Золотошвейка для оборотня (СИ) - "Li Litvinenko"

— Интересно, а здесь есть дикие животные? — Почему-то захотелось её спросить, но было не у кого. И она медленно побрела дальше. Домики теперь встречались гораздо реже, через каждые метров тридцать, сорок. В темноте трудно стало различать их и тут, теряющая уже терпение Полярка наконец заметила то что искала. По правой стороне тянулся большой одноэтажный особняк с четырьмя окнами, выходившими на улицу, именно так его и описывал гном, который показал ей дорогу. В первых двух окнах горел неяркий свет, рассеивая страхи девушки и темноту вокруг.

Дом не был огорожен забором, входная дверь практически выходила на проезжую часть, порог представлял собой две ступени, сбитые кое-как из кривых досок, довольно шатких на вид. Полли поднимаясь, задумалась, не провалится ли она, сквозь них даже с её небольшим весом и отвлеченная тяжкими думами, забыла постучать. Массивная дверь жалобно скрипнула и поддалась под её слабым напором, ей открылась комната наполненная паром, она видимо совмещала в себе функцию кухни и ванны. Из мебели там был грубый стол и пара лавок по сторонам, на них была в беспорядке сброшена чья-то грязная одежда. Окна на улицу ничем не завешены и зияли чернотой. Тут, при свете одинокой свечи стоявшей на столе, можно было увидеть, что дом сложен из камня, швы между ними промазаны известкой, пол деревянный, чисто выметенный, не дворец, но жить можно. У дальней стены уютно сиял камин, в нем потрескивала горка поленьев, согревая воздух. А перед ним стояла большая жестяная ванна покрытая простыней, видимо для того чтобы принимающему ванну оборотню было приятно прикасаться к металлическим бортикам. В ней, откинувшись на спину, сидел Тормод, скрытый водой почти до середины груди. В одной руке он держал бутылку рома в другой молодую женщину.

Бутылка была почти пуста, и когда он отхлебывал прямо из горлышка огненную жидкость, можно было видеть сквозь стекло, просвечиваемое огнем из камина, что в ней плескалось жидкости еще где-то на треть. Девушка с длинными белокурыми волосами, распушенными по плечам, стояла рядом с ванной и ласково водила по груди Тора мочалкой, а его рука сжимала и разжимала её пышные ягодицы. Они о чем-то тихо ворковали, и Полярная сразу поняла что Тормод и девка — любовники.

У неё было такое чувство, что в её карман засунул руку воришка и пытается стащить что-то ценное, по закону принадлежащее ей. Она, не замечая, сжала кулаки, так что побелели костяшки на пальцах, чтобы парочка голубков, наконец, заметила её, она громко прокашлялась. На звук оба вяло повернули головы в её сторону, на лице девушки был брезгливый интерес, в глазах Тормода появилось удивление.

— Здравствуй Тормод. — Улыбнулась, натянуто Полярная. Она очень надеялась, что при самом плохом повороте дел он хотя бы не выкинет её на улицу и позволит переночевать у себя.

— Кто это? — Нагло спросило банщица у Тора.

— Жена. — Ответил он, и отхлебнул из бутылки.

— Чья? — Спросила ошарашено девушка.

— «А она к тому же, еще и тупая». — Подумала Польку.

— Моя. — Нехотя ответил оборотень, и кисло улыбнулся.

Девка нагло оглядела её и высокомерно засмеялась, желая обидеть, смех был у неё некрасивый, какой-то каркающий и грубый. Слушать его для Полли было просто мукой и она, подхватив железное ведро, стоявшее тут же, опрокинула воду из него прямо на веселушку, не подумав даже, что там мог оказаться кипяток. Визг девушки раздался уже из-под ведра, надетого ей на голову и отразился эхом от его стенок, оглушая саму крикунью. Вода к счастью оказалась холодной, что не остудило пыл местной красавицы. Она быстро заткнулась, сбросила свою жестяную корону и, напоминая разъяренного быка, собралась броситься на девушку.

— Жаки. — Окликнул её Тормод, желая успокоить. — Оставь нас с гостьей наедине. — Его голос был спокойным. Обманчиво спокойным.

У той чуть пар с ушей не пошел, так видно желала она вцепиться в волосы обидчицы.

