегрешения и очистить душу от зла. Ему показалось или это было на самом деле, но будто зелёный росток проклюнулся из груди мертвеца и потянулся к небу, пробив каменные своды катакомб?

— А что сталось с теми, кто нашёл дорогу наружу? — когда он замолчал, севшим голосом спросил его спутник, спугнув видение.

— Ты их видел, — ответил паладин, поднимаясь и привычным жестом отряхивая колени. — Целый отряд…

— Значит, это правда? — прошептал Гас. — Про зло под Тризаном? Нам не выбраться отсюда?

Викер взглянул ему в глаза:

— Мы постараемся, Гас, идём!

И снова путь ждал их, подняв чёрное нёбо и вывалив бархатный язык. Только теперь ар Нирн был начеку. Катакомбы кишели безумцами, которых лабиринт Файлинна свёл с ума, превратив в одержимых, жаждущих крови. Они выскакивали, как демоны из табакерки, гонимые то ли голодом, то ли страхом, обнажали зубы и бросались к горлу жертвы, истошно крича. И чем глубже забирались Викер и Гас, тем больше слышали криков, воплей, стонов и грызни, в которых не осталось ничего человеческого. Как вдруг среди дикой какофонии прозвучал другой — яростный крик женщины. Ар Нирн узнал голос и понял, что Тамарис жива, но он теряет её! В этот момент! Именно в это мгновение! Он побежал в проход, откуда донёсся звук. Гас припустил следом. Сразу несколько безумцев выскочили им наперерез. Судя по воплям из соседних коридоров, сюда же спешили другие.

Зарычав от отчаяния, паладин вбился в гущу тел, круша черепа руками, сцепленными в замок, как вдруг ощутил дорогу свободной. Чёрная молния кружила между безумцами, усеивая пол телами.