— Мне подождать вас в спальне, господин? — Рабалепно спросила она и томно прикрыла глазки.

— «Господин». — Мысленно, с большой долей ехидства, передразнила Полярная.

— Нет. Ступай-ка ты сегодня домой, я устал. — Сухо ответил ей Тормод и хлебнул из бутылки, ожидая, когда его приказ будет выполнен.

— До завтра. — С надеждой сладко пропела, уходя девушка, и за её спиной закрылась входная дверь.

Полярная и Тормод некоторое время сверлили друг друга напряженными взглядами, Полли первая опустила глаза и пошла к двери. На массивной деревянной створке крепился добротный кованый засов, Поля решительным движением задвинула его в паз, отсекая их от остального мира. Вот, наконец, они одни и никто не может помешать осуществлению задуманного. Она развернулась и уставилась на Тормода, его большая тушка, погруженная в воду, была расслабленна и явно не подозревала о коварных планах неопытной искусительницы.

— Ну и кто теперь потрет мне спину? — Недовольно спросил волк, готовясь к войне.

Сначала он призирал её, похотливая шлюха, не способная держать ноги вместе и не сохранившая себя для законного брака. Потом, отдыхая после бурного секса со знойными красотками в доме Аверьяна в лесу, (две из них достались ему девственницами), он много думал о ней. Девушка была упертая, она не поддалась власти денег, не клюнула на лесть окружения, месяц за месяцем она упорно продолжала просить о свободе. Другая, давно бы забыла о бывшем любовнике, но Полярная отдавая Тору тело, душу хранила тому, неизвестному. Это заставило Тормода пересмотреть свое отношение к девушке, и невольно он проникся к ней уважением. Он не простил её за то, что его использовали как инструмент в достижении цели, но простил за любовь, испытываемую к другому.

Её запах по-прежнему сильно раздражал, не давая спокойно находится рядом, нахождение даже просто в одной комнате, заставляло быстро звереть и выходить из себя. Сил хватало, чтоб спешно поиметь её и торопливо сбежать, с ужасом думая о новой встрече, если ребенок не зародится в её чреве. Хорошо, что подвернулись Черненые острова, где он мог реализовать себя как руководитель и жить свободной жизнью ничем не обремененного мужчины. Не нужно было прятаться с девчонками в лесной хижине, сюда доступных женщин привозили прямо на кораблях. И матушка была далеко и не имела возможности отчитывать его за непристойное поведение наследника клана. Только раз в месяц он навешал свою женушку, в надежде получить от неё сына. Но Полярная так и не понесла…

Однажды когда они только переехали в Лунный замок он почувствовал сквозь марево её приторно-сладкого запаха совсем другой аромат, он пробирался сквозь густую красную завесу сладкого марева и притягивал его как магнит. Как золотая лиана он обвивал её тело и звал крупными раскрытыми бутонами. Та ночь была бурной и девушка нехотя, но откликалась, Тормод обессилено заснул с ней рядом. Утром, раскрыв глаза, он взглянул на спавшую рядом девушку. Своим обонянием он «увидел» как на постель осыпаются ставшие пеплом золотые лепестки. Его сердце пронзила такая щемящая боль, которую он никогда раньше не испытывал, а душа желала убить… Её! Это чувства так поразили Тормода, что он никогда больше не оставался с ней надолго и вообще стал посещать её спальню как можно реже, всегда раскрыв широко окна. Ему казалось, что в её теле вырабатывается какой-то яд, заставлявший его сходить с ума, на других он не действовал и Тор убедил себя, что это фатальная несовместимость. Возможно, сама того не зная, она заставляла свое тело отталкивать его, не любя. И он отпустил, с легким сожалением и глубоким облегчением.

Слухи доносили до него обрывки новостей и Тормод знал что она вернулась и поселилась в соседнем городке, думал, вернется и попросится обратно, но нет. И Тормод счастливый забыл о ней.

— Я, господин. — Копируя интонацию ушедшей девушки, ответила Полли.

Она медленно пошла в его сторону, при этом начав расстегивать маленькие пуговицы, расположенные спереди на кофточке. Тормод заворожено смотрел на неё, в глазах оборотня, не смотря на сильную усталость, появился голод.